Слабостью души Констанция Хлора являлось честолюбие. Ради царской власти он развелся со своей женою Еленой и заключил брак с сестрой одного из императоров. Елена оказалась не ко двору имперской знати: она происходила из простонародья дочь мелкого чиновника, начальника конной станции, где ее увидел и полюбил молодой полководец Констанций. Всем сердцем преданная мужу, Елена делила с ним духовные искания как и он, стремилась познать Единого Господа. Это постижение Бога Истинного, которого так и не достиг блистательный кесарь Констанций, стало уделом брошенной им жены. Проливая слезы поруганной любви, скорбя над разрушенным семейным очагом, Елена обратилась к Утешителю всех скорбящих Распятому и Воскресшему Христу. В молитвах ко Господу Любящему, в размышлениях о великом крестном Его страдании утихало горе Елены, сменяясь высоким покоем и просветлением. А земным утешением ее был сын Константин, возраставший в чистоте, мужестве, мудрости.
Константину также довелось испытать немало горечи из-за распада семьи. Тиран Диоклетиан не доверял Констанцию Хлору, поэтому держал его старшего сына при своем дворе как заложника. Юноша тяжело переживал разлуку с отцом, которым восхищался, которому старался подражать во всем, в том числе и в религии «непобедимого солнца». Мать-христианка не дерзала вмешиваться в воспитание Константина, натуры сильной и самостоятельной, но Елена надеялась и молилась о том, чтобы Вселюбящий Господь Сам привлек ее сына к Себе.
Константин рос в душной атмосфере придворных интриг, видел коварство и разврат, пьяные оргии и чванливую роскошь языческих вельмож. Но окружавшая его грязь не запятнала его благородного сердца: словно росток от доброго корня, он оставался чужд всеобщей скверне. Отвращался Константин и от идольских капищ, где любая гнусность находила себе божка-покровителя. Он верил в «непобедимое солнце», ему хотелось чистого света. Молодой царевич помнил и о милостях, которые чтимый им отец оказывал христианам, и, становясь невольным свидетелем истязаний, которым Диоклетиановы палачи подвергали мучеников Христовых, восхищался их мужеством и непобедимой стойкостью в вере. Слова доблестных исповедников, подвиги страстотерпцев Господних запечатлевались в чуткой душе будущего апостола во царях, чтобы в урочный час озарить его светом Истины.
(Впоследствии Константин увидел и страшные небесные кары, постигшие гонителей христианства. Император Диоклетиан, преданный вельможами, проклинаемый народом, сошел с ума и уморил себя голодом. Император Галерий был поражен болезнью, от которой тело его стало издавать нестерпимое зловоние, так что ни друзья, ни врачи не могли приблизиться к нему, среди этого смрада он и умер. Кесарь Максимин покончил самоубийством, приняв яд, в жуткой агонии вопил он о грозном Высшем Судие. Из всех властителей империи только отец Константина, покровитель христиан Констанций Хлор, окончил свои дни спокойно и мирно, окруженный всеобщей любовью. Высокий разумом, Константин не мог не задумываться над духовным смыслом этих событий).
Находясь в окружении Диоклетиана и Галерия, благородный Константин выбрал для себя не придворные заискивания, а воинскую славу. Он стал смелым и мудрым полководцем, подобно своему отцу заслужил любовь армии. Справедливостью, честностью, умом, добротой он привлекал к себе сердца достойных вельмож. Это возбудило зависть коварного Галерия. Когда Констанций Хлор стал императором всего Запада, он призвал к себе старшего сына как кесаря-соправителя. Но Галерий, бывший императором Востока, назначил на Запад своего кесаря, некого Севера, организовав против Константина заговор. Константин наконец-то ехал к любимому отцу, но на пути его поджидали высланные Севером убийцы. Спасаясь от погони, Константин подрезал жилы остававшимся за ним на конных станциях лошадям. Словно жалкий беглец, явился будущий император в свой удел. Но добром за зло отплатил он Северу, добровольно отдал ему в управление Африку.
Недолгой была радость встречи Константина с отцом после разлуки. Вскоре он проводил Констанция Хлора в последний путь. В наследство Константин получил преданность галльских легионов, провозгласивших его императором. Затем в империи началась смута. Сразу шесть кесарей враждовали и воевали друг с другом, деля между собою власть. Константин старался держаться в стороне от междоусобиц, довольствуясь своей Галлией. «Я отчуждался от бывших доселе правителей, потому что видел дикость их нравов», говорил он.
Недолгой была радость встречи Константина с отцом после разлуки. Вскоре он проводил Констанция Хлора в последний путь. В наследство Константин получил преданность галльских легионов, провозгласивших его императором. Затем в империи началась смута. Сразу шесть кесарей враждовали и воевали друг с другом, деля между собою власть. Константин старался держаться в стороне от междоусобиц, довольствуясь своей Галлией. «Я отчуждался от бывших доселе правителей, потому что видел дикость их нравов», говорил он.
В Риме воцарился Максенций (правил 306312). Нет, он не был гонителем христиан он был «просто тиран», ненасытный в разврате, грабеже и насилии. Константин признал его законным правителем и поначалу пытался относиться к Максенцию дружески. Но тот «был весьма тяжек для Рима по своей жестокости и скверной жизни»: похищал жен и дочерей у почтенных сенаторов, громил и расхищал богатые дома, убивал людей потехи ради, давил народ непосильными налогами. Римляне начали тайно посылать к Константину гонцов с мольбой о защите. Миролюбивый Константин ограничился письмом к Максенцию, посоветовав не раздражать население. Однако этот дружеский совет показался тирану оскорблением, и он начал готовить войну против Константина.
Максенций собирался в поход по-язычески обстоятельно. В идольских капищах были принесены кровавые жертвы, в том числе человеческие: закланы несколько детей (разумеется, из рабов, которых римляне приравнивали к домашней скотине). Жрецы колдовали над кишками животных и птиц. Был проведен самый жуткий вид гадания на внутренностях беременной женщины. Все языческие предсказатели в один голос провозгласили: Максенция ждет блистательная победа! Так духи злобы, от которых сокрыто будущее, лживо подбадривали своего угодника. Тиран заранее торжествовал. Целые сонмы демонов, упившихся жертвенной кровью, стекались к нему на помощь.
Скоро Константин узнал о предстоящей войне. Положение его виделось крайне опасным, почти безнадежным. Дело было не в языческих чародействах. На стороне Максенция стояла знаменитая преторианская гвардия цвет имперского войска, и по опыту, и по выучке, и по численности, наконец, несравненно превосходившая галльские легионы Константина. Единственным разумным поступком казалось собирать силы и пытаться противостоять неприятелю на своей территории. Но кесарь Константин двинул свое войско навстречу врагу.
Никто не верил в успех этого похода. Солдаты роптали, думая, что их полководец сошел с ума, настолько грозны казались преторианцы Максенция. Среди войска бродили языческие жрецы, предвещая несчастья. Только железная имперская дисциплина заставляла армию идти за кесарем. Среди общей тревоги один Константин оставался спокоен. Его вдохновляли вера в правоту своего дела и непонятная для него самого уверенность в победе.
Стремительным броском Константин двинул свои легионы через Альпы, прошел по Италии и остановился в непосредственной близости от Рима у Мильвийского моста через Тибр. Здесь должен был разрешиться его спор с тираном Максенцием. Чтобы осмотреть место будущего сражения, кесарь Константин со свитой выехал к мосту. Но не к земным расчетам, а к небесному видению оказались прикованы взоры Константина. «Император увидел в небе прямо над солнцем знак креста, окруженного светом и сопровождаемого надписью: Сим побеждай». Не радость, а ужас был первым чувством кесаря и его спутников при этом знамении. Крест, знак позорной казни заговорщиков, убийц и рабов, считался в языческом мире самым страшным предзнаменованием.
В нелегких раздумьях о смысле виденного им чуда Константин удалился в свою палатку. Среди этих мыслей утомленный кесарь задремал. Во сне явился ему Сам Христос Искупитель, повелев на знамени утвердить знаки Креста и Божественного Своего имени, обещая Константину победу над супостатом.
Константин был не из числа безумных скептиков, которых никакие чудеса Господни не могут заставить уверовать. Чистым, ищущим Бога сердцем он возрадовался об открывшейся ему так явственно Истине Всевышнего. Воспевая святого царя Константина, Церковь сравнивает бывшие ему видения со светом Христовым, просветившим на пути в Дамаск великого апостола Павла. «Я твердо уверовал, что всю душу свою, все, чем дышу, все, что только существует в глубине моего ума, все я обязан принести Великому Богу», говорил равноапостольный император Константин.