Только на третий раз она обернулась, сфокусировалась на Бабочкине. Свет единственного фонаря четко освещал ее круглое, почти детское, личико, с размазанной по подбородку помадой.
Ну, что еще?
Вы лучше этой темной дрогой не ходите, мало ли что? Всякие личности тут встречаются.
Чего?
Феликс подошел вплотную к девице.
Ночь, говорю, глухая, не видно ни зги. А на вас вон шубка норковая, поди, тысячи три евро стоит, подергал он её за рукав. И сумка дорогая, не иначе, от Hermes. И в ушах, вон, серьги с бриллиантами. От бабушки?
От дедушки Не понимаю
Что же тут не понятного? По голове и в яму, кругом пустыри, даже тела не найдут. Будете червей кормить в одиночестве.
Ой.
А если и не убьют, то надругаются. Ноги у вас длинные, мне, кстати, такие нравятся, любого соблазнят.
Ой.
Девушка резко развернулась, в очередной раз подвернув правый каблук, поспешно заковыляла дальше по дорожке, подхватив полы шубы. В начавшейся пурге сначала раздалось негромкое «помогите», потом уже на всю округу «помогите!»
Вот дура, сплюнул Феликс, людям помочь хочешь, а они орут без всякого повода. Поспешил на остановку.
Автобуса долго не было, промерз до костей. Наконец, из-за угла показались заветные желтые огоньки, но в ту же секунду его схватили за локоть. Обернулся. Рядом стояли двое полицейских, а с ними та самая девица с размазанной по подбородку помадой.
Он? строго спросил огромный мент с наручниками на ремне.
Он, он, закивала барышня. Грозился шубу с меня снять и сережки сорвать. А потом в яме закопать. Попался, голубчик.
Что вы! взмолился помреж Бабочкин, с тоской глядя на закрывающиеся двери последнего автобуса. Я же только девушку предупредить хотел. Мол, опасно одной в столь поздний час ходить по улицам.
А еще к моей сумочке примеривался.
Документы.
Паспорта и служебного удостоверения у Бабочкина с собой не было, он никогда не брал их на встречи с друзьями. Выпивали обычно немало, не ровен час и потерять. А потому Феликса Бабочкина препроводили в местное отделение.
Протокол составлял сонный лейтенант, который был очень недоволен тем, что его оторвали от любимого занятия спокойно дремать на ночном дежурстве под бубнёж телевизора.
Девица стрекотала без умолку, а Феликс только и повторял: «Я честный человек, помощник режиссера, хотел дамочку лишь предостеречь».
Сонный лейтенант вроде бы согласился, что криминала в его действиях не было, сказал, что все равно до установления личности, Феликсу придется провести в отделении. Но тут в на пороге показались те двое, что просили у Бабочкина телефон.
Скорцени вел себя в отделении по-свойски.
Дай позвонить, Петрович, шефу. Как назло все мобильники накрылись, а на подземной стоянке вытяжка сломалась. Нужно до утра починить, иначе задохнемся.
И тут «человек со шрамом» увидел Феликса, всплеснул руками:
Старый знакомый!
Ты его знаешь? скинул остатки дремы лейтенант.
Да-к это ж урка с зоны, сам сказал, что недавно от хозяина откинулся. Мы у него телефон попросили, чтобы с шефом связаться, а он тут и заявил мол двух замочил, один убежал.
Та-ак, поднялся полицейский из-за стола, уронив на пол газету с кроссвордом. -Значит, рецидивист. Очень хорошо.
Я же говорила, говорила! возликовала девица.
Уже успел что-то натворить? удивился Скорцени. Во дает!
Женщину собирался ограбить.
Да не уголовник я!!! закричал на все ОВД Бабочкин. От страха на себя наговорил! Ну переборщил, с кем не бывает. Я требую адвоката.
Будет тебе и адвокат, и уполномоченный по правам человека, пообещал лейтенант Петрович.
Всю ночь Феликс провел в обезьяннике, а утром, воспользовавшись правом на один звонок, связался с режиссером Ржаным. Выручать помощника приехала вся бригада. Пообещали снять все ОВД в новом телевизионном детективе и Бабочкина отпустили.
Феликс с кислой физиономией поблагодарил за службу лейтенанта, двоих задержавших его ментов, а сам подумал хочешь людям доброе дело сделать, сто раз подумай. Добро может к тебе вернуться гораздо раньше, нежели ты предполагаешь.
Ну и, конечно, главное, никогда и ни в чём не перебарщивать.
Окурок
Э-э нет, господа, ни слова о политике. Речь, скорее, о нравственности. В том числе и моей. Признаюсь, как порядочный человек, в этой истории я оказался не на высоте. Но что поделаешь, иногда приходится поступаться моральными принципами, чтобы они восторжествовали. Впрочем, судите сами.
Окурок
Э-э нет, господа, ни слова о политике. Речь, скорее, о нравственности. В том числе и моей. Признаюсь, как порядочный человек, в этой истории я оказался не на высоте. Но что поделаешь, иногда приходится поступаться моральными принципами, чтобы они восторжествовали. Впрочем, судите сами.
Возвращаюсь я как-то вечером домой в хорошем настроении, никого не трогаю. Стемнело, фонари зажглись. Иду, значит, между домами и вдруг под ногами у меня, словно петарда взрывается, только бесшумно. Столп искр в разные стороны.
Я аж подпрыгнул от неожиданности, даже мышцу на ноге свело и в сердце закололо.
Гляжу, а это обычный окурок. Поднимаю голову и замечаю, как на балконе третьего этажа лысый мужик в майке за дверью прячется.
Возмутило меня это неимоверно а если бы в глаз попал, скотина?!
Что же это вы делаете, гражданин, кричу я в праведном гневе, страна от санкций загибается, а вы бычками в людей бросаетесь!
Более подходящей фразы я, конечно, тогда не нашел.
Прохожие смотрели на меня с опаской и подозрением, обходили стороной. Правда, один дед подошел, тоже задрал голову:
Что там, горит?
Ага, Челябинский метеорит, отвечаю в рифму и сплевываю.
Настроение, разумеется, испорчено. Вздохнул, пошел дальше. Но не успел я сделать и пары шагов, как под ногами опять всплеск. Тоже красный, но не огненный. Гляжу, а все мои светлые штаны в ошметках помидора, на пиджаке тоже бурые пятна. И к носу моему что-то прилипло. И опять на балконе синяя майка промелькнула.
Да что же это делается, господа, до дома дойти спокойно не дают, какие-то кретины помидорками бросаются!
Собрался набрать полицию, потом передумал свидетелей-то нет, по домам разошлись, ничего не докажешь. А этот лысый придурок скажет знать ничего не знаю. Если бы он с ружьем по балкону бегал другое дело. Не будут менты из-за помидорины дело заводить. Надо самому правосудие вершить.
Прикинул в каком подъезде живет метатель, обошел дом с торца. У детской площадки две бабки в одинаковых желтых платках. Поздоровался.
Не знаете, спрашиваю, лысого мужика с третьего этажа, его окна на дорогу выходят и балкон с зеленым козырьком?
Старушки брезгливо оглядели мою оплеванную одежду, принюхались не пьяный ли.
А тебе зачем? Дружок его?
Что вы, говорю, совсем наоборот. Этот гад бросается с балкона чем ни попадя, развлекается, а мне теперь новые новые портки и пиджак покупать. В этих уже и в ночлежке не примут.
Как он тебя уделал, сочувственно и не без злорадства замотали головами бабули. Это Лешка Огоньков из тридцать пятой квартиры.
Кто такой?
Проходимец. Чебуречную на проспекте держит. Так она и называется «Огонек». Трезвый человек, как человек, мышку не обидит. А сто граммов выпьет и будто черти его на сковородку с прованским маслом сажают. То музыку ночью на всю округу включит, то сам дурным голосом запоет. И ладно бы репертуар приличный подбирал, даже перед внуками стыдно.
Это что, сказала другая старуха. бывает, напьется и давай у подъезда митинги устраивать, правительство наше нехорошими словами крыть. Того и гляди тебя вместе с ним под одну гребенку загребут. Страсть.
А что же жена?
Какая жена? Было три штуки, да все разбежались, разве с таким придурком уживешься! Проституток водит, а потом их голыми с лестницы спускает.
В полицию сообщали?
Каждый раз как правительство поносит, так и пишу. Только толку ноль. Всех полицейских, видно, подкупил. Не знаю чебуреками он их кормит или деньгами, только не трогают. Говорят, его племянник в органах служит. Да. Нигде справедливости не сыщешь.
Даже и не пытайся, поддакнула подруга.
Так где, говорите, чебуречная его находится?
В субботу сел я на троллейбус и доехал до «Огонька». От заведения, напоминающего большой дачный сарай, за версту несло горелым маслом и тяжелыми восточными приправами. У входа расположилась троица бомжеватого вида, жевала светло-серые чебуреки. Они разваливались у небритых мужиков в руках, падали осклизлыми кусками им на колени. Вокруг тучами летали мухи.
И куда СЭС смотрит? удивился я. Но еще больше удивился, когда увидел, что в заведение довольно бойко заходят посетители, причем вполне приличные и даже с детьми.
Ну что ж, хорошо, это нам на руку.
Прикурил я сигарету, хотя уже пару месяцев как бросил, сделал пару затяжек, затушил о дерево. Сунул окурок в карман, зашел внутрь чебуречной. Здесь запахи были такие плотные, что трудно было дышать.