Теперь мне стали понятны бесполезные усилия в поисках хотя бы одного, пусть завалявшегося, экземпляра книги. Остается только догадываться, насколько издание оказалось «актуальным» для нашей жизни, что от него решили сразу же избавиться. Книги «Но избави нас от лукавого» пылали в костре. Но не в костре священной инквизиции и не в фашистской Германии, а в нашей стране в начале двадцать первого века. Здесь вспоминаются знаменитые слова Джордано Бруно: «Сжечь не значит опровергнуть». Правда все равно пробьет себе дорогу.
БИБЛИЯ РАСКРЫВАЕТ ТАЙНЫ
Время шло. Я продолжал работать в «Молве». Постепенно в газете стал преобладать жанр информационного обслуживания читателей. Уже стали не нужны материалы очерковой психологической направленности. Даже живые яркие зарисовки о людях могли лежать в столе ответственного секретаря месяцами. Главным принципом в работе стал девиз: «Давай, давай, давай срочно в номер!» Качество стало уступать место строчкам, взвешенный анализ ситуации быстрому отражению событий дня сегодняшнего.
Мне зачастую доставалось на оперативках. Все что-то предлагали, а я не мог доделать интересный материал о фельдшере или земледельце-предпринимателе. И редактор тут же укалывал при всех: «Мне нечем очередные номера закрывать, а вы все топчетесь на месте»!
Постепенно стали уходить из редакции журналисты старой формации. Они не могли схватывать все на лету и выдавать оперативные, но простенькие по форме и содержанию новости. Подумать же им просто не разрешалось. Мне же, то ли мои одиночные, но взвешенные публикации, то ли предпенсионный возраст позволили еще достаточное время продержаться в газете.
Я по-прежнему навещал Андрея Петровича. Но мой старший друг неизлечимо заболел. И хотя его глаза, как и раньше, излучали теплый свет, а на лице не пропадала добрая улыбка, чувствовалось, что Андрею Петровичу осталось жить недолго. И, готовясь к ожидаемому исходу, он чаще исповедовался и причащался в храме, больше молился наедине, читал Евангелие и Псалтирь, каноны и акафисты любимым святым.
Как-то, когда ему стало совсем плохо, Андрей Петрович подозвал меня к своей кровати, на которой лежал почти не вставая. Облокотившись на цветастую подушку, он взглянул на меня потускневшими глазами. Сначала я не понял, в чем дело. Но, присмотревшись, заметил, что в глазах у него стоят слезы. Одна слезинка даже покатилась вниз по щеке, оставляя за собой узенькую мокрую дорожку.
Вот и все, Леонид. Моя жизнь на исходе Сегодня видел во сне Олю, она была такая молодая, радостная и красивая. Улыбнулась мне, погрозила шутливо пальцем и таким, до сердца проникновенным голосом, произнесла: «Не печалься, Андрюша. Скоро свидимся. Мне здесь хорошо. Спасибо тебе за панихиды, за свечки, которые ставил, за молитвы. Они мне сильно помогли. До встречи.» После этих слов Оля как бы растворилась в тумане. Если Богу будет угодно, я снова с ней увижусь.
Вытерев платком глаза, Андрей Петрович снова взглянул на меня. Его выжидательное молчание меня озадачило. Как будто он смотрел в мою душу, о чем-то ее спрашивал и ожидал. Заговорил Андрей Петрович твердо и решительно.
В наши дни, в конце прошлого века, жил замечательный человек ученый Альберт Вейник. По твоему виду я понял, что ты о нем ничего не слышал. Я сам познакомился с ним через московскую газету-альманах «Не может быть». В номерах альманаха за 1992 и 1993 годы появилось две публикации. Если сказать кратко, то Вейник «нарушил» догмы классической науки, его мысль вырвалась за грани «дозволенного», за рамки пресловутых условностей. Он не только создал теорию тонкого и сверхтонкого мира, он пришел к Богу и поставил вопрос о доступности исследования этого мира. Познакомившись в газете с его идеями и открытиями, я был сильно потрясен. Не все понимал в деятельности ученого, но и то, что воспринял, смог почувствовать проникло в мою душу и коснулось сердца. Я тебе кое-что дам почитать об открытиях Вейника. А сейчас скажу о другом.
Несколькими годами ранее я прочитал одну любопытную книжечку, написанную архимандритом Амвросием из города Иваново. И сразу у меня возникло множество вопросов, которые во что бы то ни стало решил прояснить при личной встрече с отцом Амвросием. Узнал, что он являлся настоятелем и духовником Свято-Введенского женского монастыря. Созвонился с батюшкой, напросился на встречу. Помню, что как раз у православных был Великий пост. Беседа с архимандритом доставила мне большое удовольствие. О некоторых вещах, рассказанных батюшкой, я ранее не имел представления. Затем я решился задать вопрос относительно ученого Альберта Вейника. И неожиданно услышал от него следующее: «Да он сейчас у нас в монастыре гостит. Уже несколько дней живет, посещает службы, много молится. А в оставшееся время читает лекции в школах, институтах, храмах Иваново. Кстати, завтра он выступает с лекцией в местном медицинском институте. Оставайтесь еще на сутки у нас, побывайте на лекции, очень советую».
Я не верю в случайность, считаю, что все в жизни происходит по воле Божией. И только этим могу объяснить такое удивительное совпадение: я в Иванове, и там же оказался мой ученый-кумир Вейник. Для меня это оказалось чудом.
Андрей Петрович произнес последние слова восторженно, пытался даже прожестикулировать их рукой. Но, видимо, был настолько слаб, что рука лишь приподнялась над одеялом и тут же упала вниз. Далее Андрей Петрович уже заговорил спокойно.
Я побывал на лекции Альберта Вейника. Что интересно, за несколько лет до этого он принял крещение в Православной церкви с именем Виктор. Лекция была мною записана на диктофон, а затем расшифрована. Я даю тебе расшифровку этой записи, из нее ты узнаешь подробно об открытиях Вейника. Мне уже не придется глубже заняться изучением его восхитительных идей. Да я и тем счастлив, что узнал о существовании этого человека. Думаю, что тебе очень даже необходимо познакомиться с жизнью выдающегося, но не принятого ортодоксальной наукой ученого. Возьми, Леня, вон ту красную папочку, что лежит на полке за стеклом. Ты найдешь там и вырезки из газеты «Не может быть», и запись услышанной мною лекции. Кроме тебя, это никому не нужно. Буду рад, если ты найдешь мой совет полезным.
И еще вот что хочу тебе сказать, касаясь Вейника. Однажды, несколько лет спустя после прослушивания его лекции, я позвонил отцу Амвросию поздравил его с праздником Рождества Христова. А потом спросил, приезжал ли ученый в последнее время в Иваново. В ответ услышал: «А разве вы не знаете, что Виктор Иозефович трагически погиб? И случилось это 24 ноября 1996 года в День его ангела святого мученика Виктора, когда ученый спешил в храм к ранней литургии в Минске. Для меня такое совпадение загадка. Почему Господь Бог решил взять его душу именно в День ангела? Может быть, ты, Леня, поразмышляешь над этим фактом?»
В тот же день, вернувшись домой, я решил прочитать запись лекции Вейника в Ивановском медицинском институте. Фигура ученого меня заинтересовала. Да и все, что советовал мой старший друг, было исполнено большого смысла. Вот что сказал Альберт Вейник присутствующим на лекции.
Приветствую вас, уважаемые коллеги. Сегодня перед вами я раскрою главный мой секрет, четко ставящий на подобающее место религию и науку. Суть этого секрета сводится к тому, что в основе моей Общей теории лежит детище Святого Писания, плоть от плоти, кровь от крови его
Все началось с величайшего открытия современности, которое случайно (впрочем, ничего случайного не бывает!) попало мне в руки (оно сотворено Иваном Паниным) и страшно испугало как сторонников, так и противников Библии. Вероятно, именно поэтому ни те, ни другие не говорят о нем во всеуслышание: первые еще не могут до конца осмыслить эпохальной важности и значимости сделанного открытия, а вторые, наоборот, слишком хорошо все поняли, но кровно заинтересованы в его замалчивании. Дело в том, что Иван Панин строго математически доказал (я подчеркиваю строго математически!), что исходные библейские тексты продиктованы Господом, «вложены» в мозг писавшим их людям, включая каждое слово, каждую букву Поскольку Бог абсолютно истинен, а нарисованная Им картина мироздания абсолютно достоверна, Библию вполне возможно использовать для воссоздания объективной физической картины мира, если обратиться к ее естественно-научным текстам. Для этого тексты требуется подвергнуть соответствующему декодированию, расшифровке. Моя Общая теория природы это и есть результат такой расшифровки.
В самой Библии факт участия Творца подчеркивается более двухсот с половиной раз, примером могут служить слова: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления и праведности». Надо сказать, что открытые Паниным числовые закономерности не встречаются больше ни в каких других человеческих текстах, включая неканонические писания и апокрифы. Таким беспредельно простым и бесконечно сложно осуществимым способом Господь защитил Свое Писание от всяких ошибок, изменений, вставок и купюр.