Сфера научных интересов: государственное управление, государственная служба, теория и история государства и права, политология, политическая мораль, психология.
Автор более 100 научных работ. Основные труды: «Методология системного исследования проблем государственного управления» (М., 1978) (в соавт.); «Проблемы общей теории социалистического государственного управления» (М., 1981) (в соавт.); «Человек и государственное управление» (М., 1987); «Драма российской политической истории» (М., 1994); «Бюрократия и государство» (М., 1996); «На государевой службе: бюрократия в старой и новой России» (М., 1997); «Человек и власть. Перекрестки российской истории» (М., 2002); «Бюрократия для XXI века. Модели государственной службы: Россия; США; Англия; Австралия» (М., 2002); «TheDramaofRussianPoliticalHistory» (Texas, 2003); «Реформа государственной службы. Канадский опыт и российская действительность» (М., 2006); «Мораль и право в политике и управлении» (М., 2006); «Государственная служба. Комплексный подход» (М., 2009) (ред., в соавт.); «Кризис бюрократического государства: реформы государственной службы: международный опыт и российские реалии» (М., 2011).
ПН. Т. 4. С. 220.
ОБОСНОВАННЫЙ РИСК обстоятельство, исключающее преступность деяния. Некоторые виды деятельности объективно сопряжены с определенным риском, а любой риск не гарантирует ненаступления нежелательных последствий. Необходимость действовать с риском может возникнуть и у любого гражданина. Только обоснованный риск в соответствии со ст. 41 УК РФ исключает уголовную противоправность деяния. Поведение лица, содержащее в себе обоснованный риск, должно быть направлено только на достижение полезной цели.
Понятие обоснованного риска дается в ч. 2 ст. 41: риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам.
В юридической литературе выделяется несколько видов обоснованного риска. Это прежде всего производственный риск, т.е. стремление достичь общественно полезную цель или предотвратить вредный результат производственной деятельности путем поставления в опасность правоохраняемые интересы. Во-вторых, хозяйственный риск, т.е. стремление получить экономическую выгоду путем постановки в опасность правоохраняемые материальные интересы. В-третьих, коммерческий риск, т.е. стремление получить выгоду в результате использования конъюнктуры рынка в банковской, биржевой, инвестиционной и других видах предпринимательской деятельности. В-четвертых, научно-технический риск, т.е. стремление внедрить в практику новые методики, разработки, исследования (например, внедрение новой методики лечения, не оправдавшей себя и пр.). В-пятых, организационно-управленческий риск, т.е. стремление перейти, например, к новой системе государственного управления, что может повлечь непредвиденные последствия.
Рискованные действия могут быть весьма многообразны. Однако, чтобы в этих случаях исключалась ответственность за причиненный вред, риск должен быть обоснованным.
Основными признаками обоснованного риска являются:
1) направленность действий (бездействия) на достижение общественно полезных целей;
2) общественно полезная цель не может быть достигнута действиями, не связанными с риском;
3) лицо должно предпринять все достаточные меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам;
4) риск не должен быть заведомо сопряжен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия.
Отнеся обоснованный риск к обстоятельствам, исключающим преступность деяния, законодатель тем самым исключил возможность привлечения к ответственности за причиненный правоохраняемым интересам вред при наличии изложенных выше условий правомерности. Однако отсутствие хотя бы одного из этих условий выдвигает на первый план вопрос об уголовной ответственности за причиненный вред. В литературе отмечалось, что недостатком статьи об обоснованном риске является отсутствие в ней четкой регламентации пределов уголовной ответственности за причинение вреда при необоснованном риске. В теории уголовного права высказывалось мнение, что предвидение наступления неизбежности вредных последствий должно влечь ответственность при их наступлении за умышленные преступления. Наличие же осознанности возможных вредных последствий при отсутствии хотя бы одного из условий правомерности предлагается считать неосторожным преступлением, а факт рискованных действий (бездействия) рассматривать в соответствии с п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК РФ как обстоятельство, смягчающее наказание.
Курс уголовного права. Т. 1. М., 2002. С. 494498.
ОБРАЗЦОВ Виктор Александрович (7 декабря 1936 г.) доктор юридических наук, профессор.
В 1963 г. окончил юридический факультет МГУ.
В 1976 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Проблемы раскрытия преступлений против здоровья населения, связанных с пищевыми отравлениями». В 1986 г. докторскую диссертацию на тему: «Проблемы совершенствования научных основ методики расследования преступлений».
С 1962 по 1974 гг. на следственной работе в органах прокуратуры. В 19741987 гг. занимался научной работой во ВНИИ прокуратуры. С 1987 г. в Московской государственной юридической академии, где в 19911997 гг. заведующий кафедрой, профессор кафедры криминалистики.
Сфера научных интересов: проблемы теории криминалистики, криминалистической тактики и методики.
Автор более 200 научных работ. Основные труды: «Теоретические основы раскрытия преступлений, связанных с ненадлежащим исполнением профессиональных функций в сфере производств» (Иркутск, 1985); «Криминалистическая классификация преступлений» (Красноярск, 1988); «Криминалистика» (М., 1996); «Выявление и изобличение преступника» (М., 1997); «Раскрытие убийств» (Иркутск, 1998) (в соавт.) «Криминалистическая психология» (М., 2002) (в соавт.); «Выявление и расследование экономических преступлений» (М., 2003); «Криминалистика: модели средств и технологий раскрытия преступлений» (М., 2004); «Криминалистика» (М., 2007) (в соавт.); «Криминалистика: парные категории» (М., 2007); «Следственные действия: психология, тактика, технология» (М., 2010) (в соавт.); «Фикции в криминальной, оперативно-розыскной и следственной практике» (М., 2012) (в соавт.).
ПН. Т. 4. С. 221.
ОБРАТНАЯ ОТСЫЛКА И ОТСЫЛКА К ЗАКОНУ ТРЕТЬЕЙ СТРАНЫ один из самых сложных вопросов применения коллизионных норм это вопрос об обратной отсылке.
Эта проблема возникает в случаях, когда отечественное право отсылает к иностранному праву, а из коллизионных норм последнего вытекает необходимость обращения вновь к отечественному праву или к праву третьей страны.
В пользу принятия обратной отсылки приводят обычно довод о том, что сама идея коллизионного метода регулирования состоит в выборе правовой системы, с которой данное правоотношение имеет наиболее тесную связь. Позднее стали приводить и довод чисто практического порядка: принятие обратной отсылки ведет к сокращению случаев вынесения судами решений на основе иностранного права, что значительно упрощает их работу по рассмотрению споров.
Законодательная практика и доктрина иностранных государств не дают однозначного ответа на вопрос о применимости обратной отсылки к праву третьей страны.
В ФРГ Вводный закон к германскому гражданскому уложению признает обратную отсылку и отсылку к третьему закону. Согласно ст. 4 при отсылке какого-либо государства применяется и международное частное право, если это не противоречит смыслу коллизионной нормы. Если право иностранного государства содержит отсылку к гражданскому праву, то применяются нормы германского материального права.
Обратная отсылка подлежит применению согласно законам Венгрии, Польши, Грузии и некоторых других стран. По Закону о международном частном праве Швейцарии 1987 г. она прямо допускается в случаях отсылки к швейцарскому праву, регулирующему вопросы гражданского состояния. Применение обратной отсылки только в конкретных установленных законом случаях предусмотрено законами Италии, Португалии, Швеции, штата Луизиана (США). По этому пути пошло законодательство большинства стран СНГ, в том числе и России.
В российском гражданском законодательстве вопрос об обратной отсылке впервые был решен в третьей части ГК (в ст. 1190).
«1. Любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи.
2. Обратная отсылка иностранного права может приниматься в случаях отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физического лица».
Из приведенного текста следует, что любая отсылка к иностранному праву должна пониматься как отсылка к материальному праву, а не к коллизионному праву соответствующей страны.
Правило ст. 1190 непосредственно связано с правилами ст. 1210, устанавливающими основополагающие принципы автономии воли сторон.