Однако крылатая невеста в белом оперении, разумеется, давно заметила моё приближение, но ещё не осознала, чем это ей грозит, и потому стояла спокойно. Расстояние между нами сократилось метров до пятнадцати, и теперь я отчетливо видел, что передо мной не цапля. Она была значительно выше, красноватые ноги стройнее, большой толстый клюв загнут. Не веря своим глазам, я хотел приблизиться ещё, хотя видел, что птица беспокойно поворачивает голову. Цапли подпускали значительно ближе. Но эта птица дорожила собой больше. И было отчего.
Я сделал ещё шаг и провалился в илистую грязь по самое колено. Попытавшись вытащить ногу, увяз и второй. Безнадёжно смотрю вперёд. Вылезать некогда. Объект моих съёмок не ждёт. Её крылья развёрнуты, и в глаза мне плеснуло розовым цветом, словно опять заалел восход солнца на синем небе. Да, это была птица фламинго, уносящая своё пламя ввысь.
Сфотографировать её не удалось. Посмеялся надо мной обманчивый морской берег. А встретить фламинго на море большая редкость. Во всяком случае, второй раз мне не пришлось. Это был один день, который я назвал днём фламинго. Потом были другие.
Например, день летящих колючек, когда ветром по всему берегу разнесло колючки с кустарников. Эти колючки, собственно, являются семенами, из которых вырастают новые кусты. А наступать на колючки босиком очень неприятно, так что в этот день или дни лучше ходить по берегу в обуви. К счастью, это происходит раз в год.
Вспоминается день встречи с верблюдами, которые важно и независимо шествовали мимо нас, не проявляя ни малейшего интереса к незнакомцам. Лишь маленький верблюжонок, любопытный, как все дети, направился прямиком ко мне, чтобы сунуть свой нос в фотоаппарат. Ну что ж, видимо, и животный мир хочет идти в ногу со временем, и молодёжь его не чуждается техники.
За днём встречи с верблюдами следовали день зелёных маленьких попугаев, день атакующих крабов, день штормового ветра, песчаной бури, день археологических находок, штилевой погоды и много других не менее интересных дней. Но с особой теплотой и радостью я вспоминаю день таинственных холмиков, потому что он оказался самым неожиданным.
Карачи город Калачи
Название города непонятно. Но если бы читатель поехал на экскурсию по этому чрезвычайно запутанному городу, то ему могли бы рассказать историю, как когда-то в давние-давние времена, когда в этих краях и близко ещё не было арабов, жила в маленькой рыбацкой деревушке красивая девушка по имени Калачи. То, что она была красива это одно, а то, что умела прекрасно танцевать совсем другое.
Сотни рыбаков из других деревень, пилигримы, путешественники, поэты и бродячие музыканты добирались сюда, чтобы только посмотреть, как танцует их любимая красавица Калачи. И когда собирались пойти или поехать к ней, то говорили: «Я к Калачи». Так и закрепилось это имя за деревушкой, которая стала постепенно расти, но только в середине прошлого века, благодаря появлению английского путешественника Ричарда Фрэнсиса Бёртона, перенёсшего столицу тогдашнего Синда из Хайдарабада на берег океана, Калачи превратилась в громадный город, произносимый, быть может, с тех самых пор Карачи.
Второй по значению город Пакистана, бывший его столицей до 1965 года, когда закончили подготовку Исламабада к приёму столичного титула, занимает второе место в мире по числу дорожно-транспортных происшествий и первое по числу их смертельных исходов. Причина не в том, что здесь не умеют ездить водители довольно опытные, как и во всех крупных городах мира и не в том, что улицы узкие есть немало широких, если не проспектов, то трасс, проходящих по городу причина в перенаселённости людьми и транспортом. И это первое, пожалуй, что бросается вам в глаза. Но не только это.
Как-то апрельским днём частный микроавтобус нёсся на большой скорости, обгоняя другие машины, не обращая внимания на красный глаз светофора, кричащего своим оком об опасности трагедии. И она свершилась. Две девушки, спешившие на занятия в расположенный рядом женский колледж, внезапно оказались под колёсами автомобиля на самом переходе в то счастливое время, когда для них горел зелёный свет. Одна из двух умерла мгновенно. Шедшие с ними, но оказавшиеся более удачливыми, подруги сквозь стоны и плачи стали требовать наказать виновного водителя. К девушкам стали присоединяться другие студенты.
Прибывшая к месту происшествия полиция, решив быстро покончить с инцидентом, начала разгонять собравшуюся и бушующую гневом молодёжь дубинками и слезоточивым газом. И этот порядок по-пакистански никого не удивил, ведь всем здесь известно, что владельцами микроавтобусов в Карачи в основном являются высшие полицейские чины, чем и объясняется безнаказанность их водителей, совершающих преступления.
Прибывшая к месту происшествия полиция, решив быстро покончить с инцидентом, начала разгонять собравшуюся и бушующую гневом молодёжь дубинками и слезоточивым газом. И этот порядок по-пакистански никого не удивил, ведь всем здесь известно, что владельцами микроавтобусов в Карачи в основном являются высшие полицейские чины, чем и объясняется безнаказанность их водителей, совершающих преступления.
И, тем не менее, в этот раз весь город взбунтовался: двое суток улицы Карачи находились, словно в осадном положении, переворачивались и сжигались частные автомобили, разбивались камнями стёкла автобусов, попутно громились банки и магазины, навстречу пулям и дымовым шашкам полицейских с крыш домов и из-за стен летели кирпичи. Группы молодых парней применяли тактику внезапных налётов с быстрым отступлением. Начались настоящие уличные бои.
Каждые две минуты в госпиталь университетского района Лаликобада поступали раненые и убитые. Среди них оказался один из блюстителей порядка. В поисках него озверевшие полицейские ворвались в госпиталь, избили возмутившихся их поведением врачей, заперли медицинский персонал в одной из комнат и бесчинствовали в палатах.
Для наведения порядка в город ввели войска. Но почти месяц в отдельных районах Карачи сохранялся комендантский час. К смерти одной девушки, вызванной халатностью водителя, добавились сотни убитых и раненых в столкновениях с полицией.
Одному студенту из тех, кто швырял камни в охранников порядка, задали вопрос:
Почему столь нередкий для Карачи с его восемью миллионами населения, города, по улицам которого носится почти шестьдесят процентов транспорта страны, случай попадания человека под машину вызвал такую бурную реакцию?
И он ответил:
Разве дело в смерти одной девушки? Мы поднялись с протестом в защиту тех, кто жив, против произвола полиции, против равнодушия правительства к условиям нашей жизни, против военного режима, не позволяющего судам быть справедливыми, против банков, которые помогают только богатым, против владельцев магазинов, обманывающих и грабящих народ. Мы были против сегодняшнего правительства. Да и не мы одни.
Минуя высокие плоскокрышие здания, мечети с острыми шпилями минаретов, монументы и памятники, торговые ряды, набитые сидящими прямо на земле продавцами и снующими между ними покупателями, объезжая выбегающих почти на середину дороги мальчишек с пачками свежих газет в руках и хромающих на костылях калек, сующих в окна легковых автомобилей богачей обнажённые обрубки рук за подаянием, по улицам Карачи неторопливо едет открытый джип, позволяя обгонять его тойотам и крессидам, лэндроверам и сузукам. На двух боковых скамейках кузова с касками на головах и автоматами в руках, в зелёных формах несколько темнее цвета национального флага страны, сидят солдаты. Лица напряжены от тревожного ожидания. Посередине между рядами сидящих на специальном возвышении установлен пулемёт. Ствол его, поворачиваясь время от времени, легко проходит над головами солдат, а пулемётчик весь во внимании за тем, что находится под его прицелом.
Машина с вооружённым до зубов подразделением проезжает под раскинувшимся над улицей широким белым транспарантом. Горячий ветер порывами тщетно пытается сорвать крепко прикреплённое полотно, и оно хлопает громко, привлекая звуком к себе внимание прохожих. В минуты слабости ветра плакат провисает и тогда можно понять, что на нём нарисована большая керосиновая лампа символ одного из наиболее вероятных кандидатов в национальную ассамблею Пакистана.
Таких транспарантов, как вы легко замечаете, на улицах великое множество. На обшарпанных стенах домов, легковых автомобилях, автобусах и грузовом транспорте бросаются в глаза изображения пакистанского берета, ножниц, чайника, топора, велосипеда и других хорошо известных каждому простому пакистанцу предметов быта. Всё это символы разных кандидатов. В стране проходят выборы в национальную и провинциальные ассамблеи. Восемьдесят процентов населения за почти сорокалетний период самостоятельного развития страны после освобождения из-под английского господства так и не стали грамотными, поэтому во время голосования им по-прежнему нужны символы кандидатов. Вопрос только в том нужны ли такие выборы? Но кто их спрашивает?
Вообще выборы и то, как они проводятся в стране это зеркало всей жизни. Посмотрите, что было в Советском Союзе во время выборов. Они характеризовались кто-то немедленно скажет: «отсутствием демократии». А давайте не будем спешить с выводами. Откроем окно нашей квартиры в день выборов.