В течение последних десятилетий, после так называемого антропологического поворота в историографии, проявилась приоритетная историческая заинтересованность: что же окружает человека, что он делает, ест, как работает, чем болеет, как организовывает свой быт, семейную и сексуальную жизнь. Эти проблемы считаются «повседневной историей». Ранее это было делом этнологов, а теперь банальная каждодневность набирает все большую популярность среди исследователей. Когда в 1984 году по курсу «Истории СССР» в университете нужно было написать реферат, я выбрал тему о Лже-Дмитрии, которого давно считаю настоящим Рюриковичем последним на московском престоле. Мой преподаватель Вячеслав Мордвинцев прочел реферат с удовольствием, но отметил, что так историки не пишут. Я это запомнил. Большинство моих коллег, увлекшись принятыми в советской историографии «социальными волнениями», писали скучно, а мои книги покупают и читают с удовольствием.
Рассмотрим еще один из участков науки, ставший в последнее время особо популярным «историческая память». Его целью является изучение «памяти общественности», а конкретнее того, как образ прошлого утверждается и воспринимается в коллективном сознании определенной общности: посредством мемориальной практики, искусства, памятников героям или определенным событиям, названиям улиц; учебной литературы и так далее. Отдельным аспектом таких исследований является сознательная корреляция такой «памяти» с учетом сегодняшних потребностей со стороны государства или «глашатаев» соответствующей идеологии. Пример особенно яркий и сохранившийся в нашей памяти, идеологическая политика Советского государства. Но не только это, достаточно примеров мы находим вокруг себя и сегодня.
И наконец, за последние десятилетия очень возрос интерес к развитию религиозного сознания человека. Представьте себе, сколько тут можно сочинить сюжетов, причем на разном материале, с использованием многочисленных конфессиональных сред. Поклонения чудотворным иконам и реликвиям, изменения в проповедничестве, география паломничества, трансформация теологических доктрин в восприятии мирян, реакция официальной церкви на нужды времени и, наконец, демонология и вера в сверхъестественные явления.
И самое важное: существует «две истории». Первая, академическая, не обязанная служить никому и ничему, ни воспевать, ни пропагандировать. Другая популярная, и именно ее время от времени мы видим в киноверсиях, в художественной литературе, театре, на страницах газет, а особенно в выступлениях политиков При этом важнейшее пожелание составителям учебников социализировать ученика в школе, то есть без лишних сложностей рассказать ребенку, гражданином какой страны он является, к какому народу принадлежит, какими были трагические и славные страницы истории этого народа и тому подобное. Именно из «школьного продукта» формируется каркас, который позже будет обрастать деталями и нюансами в упомянутой выше популяризации «нашего» прошлого, а отсюда содействовать утверждению национальной идентичности. Но хочу заметить: сегодня академическая наука служит власти, а популярная, бывает, иногда и народу.
В последнее время особенно остро ставится вопрос: на каком языке писать книги по истории. Я предпочитаю писать на русском языке, но не потому, что я им владею лучше. Главное то, что люди, живущие за пределами нашей страны, лишены возможности познакомиться с нашей истинной историей. Их пичкают сотнями книг, где все, что касается Украины, изложено лживо и тенденциозно! И как же им узнать правду о нашей стране, о ее истории и людях? О гетманах за последнее время написано немало, а вот о литовско-руських князьях, духовных святителях и просветителях в Украине почти ничего нет. Только издательство «Балтия-друк» заполняет эту пустоту.
В книгах, которые повествуют об эпохе XIV XVII веков совсем мало страниц. И не потому, что недостаточно сведений, а скорее всего потому, что как-то неудобно писателям ХIХ века и историкам прошлого столетия вспоминать о литовско-руськом периоде. Дело в том, что ученые имперские неважно какой империи, российской или советской, не очень любили излагать истории народов, которые по культуре, образованности и по своему государственному строю были более прогрессивными и развитыми.
Когда московские князья, чтобы получить ярлык на правление, целовали сапоги монгольских ханов, поляки, руськие и литовцы строили мощное государство и, не побоимся сказать, создали настоящую шляхетскую республику Речь Посполиту, в которой право голоса и выбора руководителя имело 10 % всего населения. А это немало! Сейчас, в начале XXI века, не все европейские государства могут этим похвастаться. Немного позже опишу этот период более подробно. К тому же вульгарная историография, утверждавшая, что социализм и коммунизм в стране можно построить и во враждебном социально-идеологическом окружении, старалась не упоминать эти «неудобные» государства. СССР, по их мнению, был островом, вокруг которого бушевал безбрежный, чуждый и темный океан. Поэтому, обучаясь на историческом факультете Киевского университета, я был несказанно удивлен тем, что историю Вавилона и шумеров мы изучали, а вот историю Польши, Белоруссии нет! При этом два года нам читали курс о Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), не углубляясь в причины почему во всех странах были коммунистические партии, а в Польше нет. Это тема другой книги, а вот причина ясна: польскую компартию ликвидировали и исключили из Коминтерна в 1939 году, как раз перед нападением нацистской Германии и Советского Союза.
Когда московские князья, чтобы получить ярлык на правление, целовали сапоги монгольских ханов, поляки, руськие и литовцы строили мощное государство и, не побоимся сказать, создали настоящую шляхетскую республику Речь Посполиту, в которой право голоса и выбора руководителя имело 10 % всего населения. А это немало! Сейчас, в начале XXI века, не все европейские государства могут этим похвастаться. Немного позже опишу этот период более подробно. К тому же вульгарная историография, утверждавшая, что социализм и коммунизм в стране можно построить и во враждебном социально-идеологическом окружении, старалась не упоминать эти «неудобные» государства. СССР, по их мнению, был островом, вокруг которого бушевал безбрежный, чуждый и темный океан. Поэтому, обучаясь на историческом факультете Киевского университета, я был несказанно удивлен тем, что историю Вавилона и шумеров мы изучали, а вот историю Польши, Белоруссии нет! При этом два года нам читали курс о Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), не углубляясь в причины почему во всех странах были коммунистические партии, а в Польше нет. Это тема другой книги, а вот причина ясна: польскую компартию ликвидировали и исключили из Коминтерна в 1939 году, как раз перед нападением нацистской Германии и Советского Союза.
Доктор исторических наук Виктор Брехуненко считает, что всё, связанное с литовским периодом в Украине, а также украинские города, получившие Магдебургское право, род Острожских, личность князя Свидригайло требуют не только тщательного освещения, но и знакомства с ними как можно более широких слоев населения нашей страны.
Задача этой книги хотя бы вкратце рассказать об этом важнейшем периоде становления нашего государства. В ней есть разные страницы, без которых все равно не обойтись это имело место. Те, кто получал образование в советских вузах, прекрасно научились пропускать мимо ушей, а тем более сознания, нудно-бесполезные сведения. Но тут другое. Как говорится, «каждому свое». Мои книги написаны для читателя, мыслящего широко, но при этом читающего узкоспециализированные материалы. В этом томе можно пролистывать скучные, непонятные страницы, и при этом не потерять нить изложения. Так построена эта книга, в отличие от занятного детектива, где пропустишь какую-нибудь реплику и не поймешь, кто убийца.
В соответствии с советской историей Киевская земля стояла как одинокий воин, в ней ничего не было ни торговли, ни сбора урожая, ни образования, ни вероисповедания безлюдная пустыня. То есть историки примеряли на соседние страны свой московский «тришкин кафтан». Как в свое время Япония, на московскую землю не пускали иноземцев, еще раз подчеркиваю иноземцев, немцев, которые лопочут на своем непонятном языке Тут хочется вспомнить высказывание одного из моих туристов, который из России попал ко мне на экскурсию по Парижу. Он заявил: «Какие они тут тупые! Второй раз в Париж приезжаю, и никто из них не понимает по-русски!» Но Япония, ограждаясь от чуждого ей влияния, при этом обладала мудрой, национальной культурой и сложившимся укладом. В Московии на дух не принимали Запад, даже врачей, которые редко прибывали к ним, при первой же неудаче топили в Москва-реке.
Не знаю, увидели ли вы отблески возможного будущего вашей страны в этих абзацах. Наверное, вы увидите больше различий, чем сходства. Но ведь это только сегодня. Конечно, история повторяется выборочно, и вполне возможно, что через 100 лет в нашем регионе всё будет совершенно по-другому. Хотя, опять же возможно, что сам вопрос «Как же оно будет?» не так уж и важен. Пожалуй, гораздо более принципиальным сегодня является вопрос «А как бы мы хотели, чтобы оно было?»
И эта книга, в первую очередь, для российской интеллигенции, которая желает понять, как появились украинцы, белорусы и русские. Когда у этих народов появился свой язык. А то можно услышать, как директор российского института стратегических исследований Леонид Решетников публично заявил, что нет никакой независимой страны Белоруссии. Он также усомнился в том, что Белоруссия может быть независимой от России, и заявил, что белорусский язык был создан в 1926 году по решению советских властей. Абсолютная историческая, да и умственная «дремучесть» этого генерала подтверждает, что он не знал о существовании Великого княжества Литовского, поэтому и говорил о «литвинских князьях».
Киев под Литвой
Человек всегда заботился о потомках. Яркая, наполненная событиями жизнь не должна была исчезнуть из памяти вместе со стремительным бегом времени. Еще с библейских времен сознание людей будоражила мысль о необходимости передать в будущее накопленный опыт, донести до следующих поколений важные, ключевые события прошлого. Письменными мостиками, соединившими прошлое, настоящие и будущее, стали погодовые записи, выполняемые монахами.