Анастасия Вяльцева родилась в крестьянской семье, в деревеньке Алтухово, что до сих пор стоит среди брянских лесов[2].
Мать, Мария Тихоновна, занималась хозяйством и воспитанием троих детей. Кроме дочери подрастали два сына Яков и Ананий. Отец служил лесничим в соседнем имении графа Орловского, но вскоре после рождения Насти погиб от упавшего дерева, оставив семью практически без средств к существованию.
«Возле проселочной дороги стояла их избушка с завалинками до самых окошек. Низко нависшая замшелая крыша дополняла печальную картину нищеты и заброшенности»[3]
Дети подрастали, и Мария Тихоновна решила перебраться в большой город, дабы определить их учиться какому-то ремеслу.
Годы спустя Анастасия Дмитриевна вспоминала, что у них с матерью и братьями не было денег даже на самый дешевый железнодорожный билет и потому «за лучшей долей» в ближайший крупный город Киев они отправились, сколотив с помощью соседей плот.
Настя Вяльцева подгорничная в киевской гостинице
Через знакомых мать пристроила восьмилетнюю Настю ученицей в портняжную мастерскую. Втянувшись в нелегкий рутинный труд, сидя за шитьем, девочка часто напевала известные ей с детства песенки и вскоре стала любимицей всех мастериц, прозвавших ее «нашей пташечкой».
Миновали годы обучения, не принесшие, однако, никаких перспектив.
Через знакомых мать помогла дочери устроиться подгорничной в гостиницу на Крещатике. Устраивала с тайной надеждой, что кто-то из заезжих знаменитостей (а их приезжало в Киев немало) обратит внимание на звонкоголосую девчушку.
Звезды, впрочем, не спешили одаривать своей протекцией скромную служанку, прибиравшуюся в номере. Зато сама Настя не теряла веры в успех и каждую свободную минуту старалась не тратить понапрасну. Заучивала популярные песни, интересовалась судьбой тогдашних кумиров, а на заработанные деньги посещала концерты и спектакли. Девочку заметили: в тринадцать лет ее приняли статисткой в захудалый театрик.
Год спустя, поднабравшись опыта, Настя поступает в опереточную антрепризу. Постепенно, шаг за шагом, она нарабатывала репертуар и умение держаться на сцене. Круг ее знакомых состоял теперь из хористок, студентов и молодых актеров. На нее обратил внимание известный театральный режиссер А. Э. Блюменталь-Тамарин и даже рискнул организовать под новую «звезду» антрепризу. Но затея провалилась.
Отчаявшуюся было Настю неожиданно пригласил в гастрольную поездку другой импресарио.
Она согласилась и, объехав с выступлениями ряд крупных городов, двадцати неполных лет очутилась в Москве, где поступила на службу в театр «Аквариум».
Хористка Петербургского театра «Аквариум»
Именно здесь, а не в киевской гостинице, как пишут многие биографы Несравненной, произошла ее встреча с «русской Жюди» Серафимой Бельской.
Вам надо учиться пению! Такой талант загубить грех! напутствовала прима.
Настя и сама это понимала, но средств на достойное образование у нее не было. Хористка Петербургского Амбициозная провинциалка выступала на театра «Аквариум» подмостках второразрядных театров, колесила с гастролями в составе хоровых трупп, пробовала себя в оперетте, где ей иногда позволялось пропеть две-три фразы: «Вот идее-е-е-ет графиня-а-а!.»
Возможно, русское общество никогда бы не узнало о таланте Вяльцевой, если бы не случай
Вера Зорина предшественница Анастасии Вяльцевой
В 1893 году хозяин санкт-петербургского театра, где подвизалась в ту пору молодая певица, осуществил постановку оперетты «Цыганские песни в лицах», доверив нашей героине небольшую роль Кати. Счастью Насти не было предела, ведь ей предстояло выступать на одних подмостках с лучшими артистическими силами конца XIX века, «королем теноров» Сашей Давыдовым и «королевой оперетты» Раисой Раисовой (рассказ о них ждет читателя впереди).
Начались репетиции, но роль не давалась. Строгий вид и горячий кавказский темперамент Давыдова сковывали Вяльцеву. Она пела робко, вызывая негодование наставника. После очередной перепалки, рассердившись на учителя, Анастасия запела, да так, что в восторг пришли все присутствовавшие на репетиции.
После дебюта Вяльцева записала в дневнике:«Вера в счастливую звезду меня поддержала и, действительно, я выдержала экзамен. Раздались аплодисменты, крики: бис полетели на сцену студенческие фуражки Когда я выходила из театра, на подъезде меня окружили курсистки, схватили мои руки и стали целовать. На следующий день я прочла все газеты и узнала, что мой голос напоминает Веру Зорину. Но я никогда в жизни ее не слышала и ужасно об этом жалею».
После дебюта Вяльцева записала в дневнике:«Вера в счастливую звезду меня поддержала и, действительно, я выдержала экзамен. Раздались аплодисменты, крики: бис полетели на сцену студенческие фуражки Когда я выходила из театра, на подъезде меня окружили курсистки, схватили мои руки и стали целовать. На следующий день я прочла все газеты и узнала, что мой голос напоминает Веру Зорину. Но я никогда в жизни ее не слышала и ужасно об этом жалею».
Чайка русской эстрады
О Вяльцевой заговорили в свете. В театре отныне она стала получать главные роли. Острословы тут же отозвались на успех юной артистки четверостишьем:
От зависти сквозь пальцы вой,
Концертная певица!
В восторге вся от Вяльцевой
Российская столица!!![4]
Но до подлинного триумфа было далеко. Поворотным моментом стала встреча с модным адвокатом и светским львом Николаем Осиповичем Холева.
Н. О. Холева
Увлекшись Вяльцевой, он стал помогать ей. У Вяльцевой впервые появилась возможность по-настоящему учиться вокалу и регулярно выступать на музыкальных вечерах, которые устраивал состоятельный поклонник для своих знакомых. Особенно ловко Николай Осипович выстраивал отношения с прессой, что в немалой степени способствовало развитию популярности его протеже.
Почти все биографы Вяльцевой уверяют, что ее отношения с покровителем были исключительно платоническими. Но никто в столичном бомонде не верил, что опытный юрист станет тратить значительные средства на певицу исключительно по дружбе. Есть мнение, что между молодыми людьми все-таки «вспыхнуло взаимное чувство». Но до свадьбы дело не дошло осторожная Анастасия опасалась связывать судьбу с азартным картежником, каким был Николай Холева. Когда же выяснилось, что «милый друг» еще и регулярно изменяет ей, считая мимолетные увлечения делом обычным, воспитанная в патриархальных традициях Вяльцева бескомпромиссно покинула неверного, оставив все подаренные им драгоценности и шикарные платья.
В 1897 году артистка по приглашению известного антрепренера Якова Щукина переехала из Санкт-Петербурга в Москву, в театр «Новый Эрмитаж», на ставку в 133 рубля за выход. Серьезные деньги по тем временам!
«Москва признаёт тебя своею!» лента с такой надписью овивала одну из сотен роскошных корзин с цветами, преподнесенными дебютантке. Авторитетный критикА. Р. Кугель в известной работе «Театральные портреты» откровенничал: «Припоминаю крайнюю степень моего удивления, когда мне рассказали о том, что появилась звездочка Вяльцева. Я просто отказывался этому верить, как не верило большинство знавших эту худенькую девушку с прелестной улыбкой, стоявшую на авансцене направо. Услыхал я Вяльцеву первый раз на концерте, когда у нее уже была прочная репутация и большая известность. Пришлось согласиться, что народилась действительно интересная и очень волнующая певица».
Объявление о гастрольном турне 1902 г.
Сотрудничество с Щукиным продолжалось к обоюдному удовольствию вплоть до 1909 года.
Каждый приезд Вяльцевой в Эрмитаж можно было бы сравнить лишь с шествием венецианского дожа во дворец, От ворот сада до своей артистической уборной она шла по дорожке, усыпанной живыми благоухающими розами. Вяльцева очень любила цветы, и директор театра, оказывая дань уважения артистке, проявлял немало выдумки, чтобы придать встрече торжественный и праздничный вид. Артистическая уборная, обтянутая шелковой тканью, к приезду певицы была сплошь от пола до потолка у крашена цветам и и огромны ми пальмами, На полу, покрытом пушистым ковром, лежали гиацинты, фиалки и белые лилии»
С мужем Василием Бискупским
В 1902 году Анастасия Дмитриевна отправляется в первую гастрольную поездку. И хотя газетчики предрекали ей провал, все выступления прошли с аншлагами. В дальнейшем она предпринимала такие туры ежегодно.
В канун русско-японской войны на одном из концертов для высочайших особ судьба свела певицу с ротмистром Бискупским.
Статный и рослый красавец-офицер Василий Викторович Бискупский, сын вице-губернатора Томска и столбовой дворянки Римской-Корсаковой, несмотря на разницу в социальном положении и возрасте (он был младше Вяльцевой на восемь лет)[5], серьезно увлекся Анастасией Дмитриевной. Она ответила ему взаимностью.