Спокойные волны залива нежно ласкали обросшую зелёной тиной бетонную пристань. Где-то вдалеке, примерно в полутора километрах от берега, из водных глубин вздымался крохотный, продолговатый, скалистый островок со стоящим на нём металлическим каркасом небольшой вышки, облюбованной чайками. Ещё дальше, на противоположном берегу лимана, за бледной пеленой пурпурного озона горделиво возвышалась одинокая гора.
Минут через сорок прибыл наш паром под названием «Капитан Сотников». По трапу мы зашли на палубу и устроились в довольно вместительную каюту, мест на сто широкую, но короткую. Спустя ещё пятнадцать минут паром тронулся, причём так плавно и незаметно, что если бы я не смотрел в окно, то подумал, что мы так и стоим на месте без движения. Воды лимана были спокойны. Никакой качки. Медленное, размеренное движение.
Анадырь встретил нас своими разноцветными, ухоженными многоэтажками. На городских подступах, так же как и на окраине аэропорта, тоже кругом царила разруха. У пристани прибито много ржавых остовов кораблей с проросшей на палубе травой. Некоторые посудины подняли на берег, на пристань. Так они и стоят теперь, накренившись, зарывшись килями в каменистую почву.
На берегу нас сразу же встретил пузатый, статный мужчина в деловом костюме, лет шестидесяти, с сияющим, гладко выбритым лицом и пепельно-белыми волосами. Он любезно пригласил всех в УАЗик-буханку, где нас уже ждал водитель.
Проезжая по этому району города, сперва невольно пронизываешься его депрессией. Улицы тут малолюдны, многие небольшие лачуги выглядят полузаброшенными, всё пространство вокруг обволакивает давящий серый цвет от сопок и такого же свинцового неба, затянувшегося из ниоткуда взявшимися тучами. Цветные дома лишь издали излучали жизнерадостную яркую новизну. Вблизи же это были обычные панельные коробки с облупленной местами краской и замазанными цементом стыками между плит. Абсолютно все дома здесь стоят на сваях, без фундамента, чтобы с годами они не просели, не провалились в мерзлоту, поэтому многоквартирные постройки всюду возвышаются на один-два метра над землей. Ничего подробнее из окон машины мне рассмотреть не удалось. Приехали мы быстро.
Нас привезли и высадили у большого ремонтного гаража-амбара с высокими воротами. Отдалённо это место напоминало сельский тракторный отряд. Вокруг валялась куча запчастей, стояли большие гусеничные вездеходы и бульдозеры. Деловой мужчина не спеша выкатился из машины, и перед тем как войти в гараж и впустить всех, заслонил собой проход и обратился к нам:
Геофизики тут есть, значит? Сейчас я вам анекдот расскажу про геофизиков, слыхали такой? Идут, значит, по лесу геохимик с геофизиком, и встречается им сторожка геологическая. Они в неё стучат, им геолог открывает, спрашивает: «Кто такие?» «Я геохимик, говорит первый, и геофизик со мной». «Ага, отвечает геолог, ну геохимик пусть заходит, а геофизика в сарай поставьте!»
После этих слов мужчина разразился громким, заливистым хохотом. Шутки я совершенно не понял, но на всякий случай неуверенно засмеялся вместе со всеми. После он повторял эту шутку ещё множество раз за этот вечер, и каждый раз, как в первый, принимался безудержно хохотать, словно заведенный, так, что это начало доходить до абсурда.
Мужчина, наконец, представился. Я не запомнил его имени, но это для меня пока не столь важно. Я запомнил лишь фамилию Лебедев. Он являлся начальником Анадырской геологической конторы. После Лебедев сказал о том, что нас не ожидали увидеть здесь так рано, поэтому о местах для жилья не побеспокоились. Он разделил нас на две группы. В первой два геохимика, которым предстояло ехать на другой участок отдельно от нас. Во второй группе все остальные. Начальник сказал, что у двух геохимиков уже есть главный, фронт работы им обозначен, поэтому, скорее всего, в поля они уедут раньше. Подъём у них завтра в половину восьмого. Насчёт оставшегося большинства не было сказано ничего.
У этого амбарного гаража сбоку стоит небольшая трёхэтажная пристройка на четыре маленьких квартирки, в которых сезонно жили приезжие геологи. Четверых наших товарищей расквартировали по этим комнатам. Мне же, с остальными, постелили прямо в большом оранжевом вездеходе внутри ангара. На застеленный досками пол пассажирского отсека машины положили толстые ватные матрасы, и выдали каждому по спальному мешку, относительно новому и почти чистому. Для четырёх человек места здесь вполне достаточно. Свои вещи мы скинули на лестничную площадку пристройки между первым и вторым этажом.
После того как всех пристроили, Лебедев распорядился водителю отвезти нас в ближайший магазин, ибо все были очень голодны с дороги, а кормить нас здесь никто не собирался. Мы снова сели в буханку и доехали до ближайшего магазина, цены в котором всех серьёзно напугали. Буханка хлеба 70 рублей, вырезка свиная 600. Стоимость многих фруктов и некоторых овощей, вроде огурцов и помидоров, варьировалась в пределах пяти сотен за кило. Да что уж там, плавленый сырок «Дружба» 50 рублей стоит. Я взял полбуханки хлеба, этот сырок, бутылку лимонада, печенье. Всё это вышло на 200 рублей. Тут я и понял, что если мне дальше придётся питаться здесь за свой счёт, то я помру с голоду через ближайшие несколько дней денег с собой не так уж много.
По городу толком походить не успели. Мельком осмотрели неказистый центр. Видели два небольших торговых центра, с виду напоминающих крупные супермаркеты, несколько мелких магазинчиков, расположенных на первых этажах квартирных многоэтажек.
По возвращению в гараж накрыли скудный стол. Рабочие мужики вытащили и порезали нам большие куски вяленой кеты. На вкус она немного подтухла у хвоста, но середину, жирную и сочную, ещё можно было обрезать и съесть.
За едой и разговорами время подошло к ночи. На улице около десяти часов по местному времени. Биологический режим сна у всех нарушен, спать не хотелось совершенно, поэтому, на ночь глядя, мы пошли гулять, и решили дойти до тихих вод лимана.
Вечером, из-за полярного дня, солнце уходит не полностью. За горизонтом слегка алеет бледный закат, и так на протяжении всей ночи. От гаража до моря примерно двадцать минут ходьбы. Сначала мы шли по городу, потом по мосту пересекли реку Казачку, откуда уже виднелась обширная водная гладь. По дорогам то и дело снуют полицейские машины. Вся Чукотка, и Анадырь в том числе, считаются пограничной зоной отсюда до Аляски рукой подать, поэтому для нахождения в этом регионе России нужно иметь какой-то повод быть командированным рабочим, как мы, или, например, иметь специальное приглашение. Именно поэтому тут очень много полиции и разных пограничных ведомств, и не стоит удивляться, если любая машина с парнями в фуражках внезапно остановит вас и потребует документы. Из-за этого без паспорта и командировочных на улицу приезжему лучше не выходить, чтобы не было проблем.
Ночью этот рабочий городок засыпает. Люди и машины, по крайней мере, на окраинах, встречаются совсем нечасто. Ветер на улице успокоился и почти не чувствовался. Тучи над головой расступились, стало немного светлее. Вскоре мы свернули с бетонированной рифленой дороги и вышли к морю, спускаясь по крутой насыпи к галечному пляжу. На берегу, как бы обособленно от всего остального города, стояли пара-тройка панельных домов. От этих домов по трубам прямо в море стекала канализация. На пляже открывался хороший вид на заснеженные сопки, стоявшие вдали, на противоположном берегу. У воды трое людей закидывали невод две женщины и мужчина. Мы подошли к ним, и я решил завести разговор, спросив, какая рыба здесь ловится. Парень и девушка были молоды. Они молчали и почти не учавствовали в процессе ловли, а бойкая женщина, лет шестидесяти, отозвалась:
А вот, смотри: кета, горбуша, нерка, охотно начала рассказывать она, параллельно выпутывая рыбу из сети, Ловим, в основном, кету для икры. Самцов отпускаем. Самцов от самок легко отличить. У них острые челюсти, у самок притупленные. Вон, посмотрите, там наш улов.
Женщина показала в сторону, где стоял импровизированный столик из подручного хлама и небольшая эмалированная ванная с рыбой. Мужчина вспарывал кету, сразу потрошил её, доставал икру, тушки кидал в ванную, потроха обратно в море. В ванной, помимо кеты, плавало ещё несколько горбуш. Рядом стояла наполовину заполненная пятилитровая баклажка икры и пакет с вырезанными молоками. Кто-то из ребят спросил:
Вы икру продаёте?
А как же! снова оживилась женщина, Две тыщи за кило. Я её вам засолю. Если сразу есть, то чуть-чуть, а если будете хранить, то посильнее. В магазине икра дороже, и сколько она лежит-то там? Её ещё и солят неправильно, все полезные свойства уходят. А у меня свежак! хвалилась она, и через минуту продолжила:
Сама я живу в Калининграде. Приезжаю сюда часто, в родные края. Ещё мой дед разрабатывал тут рудники много лет назад, поэтому я, вроде как, коренной житель. Вы не смотрите, что харя у меня не Чукотская, для меня этот край родной. Живу я в Калининграде давно, и когда была молодой, лет, эдак, 3040 назад, то захворала не на шутку. Температура месяц высокая стоит, никак не собью. Врачи лишь руками разводили. Только потом стало ясно, что уже легкое начало гнить. А брат мой здесь всё время живет, он как узнал, что сестра больна, так взял кетовой икры трехлитровую банку под мышку, метнулся ко мне, и икру эту столовыми ложками в рот запихивал. Так не поверите, через три дня уже выписалась из больницы! Теперь я каждый год здесь. Для меня этот край роднее всего. Ловлю тут рыбу, внучку, вот, с собой первый год привезла.