Гонлаевы пришли часам к восьми, прибрали двор, всё мешающее унесли за сарай, поставили у бани козлы, на которые положили доски, накрыли их простынями, потом в бане одели тело Саши, вынесли его на доски. На столе у дома была расставлена посуда, угощение. Сельчане приходили по одному, молчали у тела, усаживались кто где, кто-то выпивал стакан, закусывал. Молчали, курили, женщины и мужики. Постепенно собрались все, кроме самых малых с их няньками, и старых, кому уже ходить трудно было, да тех не было, кого староста услал на кладбище, могилу готовить. За всё время не было сказано ни слова, Сашу знали все, что говорить? Да и Светку жалко было, любое слово могло сделать хуже. По знаку Сергея несколько мужчин обернули тело медвежьей шкурой, обвязали, подвели лошадь с дрогой, положили и пошли со двора. Кто-то пошёл следом, кто-то остался во дворе, пообщаться, кого-то дела увели. До места погребения пришли человек пятнадцать. Могила была вырыта за старой, бревенчатой часовенкой, покосившейся, замшелой, с незакрывающейся дверью, про неё иногда ходили разные слухи, которые вызывали у старосты желание разрушить её и построить новую, освящённую. Потом слухи успокаивались, желание пропадало, только кто-то из старых иногда заходил, затеплял свечку перед образом, приносил еловых лап, так и стояла часовня
Светка до самого конца не подходила к телу покойного, и на кладбище встала к берёзе, прижалась к стволу, смотрела. Только когда закапывать начали, громко всхлипнула, из глаз побежали слезинки. Ганлаев подошёл, приобнял за плечи;
Пойдёшь домой, или здесь побудешь? Ирина подождёт, если что.
Пойдём незачем здесь.
7
Когда Светка вернулась домой, во дворе и избе было прибрано, посуда помыта, остатки еды сложены в погреб и холодильник. Она бездумно полила цветы в горшках на окнах, потом прошла в баню. Сашина одежда была сложена в пластиковый пакет у печи. Светка достала порванную в клочья куртку, пропитанную уже свернувшейся кровью и оторвала чёрный клок. Дома она развернула книгу на нужной странице, читать ей не нужно было, всё она хранила в памяти, провела пальцами по рукописным строкам, и книга отозвалась, стала тёплой, ждущей, готовой ответить. Светка положила обрывок ткани на страницу, прикрыла ладонью и, закрыв глаза, тихо сказала;
Мышь-Матанга! Посмотри мне в душу. Ты знаешь, чего я хочу. Сделай так.
И лес вокруг деревни отозвался, корни столетних деревьев шевелились в толще земли, искали среди камней и находили, переплетались, образуя единое целое. Светка чувствовала это, она знала, что активировала великую силу, которая исполнит сокровенное того, кто её пробудил, исполнит без чувств, холодно и точно, как должно быть, как она это умеет. Сила эта, пущенная в ход, уже не останавливалась и не управлялась, пока предназначенное не реализуется, не войдёт в жизнь. Даже если оно мёртвое.