У руководства КНДР, в свою очередь, порождают настороженность и опасения некоторые перемены в китайской внутренней политике, связанные с пересмотром наследия Мао, антикультовыми тенденциями, отказом от кооперирования в деревне, широким допуском в страну иностранного капитала, послаблениями в области идеологии, проникновением в КНР «буржуазного образа жизни».
При освещении XII съезда КПК в 1982 году корейская печать опустила выдвинутые Ху Яобаном положения об ошибках Мао и недопустимости «культа личности», о затухании классовой борьбы в период строительства социализма, об опасности волюнтаризма, штурмовщины и авралов в экономике, о необходимости использовать рыночный механизм, материальные стимулы в развитии народного хозяйства и т. п.
В ознаменование 90-летия со дня рождения Мао Цзэдуна газета «Но-дон синмун» опубликовала редакционную статью, в которой в превосходных тонах характеризуются заслуги Мао в революционной борьбе китайского народа, в международном революционном движении. Публикуются другие подобные материалы[58].
В корейской печати, как правило, обходится стороной китайская политика «открытых дверей». Японская газета «Иомиури симбун», комментируя переговоры между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном в мае 1984 года, указывала, что «по вопросам политики открытых дверей выявились разногласия в мнениях сторон». Газета обратила внимание на то, что Ху Яобан делал акцент на важность упомянутой политики, Ким Ир Сен же, как видно из китайских и корейских публикаций, «не отреагировал на эти заходы, отмалчивался»[59].
Печать КНДР весьма скупо информировала о 3-м Пленуме ЦК КПК 12-го созыва, на котором было принято решение о проведении крупномасштабных реформ в городе и который в КНР охарактеризовали как «исторический пленум». «Нодон синмун» поместила лишь краткое изложение протокольного сообщения Синьхуа о созыве пленума, составе его участников и двух принятых им постановлениях[60]. В последующем корейская печать не давала каких-либо дополнительных материалов по Пленуму ЦК КПК, не излагала и не комментировала решение о проведении экономической реформы.
Появляющиеся в печати КНДР упоминания об экономической политике Пекина носят самый общий характер и не раскрывают ее сути. Корейские представители и на двусторонних мероприятиях в речах и тостах уклоняются от собственных оценок перемен в подходе Пекина к управлению народным хозяйством. Самое большое, на что идут корейцы, это выражение в общей форме удовлетворения по поводу достижений и пожелания новых успехов в выполнении решений съезда и пленумов ЦК КПК.
Вместе с тем в последнее время корейцы стремятся ознакомиться с тем новым, что появляется в КНР в социально-экономической области. В частности, интерес к нововведениям, к опыту создания специальных экономических зон был проявлен в ходе визитов в Китай Кан Сен Сана, Ким Ен Нама, министра внешних экономических дел Тен Сон Нама. Весьма вероятно, что опыт китайцев учитывался в КНДР при подготовке закона «О совместных предприятиях» (сентябрь 1984 г.), да и сама идея принятия такого закона, очевидно, родилась под влиянием китайского образца.
Источником определенных разногласий между двумя странами остается пограничный вопрос. Корейская сторона стремится на договорной основе зафиксировать границы. При этом она хотела бы получить от Китая всю территорию горы Пэктусан, которая является символом антияпонской революционной борьбы в Корее, по возможности добиться других территориальных уступок. Во время визита Чжао Цзыяна в Пхеньян в 1981 году был поднят вопрос о желательности полного отнесения к КНДР горы Пэктусан. Чжао Цзыян ответил, что не уполномочен решать данный вопрос. Позднее от Пекина был получен ответ, в котором говорилось, что еще не подошло время, когда нужно решать вопрос о горе Пэктусан[61].
Вплоть до настоящего времени китайская сторона весьма неохотно идет на обсуждение пограничных вопросов, не желая зафиксировать границу в документах и тем более идти на уступки КНДР в территориальном вопросе.
Объектом споров между КНР и КНДР является континентальный шельф у берегов Кореи. 30 января 1974 года Сеул и Токио заключили «соглашение о совместном освоении южной части континентального шельфа», предусматривавшее «создание зоны совместного освоения» на континентальном шельфе в Восточно-Китайском море к югу от 32 градуса северной широты. Сразу после подписания соглашения КНДР и КНР выступили с протестами. В заявлении МИД КНДР от 2 февраля 1974 года указывалось, что «континентальный шельф нашей страны является ценным достоянием нашей нации и никто не имеет права посягать на него»[62]. 4 февраля 1974 года МИД КНР охарактеризовал соглашение как посягательство на суверенитет Китая. Пекин утверждал, что вопрос о том, как делить континентальный шельф, должен быть решен Китаем и другой заинтересованной стороной[63]. Печать КНДР этот протест китайцев не упомянула.
В мае 1980 года в связи с началом разведочного бурения шельфа в «зоне совместного освоения» Пекин выступил с новым протестом, в котором говорилось о суверенитете Китая над той частью Восточно-Китайского моря, где ведется разведка морского дна[64]. «Нодон синмун» поместила редакционную статью, охарактеризовавшую соглашение как «недопустимый акт грабежа национальных богатств корейского народа»[65].
В последние годы данный вопрос не поднимался Китаем или КНДР, но вместе с тем решения он пока не нашел. По сообщениям иностранной печати, в КНДР выражают недовольство тем, что Пекин без согласования с корейской стороной начал сдавать в аренду западным нефтяным компаниям участки континентального шельфа в Восточно-Китайском море.
О территориальных претензиях Китая к КНДР свидетельствуют публикации в последние годы географических карт, на которых Корея обозначена как утраченная территория Китая[66].
Примечателен и факт различной трактовки в КНДР и КНР древнего государства Пархэ (Бохай), просуществовавшего с 698 по 926 год. Корейские ученые считают, что Пархе было самым могущественным государством в истории корейского народа. В Центральном историческом музее КНДР его границы показаны по реке Ляохэ на Ляодунском полуострове, по реке Амур и северной границе нынешнего Приморского края СССР. Сделаны ссылки на хронику 727 года и археологические раскопки в упомянутых районах. Корейские представители подчеркивают в беседах, что необходимо с крайней осторожностью относиться к утверждению китайских исторических хроник, которые грешат неточностями и апологетикой политики китайских императоров. В китайских же публикациях Бохай называется древним китайским государством[67].
Определенные трения возникают между КНР и КНДР из-за проблемы эмигрантов.
Вплоть до 1960-х годов в КНДР проживало около 40 тысяч китайцев, к 1981 году их оставалось уже не более 10 тысяч, а по состоянию на середину 1985 года только 6 тысяч. Китайское население уменьшается за счет массового выезда на родину. В частных беседах с иностранными дипломатами в Пекине в 19821985 годах китайские представители жаловались на «серьезные притеснения» хуацяо корейскими властями. По китайским данным, хуацяо практически дозволяется заниматься в Корее лишь физическим трудом. Их зачастую не принимают на работу, существуют ограничения для поступления китайцев в корейские средние специальные и высшие учебные заведения. Китайцев не допускают на политические занятия, которые проводятся на заводах и предприятиях, где они работают. В 19841985 годах в некоторых вопросах эмигрантам сделаны послабления, но, по мнению китайской стороны, недостаточные.
В Китае проживает около 1,5 млн корейцев, в основном в Яньбянь-Корейском автономном округе на северо-востоке КНР. В ходе визита в КНР в 1982 году Ким Ир Сен, по некоторым сведениям, жаловался на ассимиляторскую политику китайских властей в отношении корейских эмигрантов[68]. Пхеньян не устраивает, что корейцев насильно заставляют учить китайский язык, запрещают иметь в доме портреты Ким Ир Сена, селят вместе с китайцами. За последние годы только нескольким корейцам разрешили учиться в вузах КНДР, на родине предков.
Периодически между Пхеньяном и Пекином имеют место и другие инциденты, как, например, переход на китайскую территорию группы высокопоставленных северокорейских офицеров в 1982 году и т. п.
Советский фактор в корейско-китайских отношенияхПолитика Пхеньяна в отношении Пекина тесно связана с советско-северокорейскими отношениями. Корейское руководство на протяжении последних двадцати с лишним лет стремилось лавировать между КНР и СССР, не примыкая ни к одной из двух сторон и используя советско-китайские противоречия для извлечения политических и экономических дивидендов. Как уже отмечалось выше, национализм, нежелание находиться в рядах соцсодружества, особые идеологические и политические позиции на деле сближали Пхеньян с Пекином в ущерб советско-корейским отношениям.
В последний период (19821985) в позициях корейского руководства произошли определенные подвижки. Появившаяся тенденция к улучшению советско-китайских отношений, неудовлетворенность многими аспектами политики Пекина, эскалация военных приготовлений США в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), сложное экономическое положение страны и ряд других факторов толкнули корейское руководство на активизацию отношений с СССР, видоизменение позиций по международным проблемам, на проведение более сбалансированной линии в отношении СССР и КНР. Одновременно КНДР, которая ранее упорно отказывалась выражать свое мнение по вопросам отношений между СССР и Китаем, теперь стала предлагать свои посреднические услуги в интересах их урегулирования. Пхеньян явно опасается остаться в стороне от процесса нормализации советско-китайских отношений.