Поиск удовольствий и чувство неудовлетворенности могут оставить один на один с бутылкой и это тоже будет явный симптом занятости собой и глухой закрытости на боль и зов о помощи рядом идущих жены, мужа, детей, родителей.
С другой стороны, чувство обладания, собственничество и глубокая привязанность к другому, преломляясь через призму влечения, легко превращаются в ревность. Никто более не нужен один он, единственный С ним вся радость. И болью наполняется сердце, если мы видим близкого человека в общении с другими. Как может быть он с ними столь открытым, столь добрым и веселым? Тонкое чувство жалости к себе ядовитой струйкой льется в душу. И непонятно, что именно происходит, но все смешивается в груди досада, отчаяние, раздражение и боль.
Это чувство наполняет сердце, когда мы выходим с близким человеком в общество его друзей, когда ждем его по вечерам одни в квартире, когда, проводив его в отпуск или в командировку, сами остаемся дома. Жажда по нему становится той привязанностью, которая на самом деле привязывает к себе прочной и острой веревкой эмоций и страстей. Это муки для обоих, и нет в них просвета. И жить так невозможно, но расстаться еще хуже. Так и живем
Ревность это острое, сжигающее все добрые устремления к другому буйство себялюбия, собственничества. Очень сильное, эмоциональное, пронизывающее все ощущения человека чувство ревности цепляется за другого, как за единственного дарителя высшего состояния страстного наслаждения. Потерять даже малейшую частицу этого дара, увидеть, как оно уйдет другому от меня, ревнующего, невыносимая боль. Чувство обладания, беспрекословной принадлежности только мне одному каждого дыхания, каждого движения любимого человека до боли томит и ослепляет.
Нет радования его жизнеощущению, вместо этого идет постоянное сравнение, сопоставление и контроль: все ли отдается мне, а если не все лучшее ли перепадает мне. В любви к себе появляется брезгливость и нелюбовь к другим, тем, кто соприкасается с ним. И тогда бросается ему действительно ощущаемое:
Ты оскверняешь меня.
Чем?
Своими разговорами с людьми, своим общением с ними, своими связями с ними. Принадлежи мне, и только мне единственное, чего я хочу.
А хочу я, оказывается, быть в собственных чувствах, которые рождаются в общении с принадлежащим мне человеком. Только и всего.
В других случаях преданность собственным ощущениям легко трансформируется во взаимные претензии, в которых отчетливо видится долг другой стороны и наивно не признаются при этом свои долги. Логика предельно простая моих долгов нет. Я и так уже много делаю, разве этого мало?
Культ удовольствий причина порочной влюбленности до венчания, он же причина чувственности после. Несознаваемый нами, он пронизывает наш быт, наши отношения к вещам и к людям. Невольно в логике этого культа мы начинаем воспитывать своих детей, приуготовляя их, как это делали с нами наши родители, к встрече с теми же трудностями, с которыми мы столкнулись сейчас сами в себе. Невольность такого воспитания идет из нашего собственного детства, где была смещенность от духовных ценностей к ценностям материальным, где не было явного доминирования первого над вторым. Теперь незаметно для нас это формирует наш быт и наше отношение к детям. Удовольствие от новых игрушек, от вкусной и редкой пищи, от красивой и модной одежды, от общения с избранными сверстниками (и с брезгливым отторжением всех других), от видеокамер и компьютеров, мотоциклов и автомобилей все для детей, все во имя детей!
Но почему все не во имя высокого в детях, почему нередко во имя низкого? Жить ради детей это еще не смысл жизни, потому что такое сознание себя часто бессодержательно и всегда стоит на границе с безответственностью.
Жить ради чего в детях? Поставленный так самому себе вопрос заставляет переоценить, пересмотреть многие моменты отношений с детьми и друг с другом. Поставленный так вопрос заставляет по-новому взглянуть и на самого себя, и на свое детство, чтобы понять истоки сегодняшних осложнений, возникающих между супругами.
Осознание собственного детства дает возможность лучше понять себя. Тогда начинается огромная и часто мучительная работа по освобождению от эгоизма в отношениях с близкими. Таинство Покаяния и Причастия, смирение с характером домашних, терпение их неудобного нрава составляют элементы этого труда. Тогда вновь возвращается или впервые обретается то необычное чувство другого, когда внутренним движением души я схватываю, каков он другой. Каждое мгновение, каждый час, день, неделя перерождается в нечто иное, не похожее на вчерашнее.
Осознание собственного детства дает возможность лучше понять себя. Тогда начинается огромная и часто мучительная работа по освобождению от эгоизма в отношениях с близкими. Таинство Покаяния и Причастия, смирение с характером домашних, терпение их неудобного нрава составляют элементы этого труда. Тогда вновь возвращается или впервые обретается то необычное чувство другого, когда внутренним движением души я схватываю, каков он другой. Каждое мгновение, каждый час, день, неделя перерождается в нечто иное, не похожее на вчерашнее.
И нет большей радости, нет большего спокойствия за человека, чем видеть это становление и всеучительное участие в нем Промысла Божия. Высокое чувство доверия, тонкое, полное и уравновешивающее все мое отношение к другому появляется в сердце и ведет по трудным перекресткам семейной жизни. Тогда вновь приходит и медленно, от Таинства к Таинству, от поста к посту, с годами, наполняет душу бескорыстная щедрость и отданность другому, подобная той, что была в первые дни после свадьбы, но уже ровная, уверенная и сильная. На смену быстрой переменчивости от раздражения к неестественному любвеобилию приходит мягкая душевность. С годами церковной жизни она одухотворяется и наполняет супругов чистым пламенем любви и мудрости.
Семья по мере воцерковления ищет соборности, и приходит к ней. Чувство благословленной полноты в семье приходит тогда, когда знаемые, открывающиеся тебе дарования другого составляют вместе с тобою, одну полноту, одно единое. С годами полнота эта, по мере облагодатствования супругов, по мере высвобождения из уз страстей богодарованных свойств души в каждом из них, становится все более простой, естественной и сильной. Сильной взаимной любовью, мудростью, радушием друг ко другу, и все это совершаемые в Боге. Соборность от
Бога. Она совершается Его благодатным присутствием. Зрение на дарования другого открываются Его светом. Совет в семье, как признак соборности, совершается Его миром (мирностью), Его благословением.
Почти все святые отцы Церкви важнейшим смыслом супружества полагают взаимную помощь супругов друг другу в обретении добродетелей. Семья предназначена ко спасению и мужа, и жены. Без благодати, без участия Святого Духа спасение невозможно. Благодать же стяжается добродетелями. Добродетелями совершаются и Заповеди Божии. Без них человек внутренне остается в неведении, что хочет от него Господь в Заповедях Своих.
Как много людей, весьма просвещенных в богословии, полагают, что они живут по Заповедям Божиим. Но, не имея в своей душе добродетелей, они выполняют Заповеди Божии как некую схему, да еще и на свой лад, не подозревая, что таким выполнением невозможно угодить Богу. Они не радеют о добродетелях в своем нраве, не трудятся над ним, и поэтому своим внутренним человеком далеко отстоят от Господа. Внешне живя вполне церковно, они довольствуются собою и, сформировав навык внешнего церковного приличия, они останавливаются в своем воцерковлении, не идут дальше. Это состояние называется теплохладностью, впав в которую, они со временем начинают откатываться назад.
Важнейшею добродетелью семейной жизни является целомудрие, а уж через нее семья приходит к любви. Начало целомудрия чистота. Начало чистоты воздержание, а высшее состояние чистоты непорочность и святость.
Целомудрие, по словам преп. Амвросия Оптинского, состоит в том, чтобы «соблюдать целыми все добродетели, наблюдая за собой во всех действиях, словах, делах, помыслах». 4
«Оно, говорит свт. Иоанн Златоуст, состоит не только в том, чтобы воздерживаться от прелюбодеяния, но и в том, чтобы быть свободным и от прочих страстей». 5
О чистоте просто и в самое ее существо говорит нам преп. Ефрем Сирин: «Чистота гнушается роскошью, негою, изысканным убранством одежд. Чистота ненавистница дорогих яств, бегающая пьянства. Чистота узда для очей, она изводит все тело из тьмы в свет. Чистота порабощает плоть, проникает взором в небесное. Чистота родоначальница любви.
Чистота упокоевается в душах кротких и смиренных и производит Божиих человеков. Чистота расцветает, как роза, среди души и тела и наполняет весь дом благоуханием. Чистота предшественница и собирательница Святого Духа. О любящем чистоту радуется Святой Дух и подает ему терпение Чистота приобретает почести не только приснодевственникам, но и живущим в супружестве». 6