Не случайно таким популярным направлением в последние годы стала область изучения «экономики блата». «Блатообмен», как показали в свое время ряд исследователей25, строится особым образом: по каналам неформальных (персонально-ориентированных) услугообменных связей движется поток ценностей, товаров, услуг, денег. Неформальная теневая «экономика блата» составила основу теневой экономики постсоветского времени: старые и новые услугообменные связи стали каналами приватизации, персонализации корпоративной государственной собственности. Специфической особенностью поздней советской, перестроечной и постперестроечной экономики стало резкое возрастание экономической роли родственно-семейных и дружественных связей, активное использование этих связей для решения частных экономических задач. При этом удивительным образом обнаружилось сходство социально-экономических процессов, протекавших в постсоветских государствах и в странах, давно «строящих» развитой капитализм (странах Латинской Америки и др.). «Десять лет назад, констатирует экономист Эрнандо де Сото, мало кто рискнул бы даже намекнуть на сходство между странами Варшавского блока и Латинской Америкой. Но сегодня они кажутся почти близнецами: мощная теневая экономика, вопиющее неравенство, вездесущие мафии, политическая нестабильность, бегство капитала и пренебрежение законом» [Сото, 2001, с. 211].
Многогранную картину социальных процессов в странах, которые вошли в этап глобализации, рисует М.Г. Делягин в книге «Мировой кризис: Общая теория глобализации» [Делягин, 2003]. По мнению М.Г. Делягина, в России проявилась «атомизация общества, брошенного государством, до уровня отдельной семьи, а то и отдельной личности». В таком обществе, в котором расширяется социальный и нравственный вакуум, «распадаются межчеловеческие связи, которые, собственно, и образовывали это общество», «человек начинает жить в одиночку, в социальной системе, где, кроме него, устойчивы только властные структуры» [там же, гл. 15.1]. В результате этих процессов, пишет М.Г. Делягин, возникает эффект потери социальной и культурной идентичности, эффект кризиса самоидентификации, при которой человек перестает ощущать свою идентичность с обществом [там же]. Общество в таких условиях скатывается к архаике, локализации, фрагментации, «феодализации» [Шляпентох, 2008].
Заключение: Парадоксальная глобализацияКо второму десятилетию XXI в. глобализация вышла на новый уровень. Линейные схемы поступательного развития, «смерти истории», прежде доминировавшие в социальной теории, высветились внутренней парадоксальностью, сочетанием, казалось бы, несочетаемого, реанимацией феноменов давно ушедшего прошлого. Во весь голос заявила о себе девиантная гибридизированная культура, претендующая на роль базовой.
В этих условиях прежние ценности культуры российского общества (в мегаполисах и больших городах это особо заметно) явно оттесняются на обочину и превращаются в субкультурные анклавы, не связанные друг с другом. Там они, возможно, не исчезнут окончательно, а станут основой различных субкультур, своего рода постмодернистской экзотикой, зоопарком доглобализационного периода. Соответственно, будут существовать и замкнутые сообщества (группы), их поддерживающие (по аналогии с «монастырской парадигмой» Т. Роззака). Экономические процессы глобализации будут своеобразно преломляться в культурных и повседневных практиках.
Теснейшая взаимосвязь и даже взаимопроникновение новейших капиталистических и докапиталистических экономических отношений в развивающихся и трансформирующихся обществах важнейший признак периферийного капитализма, проявляющего свои черты в эпоху глобализации по-новому. Распространенный в свое время в экономической и социологической науке тезис, согласно которому глобализация, распространяясь вширь, «расчищает» от прежних напластований экономическое и социальное пространство, на котором автоматически бурно будут произрастать современные капиталистические отношения, не подтвердился. Как показывают исследования, в периферийных странах капиталистический способ производства и докапиталистические способы производства оказываются не в антагонистических, а в симбиотических отношениях: капиталистические отношения, проникая в эти страны, не вытесняют, а втягивают, вбирают в себя докапиталистические отношения, а докапиталистические отношения в этих странах трансформируются и интегрируются в капитализм. Поэтому совмещение, сочленение (articulation) капиталистических и докапиталистических отношений принадлежит к числу тех особенностей периферийного капитализма, которые отличают его от капитализма метрополии, от капитализма Центра (от ортокапитализма, в терминах Ю.И. Семенова). Все это делает особенно ценным знание о механизмах и закономерностях функционирования докапиталистических экономических систем, элементы которых продолжают воспроизводиться в современных экономических системах, существующих уже в условиях единого мирового экономического пространства, в условиях глобализации. Таким образом, выясняется, что современная экономика включает в качестве своих составных частей чуть ли не все исторически существовавшие экономические структуры прошлого, которые современные теоретики чаще всего не воспринимают как экономические.
Возникает необходимость консервации традиционных культурных ценностей и архивирования культурного наследия, но не только в виде создания разного рода депозитариев памятников и документов культуры (хотя и их тоже), а прежде всего в качестве «хранилищ» живых ценностей, в том числе и в их деятельностных вариантах. Этому могут служить различные микрообщественные организации, группы, движения и т.д., которые создают свои сети взаимного общения, хотя и не находящиеся на авансцене трансформирующегося социума.
В отечественной литературе не обсуждалась идея особого «испытательного» и экспериментального характера современной российской культуры под углом зрения глобалистских подходов. Мы же считаем правомерным такой подход (хотя бы как гипотезы), позволяющий по-иному оценить происходящее в России в области культуры, в частности в контексте общемировых трендов. Под таким углом зрения Россия предстает не как отсталая и почти «варварская» периферия высококультурного Запада, но как социум, в котором имеет место предвосхищающее развитие глобальных тенденций, сколь бы настораживающими они ни были.
Список литературы1. Арин О.А. (Алиев Р.Ш.) Мир без России. М.: Эксмо, 2002. 480 с.
2. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993 a. 303 с.
3. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс-Универс, 1993 b. 608 с.
4. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Под общей ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга, 2001. 416 с.
5. Валлерстайн И. Глобализация или переходная эпоха: Глобальный взгляд на долгосрочное развитие мировой системы. М.: Красные холмы, 1999. 127 с.
6. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2003 a. 368 с.
7. Валлерстайн И. После либерализма / Под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. М.: Эдиториал УРСС, 2003 b. 256 с.
8. Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? // СоцИс. М., 1997. 1. C. 821.
9. Виртуализация межуниверситетских и научных коммуникаций: Методы, структура, сообщества / Под общ. ред. Н.Е. Покровского. М.: СоПСо, 2010. 156 с.
10. Волков В.В. Силовое предпринимательство. СПб.; М.: ЕУСПб: Летний сад, 2002. 282 с.
11. Гидденс Э. Ускользающий мир: Как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004. 120 с.
12. Гуров А.И. Красная мафия. М.: Самоцвет: МИКО «Коммерческий вестник», 1995. 352 с.
13. Делягин М.Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации: Курс лекций. 3-е изд., перераб. и доп. М.: ИНФРА-М, 2003. С. 4749.
14. Делягин М.Г., Шеянов В.В. Мир наизнанку: Чем закончится экономический кризис для России? М.: ИД «Коммерсантъ»: Эксмо, 2009. 352 с.
15. Завалько Г.А. Понятие «революция» в философии и общественных науках: Проблемы, идеи, концепции. М.: КомКнига, 2005. 320 с. (Размышляя о марксизме).
16. Кагарлицкий Б.Ю. От империй к империализму. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. 680 с.
17. Кагарлицкий Б.Ю. Политология революции. М.: Алгоритм, 2007. 576 с. (Левый марш).
18. Кастельс М. Глобальный капитализм и новая экономика: Значение для России // Постиндустриальный мир и Россия: Сб. ст. / Отв. ред.: В.Г. Хорос, В.А. Красильщиков. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 6483.
19. Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневая Россия: Экономико-социологическое исследование. М.: РГГУ, 2000 a. 595 с.
20. Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневой образ жизни: Социологический автопортрет постсоветсткого общества. М.: РГГУ, Центр по изучению нелегальной экономической деятельности, 2000 b. 67 с.
21. Косалс Л. Клановый капитализм в России // Неприкосновенный запас. М., 2006. 6. С. 179199.
22. Кошелев М.И. Беспредел: Философско-трансдисциплинарный очерк. М.: Горизонт, 1999. 111 с.
23. Леденева А.В. Блат и рынок: Трансформация блата в постсоветском обществе // Неформальная экономика: Россия и мир / Под ред. Т. Шанина. М.: Логос, 1999. C. 111124.
24. Леденева А.В. Неформальная сфера и блат: Гражданское общество или (пост) советская корпоративность // Pro et Contra. М., 1997. Т. 2, 4. С. 113124.
25. Малахов В.С. Еще раз о конце истории // Вопросы философии. М., 1994. 78. С. 4850.
26. Медведев В.А. Перед вызовами постиндустриализма: Взгляд на прошлое, настоящее и будущее России. М.: Альпина Паблишер, 2003. 440 c.