Высший разум, расточась по звёздам, как бы невидимой рукой направляет каждую из них к надлежащей цели, кружась вокруг своего единства. Каждая из движущих сил вступает в связь со своей звездой и поэтому мерцает по-своему, как в каждом человеке мерцает по-своему жизнь. Так же разнообразно мерцают перед нами планеты Солнечной Системы.
Ликующей природой рождена,
Влитая сила светится сквозь тело,
Как радость сквозь зрачок излучена. 144
В ней ключ к тому, чтоб разное блестело
По-разному, не в плотности отнюдь:
В ней то начало, что творит всецело,
По мере благости, и блеск и муть». 148
Строй членов Мира звёзд и планет устроен кругами и приводится в движение движителями некими блаженными «Законом Всемирного Тяготения» и другими законами. И всё звёздное небо, где светил не сосчитать, подчиняется тем же законам. Все тела вступают во взаимодействие посредством единых сил и причин, но ликующая природа влитой силой светится сквозь них. В Солнечной Системе эта сила светится из нашего Солнца, в которое влита. Небо в своей великой мудрости расточает разум по многим звёздам. Это ключ, каждое светило блестит по-разному. Блеск зависит от начала, его производящего (от благости вызывающей его силы), поэтому, по мере благости, каждому светилу соответствует своя яркость и свой цвет (свой блеск и своя мутность). Так сказала Беатриче.
Сегодня эти рассуждения, при всей своей наивности, не утратили актуальности. Век XVIII по праву можно назвать веком открытия Космоса. Наблюдения в телескоп, позволяющие увидеть планеты в форме диска, открытие собственного движения Солнца и пятен на нём, открытие спутников планет, наблюдение прохождения Венеры по диску Солнца, наконец, открытие новой, восьмой планеты Солнечной Системы, Урана с двумя его спутниками, «Гелиоцентрическая система мира» всё это достижения именно XVIII века, хотя ряд этих достижений по экономическим и политическим соображениям был перенесён на бумаге в предыдущие века, вместе с инквизиционными процессами над великими учёными.
Рай Песня III
Первое небо Луна (продолжение). Нарушители обета. Данте встречает на Луне свою невесту.
То Солнце, что зажгло мне грудь любовью,
Открыло мне прекрасной правды лик,
Прибегнув к доводам и прекословью; 3
И, торопясь признать, что я постиг
И убеждён, я, сколько подобало,
Лицо для речи поднял в тот же миг. 6
Поэт восторгается Беатриче, называя её Солнцем, что зажгло его грудь любовью, хваля её доводы и аргументы, открывающие для него прекрасный лик правды. Он, торопясь признать, всё понял из этой лекции, поднял лицо и глаза для ответа, сколько подобало ученику.
Но предо мной видение предстало
И к созерцанью так меня влекло,
Что речь забылась и не прозвучала. 9
Как чистое, прозрачное стекло
Иль ясных вод спокойное теченье,
Где дно от глаз неглубокó ушло, 12
Нам возвращают наше отраженье
Столь бледным, что жемчужину скорей
На белизне чела отыщет зренье, 15
Такой увидел я чреду теней,
Беседы ждавших; тут я обманулся
Иначе, чем влюбившийся в ручей. 18
Как только взором я до них коснулся,
Я счёл их отраженьем лиц людских
И, чтоб взглянуть, кто это, обернулся; 21
Перед поднятым взором Данте, в глубине Луны вдруг предстали видения, на которые так хотелось смотреть, что он не начал заготовленной речи. Он увидел, как в чистом, прозрачном стекле или в ясной воде, бледные отражения теней, ждущих беседы. Он подумал, перед ним лишь отражения и обернулся, желая увидеть того, кто отразился в глубине Луны.
Нарцисс (влюбившийся в ручей, вернее, в своё отражение в воде ручья) пленился им, приняв его за живого юношу. (Метам. III, 346510).
Поэт приступил к реализации своего замысла, располагая на планетах святые души. На Луне он увидел первые из них, сочтя их сначала за отражение чьих-то лиц. Он обманывался не так, как Нарцисс, а наоборот, поняв, это просто отражения.
Вперив глаза в ничто, я вверил их
Вновь свету милой спутницы; с улыбкой,
Она пылала глубью глаз святых. 24
Обернувшись, поэт встретился с пылающей глубью святых глаз сопровождающей его Беатриче, которая улыбалась ему. После созерцания слабых отражений, он снова утонул в них. Слово святой появилось не случайно, именно о святых пойдёт речь дальше.
Обернувшись, поэт встретился с пылающей глубью святых глаз сопровождающей его Беатриче, которая улыбалась ему. После созерцания слабых отражений, он снова утонул в них. Слово святой появилось не случайно, именно о святых пойдёт речь дальше.
Какие глаза для поэта святые? Глаза его возлюбленной!
«Что я смеюсь над детскою ошибкой»,
Она сказала: «Странного в том нет:
Не доверяясь правде мыслью зыбкой, 27
Ты вновь пустому обращён вослед.
Твой взор живые сущности встречает:
Здесь место тех, кто преступил обет. 30
Беатриче, смеясь над мыслями поэта, как над детскими заблуждениями, предложила ему спросить живые сущности, которые он увидел в глубине Луны и сообщила, здесь место тех, кто преступил обет. Она говорила о живых сущностях, а не о душах, подчёркивая, Данте видел перед собой отражение живущего на тот момент человека.
Как душа живого человека может попасть в небесный Рай? Ответ будет дан вскоре.
Спроси их, слушай, верь; их утоляет
Свет вечной правды, и ни шагу он
Им от себя ступить не позволяет». 33
И я, к одной из теней обращён,
Чья жажда говорить была мне зрима,
Сказал, как тот, кто хочет и смущён: 36
«Блаженная душа, ты, что, хранима
Всевечным Светом, знаешь благодать,
Чья сладость лишь вкусившим постижима, 39
Я был бы счастлив от тебя узнать,
Как ты зовёшься и о вашей доле».
Та, с ясным взором, рада отвечать: 42
Беатриче посоветовала поэту спросить отражения, которые он видел, так как их утоляет свет вечной правды. Он выбрал из теней одну, кажущуюся ему наиболее знакомой, знающую его, горящую жаждой поговорить с ним; обратился к ней, желая узнать её долю. Тень ясным взором показала, она рада отвечать ему.
«У нас любовь ничьей правдивой воле
Дверь не замкнёт, уподобляясь Той,
Что ждёт подобных при Своём престоле. 45
Была я в мире девственной сестрой;
И, в память заглянув проникновенно,
Под большею моею красотой 48
Пиккарду ты узнаешь, несомненно.
Среди блаженных этих вкруг меня
Я в самой медленной из Сфер блаженна. 51
Желанья наши, нас воспламеня
Служеньем воле Духа пресвятого,
Ликуют здесь, Его завет храня. 54
И наш удел, столь низменней иного,
Нам дан за то, что нами был забыт
Земной обет и не блюлся сурово». 57
Уподобляясь Непорочной Деве, которая в своей неизреченной любви желает, чтобы все обитатели небесного царства были подобны ей, тень дала обет девственности. Поэт встретил свою бывшую невесту сестру встреченного им в Чистилище фаворита, Форезе = Ивана Алексеевича Долгорукова (17081739 годы), о которой тот говорил с ним. Она назвала себя Пиккардой, преступившей обет, хотя и не по своей воле; девственницей, посвятившей себя Христу, поэтому она и блаженствует в самой медленной из Сфер Луне. Екатерина Алексеевна Долгорукова (17121747 годы) [Рис. Р. III.1] была выдана замуж (преступила обет, хотя и не по своей воле), но вскоре простудилась и умерла.
Р. III.1 Екатерина Алексеевна Долгорукова (17121747 годы), невеста императора Петра II, несостоявшаяся императрица Екатерина III (хозяйка стада).
У Данте изображена, как Пиккарда, сестра Форезе (Ивана Долгорукова, фаворита Петра II). Красавица высокого роста, после «смерти» императора, была отправлена в ссылку со всей семьёй. Императрица Елизавета Петровна возвратила её из ссылки и сделала фрейлиной. Хранила верность Петру II, живя в монастыре. В 1745 году была выдана замуж против её воли, вскоре умерла. Данте поместил её на Луне нижней Сфере Небесного Рая.
Екатерина Алексеевна Долгорукова (17121747 годы)3 княжна, дочь князя Алексея Григорьевича Долгорукова, невеста императора Петра II, несостоявшаяся императрица России «хозяйка стада».
Воспитывалась вместе с братом своим Иваном в Варшаве в доме деда Григория Фёдоровича. Подчиняясь приказанию отца, княжна Екатерина согласилась выйти замуж за императора Петра II, тогда как питала страстную любовь к шурину австрийского посла графа Вратислава, графу Мелиссимо, и взаимно была им любима. 19 ноября 1729 года она была объявлена невестой четырнадцатилетнего императора, а 30 ноября состоялось их торжественное обручение, причём ей был дан титул «Её высочества государыни-невесты». На другой день после обручения она переехала на жительство в Головинский дворец, а граф Мелиссимо был отправлен за границу.