1.3. Британская политическая культура как разновидность атлантической
1.3.1. Современная политическая культура атлантической цивилизации: главные черты
В петербургской регионоведческой школе вслед за европейской[94]и американской[95] закрепился[96] подход к анализу совокупности англоязычных стран атлантического бассейна (США, Канады, Британии, Ирландии, иногда также Австралии и Новой Зеландии) как к особой атлантической цивилизации, объединенной не только общностью языка, но и близостью политических систем и партийных традиций, внешнеполитических целей, законодательной базы (в том числе в сфере СМИ), а также традиций социальной коммуникации и систем СМИ. Политологи давно говорят об «особой разновидности политической культуры гражданском обществе, характерном для США и Великобритании»[97]. Д. С. Холлин и П. Манчини в своем основополагающем исследовании связи политических и медийных систем также выделили страны атлантического бассейна как страны либеральной модели политического управления. С появлением круглосуточного трансатлантического вещания[98] и трансатлантических книгоиздательских концернов[99] в Атлантике окончательно оформилось также общее коммуникативное пространство как в сфере МК, так и в академической среде. Поэтому мы считаем уместным рассматривать британскую политическую культуру последнего полувека в контексте атлантических традиций и описывать характерные тенденции как проявление тенденций атлантических, а также учитывать влияние изменений в медиакультуре США на британскую медиакультуру последних лет.
Мы выделяем четыре базовые тенденции атлантической политической культуры, развитие которых оказалось решающим для политической сферы Британии второй половины XX века. Это: 1) тенденция сращения бизнеса и политики; 2) рост практики неформального коллегиального правления;3)развитие политического маркетинга (и позже медиаполитики) в рамках электорального политического процесса; 4) медиатизация политического поля и политического процесса. Последняя тенденция, в свою очередь, складывается из нескольких локальных тенденций. Эти тенденции в британской политике послевоенного времени в итоге привели к явлению, известному как «опустошение демократии» и «выхолащивание демократических механизмов».
1.3.2. «Политика предпринимательства» и «опустошение демократии»
Главный фактор «выхолащивания» многоуровневый процесс сращения бизнеса с политикой[100], развившийся в силу нескольких причин:
системы финансирования британских и американских политических партий. Она резко отличается от континентальной европейской и допускает финансирование партий из частных источников, что в конце 1980-х привело к «становлению бизнеса как политического актора и бенефициара политики»[101] по обе стороны океана;
роста транснационального бизнеса и проникновения американских интересов в том числе в британскую политику, а также частичного переноса процесса принятия экономических решений в директораты ТНК. По признанию Д. Миллера, этот процесс наиболее ярко проявляется именно в Британии в период правления Блэра;
системы политического лоббинга, официально признанной и законодательно закрепленной в обеих странах (в том числе в форме «спонсорных подразделений»), однако плохо поддающейся контролю и изобилующей «теневыми» проявлениями[102]. «В процессе неолиберальной трансформации лоббирование как отрасль многократно выросло»[103] и сыграло решающую роль в формировании культуры слиза в 1980-е;
существования системы PFI/PPP «частных финансовых инициатив» и «частно-государственных партнерств». Хотя система РРР в проектной экономике признается одним из наиболее эффективных форм финансирования, а в Британии является одной из самых четко отрегулированных и прозрачных в мире, частью ее структуры являются банки и другие финансовые институты, представляющие собой непрозрачные элементы системы финансирования, в том числе, политических партий и реформ. Миллер, в частности, указывает, что после победы лейбористов реформы по всему «неолиберальному спектру здравоохранения, образования, социальной помощи и транспорта» были переданы банкам системы PFI/PPP.[104] Так, например, запуск в 1998 году «флагмановской и эмблематичной для блэровского «третьего пути»[105] инициативы «Зоны Действия в Образовании» («Education Action Zones») подразумевал создание новых механизмов распределения материальной помощи через РРР. Джон Пилджер приводит такие данные: в 20062007 годах организациям системы PFI планировалось перевести около 6,3 млрд фунтов[106], и Пилджер называет это «историческим актом корпоративного пиратства». Теневое лоббирование и необходимость продвижения реформ в госсекторе с финансированием через PFI/PPP породили несколько инициированных правительством риторических нарративов в СМИ;
существования системы PFI/PPP «частных финансовых инициатив» и «частно-государственных партнерств». Хотя система РРР в проектной экономике признается одним из наиболее эффективных форм финансирования, а в Британии является одной из самых четко отрегулированных и прозрачных в мире, частью ее структуры являются банки и другие финансовые институты, представляющие собой непрозрачные элементы системы финансирования, в том числе, политических партий и реформ. Миллер, в частности, указывает, что после победы лейбористов реформы по всему «неолиберальному спектру здравоохранения, образования, социальной помощи и транспорта» были переданы банкам системы PFI/PPP.[104] Так, например, запуск в 1998 году «флагмановской и эмблематичной для блэровского «третьего пути»[105] инициативы «Зоны Действия в Образовании» («Education Action Zones») подразумевал создание новых механизмов распределения материальной помощи через РРР. Джон Пилджер приводит такие данные: в 20062007 годах организациям системы PFI планировалось перевести около 6,3 млрд фунтов[106], и Пилджер называет это «историческим актом корпоративного пиратства». Теневое лоббирование и необходимость продвижения реформ в госсекторе с финансированием через PFI/PPP породили несколько инициированных правительством риторических нарративов в СМИ;
системы неформальных связей в политико-экономическом истэблишменте. Помимо рабочих связей со спонсирующими организациями и связей в рамках лоббинга, росту системы неформальных отношений сильно способствовали традиционные британские элитарные клубы, получившие дополнительный импульс развития после войны и достигшие расцвета в 1980-е.[107] Примером такого постоянно действующего клуба, который весь XX век был think tankом Рабочей партии, может быть Фабианское общество[108]. В 1990-2000-е его членами являлись Тони Блэр, Гордон Браун, Патриша Хьюитт, Дэвид Бланкетт, Джек Стро и другие видные члены Рабочей партии.
Другие ключевые факторы «опустошения политики» включают:
снижение контроля над офисом премьер-министра со стороны Кабинета, партий и парламентских фракций (фракции, формирующей Кабинет, оппозиционных и коалиционных фракций) и частичный перенос акцентов в принятии политического курса страны с парламентских прений на правительственные инициативы;
снижение реальной угрозы электорального проигрыша партии в силу малого количества ведущих партий (по две в каждой из стран, хотя после местных выборов 2006 года резко возросла роль Либерально-демократической партии Британии)[109];
потерю части политического суверенитета в связи с частичным переносом стратегического планирования на наднациональный уровень, прежде всего в администрацию ЕС и на уровень ВТО, где также велико влияние ТНК; влияние формирующегося «транснационального капиталистического класса».[110]
Исследователи считают, что указанные факторы, достигшие пика своего развития к концу века, привели к фундаментальному подрыву принципа демократической репрезентации. В частности, эмпирические данные указывают на то, что «по всему спектру социальных и политических проблем общественное мнение Британии находит очень небольшое выражение в правительственных решениях. То же самое справедливо и для общественного мнения США в большинстве сфер внутренней политики»[111]. Эта ситуация наблюдается в Британии с конца 1970-х годов: «В Британии общественное мнение находилось намного левее всех трех главных партий как минимум с 1979 года. Вопреки распространенному мнению левых в 1980-е, тэтчеризм не выиграл симпатии публики На самом деле весь период правления Тэтчер общественное мнение было оппозиционным по отношению к правоцентристской политике»[112]. Д. Миллер приводит в пример приватизационные реформы Тэтчер; наибольшее сопротивление им наблюдалось в начале 1980-х, и именно в этот период сформировалась система PFI/PPP, тоже по понятным причинам не получившая поддержки населения (оппозиция им растет и сегодня). Миллер также отмечает, что согласие публики с позицией правительства в период 19451970 годов тоже весьма спорно, хотя в британской политологии сложилось понимание так называемого «необходимого консенсуса» между капиталом и рабочим классом на этот период.[113]
Сегодня не только Миллер, но и другие заметные критики, например глава организации «Демократический аудит» Д. Битэм, видят «системные дефекты демократического процесса»[114] в стране.