Иногда личное отношение к ребенку проявляется особо, в случае если родитель видит чадо наследником своего имущества или трудов. Личное отношение связано с желанием иметь продолжение своих ценностей или профессиональных дел в детях. Тогда можно наблюдать разницу между «имиджем» и «продолжением» себя в детях. Идеалы и ценности, которые родитель несет в себе и вкладывает их в свое дитя, могут сильно расходиться с общественным мнением. Если мода меняется, то меняется и имидж. При этом способность ребенка лавировать в таких переменчивых нормах домашними ценится особо.
При продолжении себя в детях, напротив, ценится устойчивость в воспринятых от родителя нормах. Родительская норма ставится выше общепринятой. И в основе этого превосходство над людьми. Семейное воспитание не идет дальше установления норм, по которым поддерживаются отношения между обществом и семьей. Ревность о воспитании и обеспечении внешнего может быть большой, о воспитании внутреннего очень малой. Так, родителю может быть совсем неважно, правдив ребенок или нет, важно, чтобы он добился успеха в обществе любыми путями. Совсем неважно, совестлив он или бессовестен, важно, чтобы всегда выходил победителем в жизненных схватках.
Увы, как не сразу загрязненная вода становится прозрачной, так и приход родителя в Церковь не сразу освобождает его от перечисленных неправедных восприятий своего ребенка. И если он сам еще как-то может расстаться с заблуждениями и пересмотреть необходимость следования тем или иным мнениям и нормам общества (и возраст, и прожитая жизнь, и неофитское возбуждение духа застилают прежние ценности жизни), то в отношении к своему ребенку он полон беспокойства. И, будучи уже по внешнему поведению человеком церковным, он готовит свое чадо к служению обществу, или собственному благополучию ребенка в земной жизни, стараясь не посрамиться перед людьми, в том числе и перед верующими. Бывает, что родители готовят сына к духовному семинарист -скому образованию из-за тщеславия в среде церковных людей. Вместо нравственного и духовного воспитания ребенка с ревностью следят за развитием его способностей (талантов), посредством которых укрепляются тщеславие и гордость. Вместо развития милосердия, приучают к корысти, чувству выгоды; вместо воспитания трудолюбия, движимого чувством нужды ближних («трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся», Еф. 4, 28), дитя приучается к занятиям по интересам.
Сам же родитель вместо отношений с Богом ищет оправдания у людей, вместо страха Божия ходит в страхе перед человеческим мнением и отношением. Иногда (как и светский человек) подкупает церковное начальство, наушничает, доносит на других детей, чтобы выгородить своего, сеет пересуды, завидуя другим родителям, состязается с ними, радуется собственному превосходству. Многие верующие родители следят за внешностью детей, чтобы те были не хуже других, радуются комплиментам в адрес своего ребенка. Домашние любят устраивать дни рождения своего ребенка, а дни Ангела превращаются не в прославление святого, а в прославление их возлюбленного чада. Детей начинают захваливать, просят петь, читать стихи и всяким образом красоваться перед гостями. Некоторые церковные мамы паче смерти боятся, чтобы дитя не ушло в монастырь или же, напротив, желают пострига своему чаду, чтобы затем хвалиться им и тщеславиться перед людьми. Большинство родителей, не имеющих духовного разума, боятся искушений и скорбей для ребенка.
Ребенок моя опора в старости
Рассмотрим третье восприятие. Некоторые родители воспитывают в детях чуткость к нужде, способность попечения и заботы, верность, преданность лично им. «Ты мой кормилец, моя опора в старости», не единожды скажет мать своему сыну. Не один раз она выразит удовлетворение, когда сын ей поможет. «Я довольна, что ты сделал так, скажет она ему, потому что так же ты будешь помогать мне и в старости моей». Это удовлетворение родителя сегодняшним днем простирается на старость и становится той чувственной установкой в душе ребенка, которая воспринимается сыном или дочерью как долг перед матерью. Но еще в большей степени эта установка ожидания запечатлевается в душе матери. При этом она исходит не от материнской беззаветной любви. Очень часто из этого ожидания, как плесневые грибы в сырую погоду, могут выползать различные родительские переживания неуверенность в сыне или дочери, подозрение в предательстве, черствости. При малейшем намеке на недостаточную чуткость, невнимание возникают обиды и ожесточения, ведется постоянный контроль уровня заботы, расположения к матери, отцу.
Родители могут проявлять капризы, недовольства, демонстрировать болезни и немощи, культивируемые с одной целью удержать внимание и заботу ребенка на себе. Или наоборот постоянно задаривать дитя дорогими подарками, деньгами, обременять излишним вниманием, происходящим из беспокойства о своей участи в старости. Если же родителю случится остаться в старости одному, а еще хуже в доме престарелых при живых детях, его душа наполняется растерянностью, недоумением, потом обидой, унынием и горем, а затем отчаянием или ожесточением, переходящим в равнодушие и душевную пустоту. Непросто и нескоро будут затягиваться раны и не всегда приведут они к возрастанию веры в Бога, чтобы через нее прийти к смирению и тишине.
В то же время у сына или дочери чувство долга, душевно связывающее их с родителями, носит вполне естественный характер. Но поскольку это чувство не освящено Богом, оно остается обычной человеческой привязанностью.
Лишь по мере того, как сознание примет попечение о родителях как свою обязанность перед Богом, чувство долга начнет меняться в своем качестве. Сын (или дочь) начнет ухаживать за слабеющими родителями не потому, что он многим обязан им, а по причине обретаемой в Боге свободы заботы и попечения, которые будут складываться не по мере родительского участия в нем, а по свободно раскрывающейся, Богом освящаемой любви к родителям. Импульс именно такой возможности духовного развития и должны задать родители своим детям. Тогда родительское почитание Бога может стать основой сыновнего почитания родителей.
Чтящий Бога имеет Его благословение не только во внешних событиях, но прежде всего в настроениях своего сердца. «И в сердце всякого мудрого вложу мудрость, чтобы они сделали все, что Я повелел тебе» (Исх. 31, 6). Тогда отношения с детьми будут складываться из сердечных настроений. По этим отношениям будет совершаться и воспитание детей. Не имеющий благодатных настроений сердца, т.е. внутреннего благочестия, может ли дать доброе воспитание детям?
Если родителям спросить самих себя: «Чем дорог мне ребенок?», то можно получить самые разные ответы. Из того, чем ребенок дорог родителю, и складывается ядро отношений с ним. Матери, к примеру, ребенок дорого достался: очень болел, для отца этот же ребенок дорог, потому что любит отца. Пройдет время, и в отрочестве и юношестве отношения их могут полностью расстроиться. Не удержится любовь к отцу на все годы жизни, остынет дитя, а возможно, и само будет нуждаться в любви старших, их чуткости и заботе. Тут и обнаружится, что отец-то по-настоящему никогда не любил сына. Ему было приятно, когда сын проявлял к нему свою любовь, тем и был дорог ему сын.
Разобраться, чем же дорог для родителя ребенок, и поправить свое отношение к нему легче, пока он пребывает в младенческом возрасте. Чем позже это произойдет, тем хуже. Под давлением трагических событий может произойти полное расстройство отношений с ним. Как показывает жизнь, гораздо легче наладить их, пока ребенок еще маленький и покрывает своею любовью к родителям многие неправды их отношений.
Ребенок дорого достался
По материнской любви мать вложила всю себя в дитя, чтобы он выжил. Верующая мать радеет, чтобы ребенок жил Богу. Она приняла благословение от Бога на рождение ребенка и теперь будет растить и развивать его для Бога.
Неверующая мать или мать, которая по рождении ребенка пришла в исступленное чувство привязанности к нему, ничего о Боге не ведает. Все желания ее сливаются только в одно чтобы ребенок жил! В этих желаниях нет Бога, в них есть только собственно сам ребенок. В ее порывах нет веры, кроме веры в свою собственную преданность чаду. Даже если в критическиt минуты для ребенка мать обратится в молитве к Богу, это будет вопль, пребывающий в одном ряду с обращениями к врачу. Лишь дыхание веры придает этому воплю новое свойство. Но как часто после отклика Божия и выздоровления ребенка мать возвращается к прежней привязанности к нему. Дыхание веры остывает под грузом чувственности. Мать видит жизнь ребенка только в рамках его земного существования. Чем сильнее эта привязанность, тем безотчетнее мать предается ребенку. Движимая телесными недугами дитяти, она забывает на время о будущем, для которого его нужно воспитывать.
Если ребенок в детстве много болеет, в материнской душе развивается сильный навык реагировать на его малейшее расстройство. Скоро она перестает различать, где у ребенка каприз, а где он действительно нуждается в ее участии. Развивающаяся в ней чувственная чуткость к ребенку приводит к разворачиванию собственных страстей и греховных привычек.