В скобках заметим: субстанция общины тоже менялась. Община становилась более открытой миру, более гибкой, принимавшей теперь и определенное неравенство и новые формы организации кооперацию, в первую очередь. То есть не исключено, что община трансформировалась в нечто социально устойчивое, эффективное, адекватное русской Современности, в нечто в духе Чаянова Кондратьева Однако, как мы знаем, общине сломали хребет в 1929 г.
Так что же, большевики пришли к власти на волне общинной, крестьянской революции, на волне общенационального «дувана», место для которого было расчищено затуханием революции европеизированной субкультуры, подъемом той же общинной революции, войны, развалом государства? Да, без этого большевики не победили бы.
* * *В 1917 г. «столкнулись» две Революции. Столкнулись, как поезда. И подобно железнодорожной катастрофе произошла историческая катастрофа. Оба поезда сошли со своих путей.
К весне-лету 1917 г. Революция европеизированной субкультуры достигла всех своих целей. Здесь бы ей остановиться, передохнуть, «подумать» и начать строить. Но именно в этот момент в нее врезалась Революция традиционалистской, крестьянской субкультуры. Ее мощь лишь начинала разворачиваться. Большевики сумели сыграть на этом столкновении: на «временном» угасании одной Революции и подъеме другой. Развал государства и армии дал еще одну волну мощного разрушительного свойства.
* * *Одна из важнейших тем в деле понимания Революции соотношение Февраля и Октября. Сколько же об этом написано! Какие интеллектуальные силы участвовали в решении этой задачи! И что же? В общем и целом имеются две позиции. Первую занимают либералы, которые убеждены: Февраль это хорошо, Октябрь плохо. Общего у них нет. Более того, Октябрь есть отказ от Февраля и его отрицание. Вторую позицию занимают все остальные. Когда-то в свойственной ему манере (мы бы назвали ее нагло-самоуверенным экспрессионизмом или отвратительно-талантливым журнализмом) Л.Д. Троцкий описал ее следующим образом: «Февральская революция была только оболочкой, в которой скрывалось ядро Октябрьской революции. История Февральской революции есть история того, как Октябрьское ядро освобождалось от своих соглашательских покровов»34. Февраль и Октябрь, говорил он, связаны между собой так же, как зерно, породившее колос35.
Если отбросить характерные для вождя большевиков «соглашательские покровы» и соответствующие (для троцких) коннотации, то можно утверждать, что так думает подавляющее большинство думающих о Революции. А разве позиция А.И. Солженицына иная? Вот, например: «Если в Феврале было мало крови и насилия и массы еще не раскатились, то все это ждало впереди: и вся кровь, и все насилие, и захват народных масс, и сотрясение народной жизни Наша революция разгуливалась от месяца к месяцу Семнадцатого года вполне уже стихийно, и потом Гражданской войной, и миллионным же чекистским террором, и вполне стихийными крестьянскими восстаниями, и искусственными большевицкими голодами по 30, по 40 губерний и может быть закончилось лишь искоренением крестьянства в 19301932 и перетряхом всего уклада в первой пятилетке. Так вот и катилась революция 15 лет»36. Мастерски выстраивает Александр Исаевич сущностную хронологию Русской Революции, показывая как из одного «разгуливается» другое, как от исходной точки Февраля приходим к чекистскому террору. А изучая протоколы работы Временного правительства, он видит: «накатывается продовольственная реформа через которую мы начинаем уже с мурашками угадывать большевицкие продотряды»37.
Какая же из этих позиций адекватная или хотя бы ближе к истине? Обе, и одновременно не та и не другая. Разумеется, правы либералы, защищающие свой Февраль. Какой террор, какая гражданская война, голод, истребление крестьянства? Сто лет послепетровская европеизированная субкультура шла к самоэмансипации и эмансипации русского общества. С 60-х годов XIX столетия, о чем мы уже говорили, в стране начались революционные изменения. Наконец, к Февралю 1917-го достигли всех целей. И содержательно эта революция себя исчерпала. Да, она не сумела построить новую, демократическую Россию. Но ведь это уже задача пореволюционная
Однако правы и сторонники второй позиции (вот парадокс: трудно найти менее схожие исторические фигуры, чем Троцкий и Солженицын, а в этом ключевом для русских вопросе по сути дела стоят на одной позиции). Конечно, Февраль развязал руки Октябрю. Событийно, конкретно-исторически одно перетекло в другое. И главные действующие лица этой драмы как-то очень плавно и убедительно сменили друг друга: сначала царская бюрократия и либерально-социалистическая общественность, затем либералы и социалисты, социалисты и большевики и, наконец, только БОЛЬШЕВИКИ.
Тогда в чем же ошибочность обеих позиций? И та и другая поверхностны. Они не идут вглубь социальных процессов, развертывавшихся столетиями. Нужен принципиально