Так, куда кривая выплывет
Ехал Грека через реку
сразу после похорон,
вслед с горы свистели раки:
«Не суй руку в Ахерон!»
***
Ехал Грека через реку.
«Рак?» спросил его Харон.
«Рак», ответил грустно Грека,
сунув руку в Ахерон.
***
Ехал Грека через реку,
говорит из речки рак:
Надо, надо тебе, Грека,
руку мыть перед тем, как!
***
Ехал Грека через реку,
вместе с Грекой ехал рак:
Ох, и ядовит ты, Грека!
Отцепись уже, дурак!
Ехал Грека через реку,
сам веселый и хмельной,
сунул Грека руку в реку
и качает головой:
Надо, надо умываться
по утрам и вечерам
Здесь, не трудно догадаться:
рак за руку Греку ам!
Всё в нем страшно онемело,
опустились руки вниз,
и в распухнувшее тело
раки черные впились.
Раки грудь его кусают,
тянут за руки ко дну,
и за борт его бросают
в набежавшую волну.
***
Светит месяц, светит ясный,
невод на песке лежит.
Безобразно труп ужасный
посинел и весь дрожит.
Прибежали в избу дети,
Тянут, тянут мертвеца:
Тятя, вам подарок в сети
от донского молодца!
Мчатся тучи, вьются тучи,
мутно небо, ночь нежна.
Пригляделись дети лучше:
Тятя, это не княжна!
Мужику какое дело?
Озираясь, он спешит
и потопленному телу:
Как фамилия? кричит.
Это кто приплыл без спроса?
Кто велел пугать улов?
После каждого вопроса
добавляет крепких слов.
Молвит тот, сверкнув очами
И кусая длинный ус:
Я не Грека, я Чапаев!
А тебя я не боюсь!
Поступлю с собой я просто,
Пожалев твоих ребят
Взял он саблю, взял он востру
И зарезал сам себя.
Есть в народе слух ужасный:
говорят, что каждый год
с той поры мужик несчастный
в ночь урочную поёт.
Ночь тиха, в небесном поле
бродит Веспер золотой,
льется песня на просторе:
«Чёрный ворон, я не твой!»
Жалостная бушменская песня
Черный ворон, что ты вьешься,
Что ты вьёшься надо мной?
Ты добычи не дождешься
Ворон крикнул: «Надо мной».
Что ты когти распускаешь
Над моею головой?
Иль добычу себе чаешь
Ворон крикнул: «Головой».
Ты лети к моей любимой,
И скажи, что нет другой.
Ты лети сегодня мимо
Ворон крикнул: «Нет другой».
Чёрный ворон, брось глумиться,
Я и так уже в бреду
«Не могу! сказала птица,
Я же чёрный какаду!»
Раз морозною зимой
«Мужчина отбил жену у медведя» (из газет)
Раз морозною зимой
по тропинке лесной
шёл медведь к себе домой
не один, а с женой.
Шли они своей дорогой
из деревни в берлогу,
а навстречу им мужик
грозен, хоть и невелик.
Отдавай, кричит, жену,
достает револьвер.
А не то как пальну!
Хенде хох! Руки вверх!
Тут медведь с испугу вмиг
на сосну большую влез,
и теперь с женой мужик,
а медведь вовсе без.
С той поры зимой медведь
без жены в берлоге спит.
И доволен он ведь,
что никто не храпит!
Не читайте детям
Да, задумывалось для них, но что-то с самого начала пошло не так
Старый Мазай запирался в сарайчике.
Чем занимался не знает никто.
Бабы судачат: «Да были ли зайчики,
может, и не было зайчиков-то..»
***
Если в речке Лимпопо
воду взять во фляжке
и, размазав каплю по
маленькой стекляшке,
положить под микроскоп
Гляньте, убедиться чтоб:
там живёт нанопотам,
рыжий и румяный.
Я его придумал сам,
не отдам в «Роснано»!
***
Уронили мишку Тедди
гималайские медведи,
повалили прямо на пол,
панды оторвали лапу.
Вместо лапы на дорогу
дали липовую ногу.
Даже добрый Винни-Пух
выдал пару оплеух.
(Прибегал и барибал,
приводил ошкуя,
но таких я в стих не брал
я их не рифмую!).
Прочитав, запомни, кроха:
Бить игрушку очень плохо!
Потому что Тедди, дети,
за хозяев не в ответе!
***
***
На горе Арарат
растет крупный виноград.
На горе Пиренеи
еще крупнее.
На горе Эльбрус
слаще на вкус.
На горе Сион
дорогой он.
На Килиманджаро
почти даром.
На горе Аю-Даг
раздают так.
На горе Эверест
никто его не ест.
А на горе Тибет
винограда нет!
***
Ни за что на свете
Не ходите, дети,
По горам в Тибете
С йетями гулять!
Станут вас там яки,
Монахи-забияки
И другие всякие
Бить и унижать.
Не помогут мамы.
Будете упрямы
вас заставят ламы
Мантры повторять.
Не балуй! прикажут.
За уши накажут
Шамбалу покажут
Век бы не видать!
Дети, не ходите!
Слушайтесь родителей!
Там вы угодите
в страшную беду.
Этому рассказу
поверите вы сразу,
подцепив заразу
прямо в Катманду.
***
Десять покемонов
Пошли купаться в море.
Десять покемонов
Резвились на просторе.
Чтобы их поймать,
Толпа детей нырнула.
Одна не плачет мать
Ей дочь волна вернула.
***
Эй, покемоны! Вас миллионы!
Объединяйтесь, вместе вы сила.
Страшен толпой человек со смартфоном
А в одиночку он лох и терпила!
Пятеро спереди, пятеро сзади,
Чтоб не ушел проходными дворами.
«Слышь, а с какого раёна ты, дядя?
Это же ты в нас швырялся шарами?»
Так отжимайте девайс за девайсом
(Гаджеты тоже в карманах у многих).
Эй, покемон! Вооружайся!
Сам превращайся в ловца двуногих.
Считалочка
Десять снегритят взялись сугробы делать.
Сугробов вышло много, но их осталось девять.
Девять снегритят вернуть решили осень,
Один пошел ее искать, а ждать остались восемь.
Восемь снегритят прождали целый день.
Один со скуки помер, и их осталось семь.
Тогда семь снегритят на ужин стали есть
Холодные сосульки, и их осталось шесть.
Потом шесть снегритят устроились поспать.
Один улегся с краю, хватились утром пять.
С утра пять снегритят, убрав в своей квартире,
Открыли мусоропровод и стало их четыре.
Четыре снегритенка помчались горку строить.
Крутая вышла слишком в живых осталось трое.
Трое снегритят пошли в лес по дрова,
Был на троих один топор вернулись только два.
Двое снегритят слепили вместе бабу.
Остался с ней тот, что сильней. А зачем ей слабый?
И вот вам результат вновь десять снегритят
Завтрак при Гастингсе
В день, когда Вильгельм Нормандский
флот привёл свой в графство Суссекс,
он у Гастингса не сразу
англосаксов бить пошёл,
а сначала без дискуссий
он сказал такую фразу:
«Хлеб ячменный мне невкусен,
мне с него нехорошо!»
Про величие момента
и про славу мировую
так сказал нормандский герцог,
почесав рукою бок:
По амбарам пометите,
поскребите по Суссексу
и сейчас же испеките
мне пшеничный колобок!
Никто, никто на свете,
сказал завоеватель
солдатам на корвете
и свите на фрегате:
Не возразит мне, если я
наделаю здесь бед,
когда вдруг даст мне Англия
ячменный чёрствый брэд!
Ничто не ново под луной
Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозь ветви клена.
Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен. Трехстворчатое окно в фонаре, открытое, но задернутое шторой, светилось бешеным электрическим светом. В спальне Маргариты Николаевны горели все огни и освещали полный беспорядок в комнате.