При наступлении ночи Зустеней с воинами начал опять делать башню, но вдруг каменное ядро, пущенное от неприятелей, ударило его в грудь, и он упал замертво; но его тотчас подняли и отнесли в дом. Бывшие с Зустенеем при устроении башни не знали, что им делать без него, так как одно только его благоразумие и мужество могли быть полезными в таком затруднительном положении греков. Царь, узнав о происшедшем, весьма опечалился и пошёл с вельможами своими к Зустенею, где уже собравшиеся врачи трудились над ним всю ночь, оказывая возможное вспомоществование, и Зустеней, почувствовав облегчение, вкусил немного пищи и заснул; но сон его был краток, и он велел нести себя в то место, где устраивалась башня, и там при его распоряжениях, дело устройства приняло совсем другой оборот.
В двадцать восьмой день мая, поутру, как скоро турки увидели, что греки делают башню, то тотчас устремились к разрушенному месту.Флабурар же восточный с великим множеством турок, в числе которых было пять человек страшных видом и чрезвычайно больших ростом, напал с быстротой на греков и нещадно умерщвлял их. На эту сечу поспешил Протостратор с сыном своим и воинами, и ударили на турок с яростью. Тогда началась престрашная сеча.На одной из стен городских стояли в то время трое благородных воинов, братьев, которые, увидя, как пятеро великанов турецких жестоко побивали греков, соскочили со стены и напали на них; и так храбро и искусно дрались, что им удивлялись сами турки. Убив двоих из тех великанов, герои эти удалились от прочих без вреда.Наибольшая брань кипела в том месте, где была разрушена стена, и турки жестоко стесняли греков; но стратиги, вельможи и Зустеней крепко держались на своих местах, и мёртвые падали с обеих сторон в чрезвычайном количестве. Пушки гремели беспрестанно. Одно ядро оторвало часть большого бревна, и оно ударилось в правое плечо Зустенея так сильно, что он упал как мертвый; но видевшие то вельможи с горькими слезами взяли его и отнесли с места сражения. Турки, услышав стоны и вопль греков, происшедший от горести по Зустенею, с большим жаром устремились на них, топтали их конями своими и в беспорядке прогнали в город. Видя такое стремление турок, стратиги и прочие старались всеми силами удержать бегущих греков и собственным примером вдохнуть в них мужество, но, будучи отовсюду одолеваемы, принуждены были и сами обратиться в бегство, и гибель города была бы тогда же совершена, если б сам царь Константин не успел прибыть им на помощь.Он, встретив Зустенея, которого несли чуть живого, горько заплакал и в ярости сердца устремился на неприятеля со своими храбрыми воинами, всё опровергая и нещадно убивая турок, и имея в руке только один меч; но удары его были так быстры, что никто не успевал от них уклониться, и так сильны, что никакая броня не могла устоять от них. Он рассекал надвое даже и всадников, и коней их. Турки чувствовали всю силу ударов царя и, потеряв надежду на победу, отбежали к разрушенному месту, но и там были встречены множеством собравшихся греков, побивавших их жестоко. Наконец турки были прогнаны за город, а те, которые не успели удалиться вместе с другими, были умерщвлены на улицах.
Так Константинополь избавился ещё раз от неприятеля, и греки предались отдыху. Та ночь прошла без всяких военных действий. Царь, патриарх и прочие, полагая, что уже был конец войнам, пошли в великую церковь и благодарили Господа Бога. Весь народ превозносил громкими похвалами мужество, геройство и храбрость царя.
Уверяют, что и царь сам несколько возгордился своею храбростью и слишком понадеялся на неё, думая, что неприятель оставит дальнейшие действия; но увы! Не ведал воли Божией, хотевшей того. Магомет, увидев, что турок пало бесчисленное множество, и слыша, как превозносили похвалами храбрость и мужество царя, провёл всю ночь без сна и советуясь с своими военачальниками, не отступить ли им в ту же ночь, чему и морской путь благоприятствовал; но по воле Божией намерения его не состоялись.
В ту же ночь было над городом следующее знамение, в седьмом часу ночи появилась над городом густая и мрачная тьма, и воздух чрезвычайно сгустился, и начали падать на город капли, подобные слезам, величиной с воловое око, и цветом кровавые и оставались те капли лежащими на земли очень долгое время. Все ужаснулись и были в непомерном страхе. Патриарх же и синклит, видя такой гнев божий, решились снова прийти к царю и умолять его, говоря ему следующее: «Сам знаешь, царь, всё, предсказанное о нашем городе премудрыми мужами, по воле Божией за грехи наши, что ныне и сбывается с нами. Прежде того ты видел отшествие отсюда на небо всякой святыни, ныне же и сама тварь является плачущей, что не иное что, как гибель нашего города возвещает; а потому и молим тебя, выйди из города, пусть не погибнем все вместе с тобой».
Царь не слушал их моления, но говорил: «Да будет воля Господня! Я обещал уже вам не один раз пострадать вместе с вами за любезное отечество наше, более же за веру христианскую и за православных христиан!»
Магомет-султан, видя тьму, бывшую над Константинополем, созвал своих книжников и спрашивал их, что они думают об этом, и они отвечали ему: «Тьма эта ничто иное являет, как только гибель города». Магомет очень обрадовался тому и отменил своё намерение оставить осаду города, но готовился с возможною поспешностью на новую брань.
Мая в двадцать девятой день султан повелел идти вперёд бесчисленной своей пехоте, за ними везти пушки и пищали, и, придя, построились прямо против разрушенного места и начали производить такую страшную стрельбу, что вскоре отбросили назад греков; тогда пехота турецкая, очистив путь конным воинам, равняла рвы и в разных местах делала мосты. Когда путь коннице был очищен, то она понеслась прямо в город и топтала всех сопротивлявшихся греческих воинов и граждан. Тут стратиг и магистр со многими конными воинами поспешил встретить турок, уже рыскавших по площадям города. В это время и царь с вельможами и войском вмешался в ряды сражающихся и принудил турок отступить к разрушенному месту; но Флабурар Мустафа со всем своим полчищем, прискакав, сделал столь сильный натиск, что рассеял полки греческие, и с копьём в руке устремился на самого царя Константина. Царь отвёл щитом копье и, поразив Мустафу мечом в голову, рассёк его надвое. Турки с громким криком схватили труп Мустафы и отвезли к султану. Тут греки успели выгнать неприятеля за город; но вскоре свежие турки принялись за сечу, и утесняли ужасным образом уже ослабевших греческих воинов. Султан, узнав о смерти Флабурара, сильно опечалился, так как крайне любил его за храбрость и благоразумие, и решился сам идти на брань с новыми силами, а на царя велел навести пушки, страшась его мужества. Новые силы, пришедшие с султаном со многими пушками, принудили вновь греческих воинов отступить далее в город.
Магомет послал еще пашу Балтаули с новыми пушками в среду сражающихся, а против царя отрядил три тысячи воинов с повелением поймать его или убить; в противном случае угрожал им смертью.
Вельможи, стратиги и магистры греческие, постигнув дерзкое намерение неприятеля, старались отвести царя и тем избавить от явной гибели, но царь, обливаясь слезами, говорил им: «Оставьте меня! Пусть я умру с вами вместе ради веры христианской». Однако вельможам удалось его отвести несколько от народа, и тогда они вновь уговаривали его всеми возможными средствами и просьбами оставить тотчас город, но царь не согласился. Тут вельможи, видя, что ничто не может принудить царя исполнить их просьбу, простились с ним, отдав ему последнее целование и устремились все к разрушенному месту, где встретили пашу Балтаулия с его полками и, вмешавшись в ряды своих соотечественников, усилили еще более свирепствовавшую там битву. Эта битва была жарче всех; множество вельмож, стратигов и магистров падали ежеминутно, воины ложились целыми рядами и готовы были пасть от изнеможения. Некоторые греки известили о том царя, и благочестивый царь, слыша гибель войск, пошёл в великую церковь и, упав на землю, каялся, прося у Господа отпущения грехов.
Он простился с патриархом и прочими, отдал последнее целование супруге своей, благочестивой царице и двум дочерям своим, еще девицам; после того поклонился на все стороны до земли и приобщился Святых Тайн. Сколько слёз было тогда пролито, сколько стонов раздавалось повсюду! Все, кто только был тогда в церкви, проливали слёзы и испускали тяжкие воздыхания и вопль, от которого, казалось, колебался сам храм. Царь спешил удалиться от подобного зрелища, и, выходя из храма, сказал: «Кто хочет пострадать за Божии церкви и веру христианскую, тот пусть идёт со мной.И, сев на коня, он поскакал к святым воротам в том ожидании, что найдёт там и Магомета-султана. К нему присоединилось всего войска только три тысячи человек, и они нашли у ворот множество турок, стерегущих их. Царь сразился с ними и многих убивал; но его желание было встретиться с султаном и отмстить ему за кровь христианскую, для чего он старался достигнуть ворот городских, но по причине множества валявшихся трупов не мог того сделать. На пути к воротам царь был окружён множеством турок, с которыми долго боролся он, но, как их было чрезвычайно много и беспрестанно присоединялись ещё и другие, то он изнемог. Но если б имел крепость льва или тигра, то и тогда бы не мог противиться, поскольку так было угодно Богу. Он был убит турками.