Именно по этой причине Вергилий, создающий основу для вымышленной 1200-летней истории «Древнего Рима»,предшественнице возникшей на развалинах «Восточного Рима», после осады и взятия широким фронтом 27-ми держав Европы Константинополя в 1453 году, «Священной Римской империи германской нации» в «Энеиде», отодвигая «Троянскую Войну» в глубины ХАОСА на 1200 лет, лукаво обошёл вопрос об отце Сатурна, Уране, возникшем из ХАОСА вместе с Геей, открыв Небо избранным и обеспечив плацдарм для размещения на нём Библейской истории «Ветхого Завета». Да и «Новый Завет» Евангелисты Матфей и Лука вслед за ним пополнили списком «архонтов», доведённых ими до «Сотворения Мира». То, что при этом пришлось присвоить «Ветхозаветным Отцам», начиная с Адама, 1000-летние сроки жизни, никого из них не смущало. «Цель оправдывает средства» девиз «Отцов и Учителей Церкви» и созданного ими «Ордена Иисуса», так называемых иезуитов.
Однако, с точки зрения Верховного Олимпийского бога Зевса (Юпитера) история его рода, да и всего человечества не простиралась в прошлое дальше его деда Урана (Небо) и его бабки и прабабки одновременно Геи (Земли), родившей Урана без мужа (первое известное нам непорочное зачатие), затем, со своим сыном Ураном, родившей второе поколение Титанов и Богов, среди которых был Крон (Сатурн) отец Зевса.
Эти мифологические истории, простирающиеся вглубь ХАОСА, Беатриче назвала заблуждениями. А вы попробуйте вспомнить, как звали ваших прадедов и чем они занимались в жизни. До какого поколения вы сможете дойти?
Бог Зевс отождествлён в [3], как Дмитрий (Илья) Донской (13501389 годы), изобретатель первой письменности (кириллицы), как Кирилл (Кир Илия). Именно письменность позволила закрепить названия планет, созвездий и звёзд, как и многого другого, и заложила начала истории, как области филологии. Но, в прошлое даже бог Зевс не мог заглянуть дальше своего деда, память человеческая коротка. Латинская школа, поставив первым богом Сатурна, при котором на Земле был Золотой век, оторвала его от ХАОСА, не упоминая о его родителях, и, в «удревнении» истории дошла до «Сотворения Мира», наивной схеме Миротворения, закрепив её в Библейском «Ветхом Завете».
Совершенно верно Беатриче назвала это: «детскими заблуждениями» человечества.
В другом твоём сомнении вреда
Гораздо меньше; с ним пребудешь здравым
И не собьёшься с моего следа. 66
Что наше правосудие неправым
Казаться может взору смертных, в том
Путь к Вере, а не к ересям лукавым. 69
Но так как человеческим умом
Глубины этой правды постижимы,
Твоё желанье утолю во всем. 72
Раз только там насилье, где теснимый
Насильнику не помогал ничуть,
То эти души им не извинимы; 75
Затем что волю силой не задуть;
Она, как пламя, борется упорно,
Хотя б его сто раз насильно гнуть. 78
А если в чём-либо она покорна,
То вторит силе; так и эти вот,
Хоть в Божий дом могли уйти повторно. 81
Другой вопрос поэта: «Есть ли грех на Пиккарде, если из монашек, давших обет девственности = невест Христовых, она, против своей воли, насилием Имеющего Власть, стала женой земного человека?» Беатриче утвердительно ответила на этот вопрос, насилие можно признать только в том случае, если теснимый ничуть не помогал насильнику. Грех Пиккарды, насильно выданная замуж, она покорилась своему состоянию, а не ушла повторно в монастырь.
Будь воля их тот целостный оплот,
Когда Лаврентий не встаёт с решетки
Или суровый Муций руку жжёт, 84
Освободясь, они тот путь короткий,
Где их влекли, прошли бы сами вспять;
Но те примеры редкие находки. 87
Беатриче привела два примера из истории, когда насилуемые не потворствовали насильнику:
Лаврентий римский диакон, сожжённый на железной решетке, но не отрекшийся от Христа.
Муций Сцевола римский юноша, сжёгший свою правую руку, когда ему не удалось убить этрусского царя Порсенну, осадившего Рим.
Сжигаемый на решётке, святой Лаврентий не отрёкся от Христа ни на одно мгновение, а Муций Сцевола добровольно сжёг свою руку на огне, чтобы подтвердить неизменность намерений убить царя Порсенну. Так и другие святые, лишь освободясь от насильников, волокущих их по ложному пути, проходили этот путь вспять, возвращаясь на путь истинный, становясь святыми мучениками, описанными в «Житиях Святых».
Беатриче привела два примера из истории, когда насилуемые не потворствовали насильнику:
Лаврентий римский диакон, сожжённый на железной решетке, но не отрекшийся от Христа.
Муций Сцевола римский юноша, сжёгший свою правую руку, когда ему не удалось убить этрусского царя Порсенну, осадившего Рим.
Сжигаемый на решётке, святой Лаврентий не отрёкся от Христа ни на одно мгновение, а Муций Сцевола добровольно сжёг свою руку на огне, чтобы подтвердить неизменность намерений убить царя Порсенну. Так и другие святые, лишь освободясь от насильников, волокущих их по ложному пути, проходили этот путь вспять, возвращаясь на путь истинный, становясь святыми мучениками, описанными в «Житиях Святых».
Отождествить вышеуказанных мучеников невозможно, можно только указать, все «истории Рима» произошли после 1300 года, = границы ХАОСА, либо позже «Троянской Войны» 1453 года.
И, конечно, воображать то, что женщина того времени могла возражать «Имеющему Власть», воспротивиться насилию, нет ни малейшего смысла.
Так, если точно речь мою понять,
Исчез вопрос, который, возникая,
Тебе и дальше мог бы докучать. 90
Но вот теснина предстаёт другая,
И здесь тебе вовеки одному
Не выбраться; падёшь, изнемогая. 93
Как я внушала, твоему уму,
Слова святого никогда не лживы:
От Первой Правды не уйти ему. 96
Слова Пиккарды, стало быть, правдивы,
Что дух Костанцы жаждал покрывал,
Моим же как бы противоречивы. 99
Но так как слова святого никогда не лживы, Первой Правдой служат и слова Пиккарды, дух Костанцы жаждал покрывал.
Понять это схоластическое утверждение крайне сложно. С одной стороны, Богородица, не познавшая мужа, оставшаяся Непорочной Девой, как бы не должна была жаждать покрывал, положенных замужней женщине. С другой стороны, дух Богородицы, зная её высокое предназначение родить миру Спасителя, конечно же, жаждал покрывал: «Жены высокой жизни и деяний» и покрывал материнства.
Покрывало Богородицы нам прекрасно известно по преданию о: «Покрове Пресвятой Богородицы».
Это то самое покрывало, которым покрывали голову замужние женщины, повойник. Название этого головного убора происходит от слова «повивать» = пеленать младенца, сравним, повивальная бабка или повитуха. Замужняя женщина тех времён жила постоянно в состоянии беременности и ожидания родов и этот, столь нужный ей в этом случае предмет всегда должен был быть под рукой. Где же ему было храниться, как не на самом высоком и чистом месте на голове. Любая из окружающих женщин того времени могла родить в любое время, и любая другая тут же могла предложить ей свой повойник, чтобы спеленать (повить) младенца.
Ты знаешь, брат, сколь часто мир видал,
Что человек, пред чем-нибудь робея,
Свершает то, чего бы не желал; 102
Так Алкмеон, ослушаться не смея
Родителя, родную мать убил
И превратился, зла страшась, в злодея. 105
Здесь, как ты сам, надеюсь, рассудил,
Насилье слито с волей, и такого
Не извинить, кто этим прегрешил. 108
«Король, брат мой». Беатриче применила эту формулу в разговоре с поэтом, подчёркивая равенство их между собой.
Согласно фиванскому циклу мифологии, сын царя Фив, Эдипа и его матери Иокасты, Полиник, ища себе союзников, чтобы отвоевать Фивы у своего брата Этеокла, подарил тщеславной Эрифиле жене аргосского царя Амфиарая, ожерелье Гармонии, приносящее несчастие всем его обладательницам, и та указала ему, где прячется её муж, который скрывался, зная, он лишится жизни, если отправится в этот поход. Когда Амфиарай погиб под Фивами, его сын Алкмеон, выполняя мщение, завещанное отцом, убил свою мать. Так, выполняя волю отца, он стал злодеем убийцей матери. Здесь насилье было слито с волей насилью способствовала уступчивая воля исполнителя, а этого уже извинить невозможно.
Прогневались богини-мстительницы Эриннии на Алкмеона и преследовали его всюду, где только не старался он скрыться. (Фиванский цикл. Алкмеон).
«Фиванский цикл» предшествовал: «Троянской Войне» = осаде и взятию Константинополя в 1453 году. После взятия Фив = Софии семью царями, Агамемнон = Магомет «II» Завоеватель (14321481 годы) в составе войск из 27-ми стран Европы, решил идти на Константинополь [3].