Страшный бой за порт, за Кольберг
Командиру стрелковой роты Ф. С. Хоберу
В большом секрете, между прочим,
Лежал отца лист наградной,
Оформленный весенней ночью,
Когда был кончен страшный бой
За порт, за Кольберг в сорок пятом!
И можно чуть передохнуть
В живых оставшимся солдатам,
И даже чуточку вздремнуть
И лишь теперь передо мною
Тот пожелтевший наградной.
Доносит время боевое,
Накал страстей передовой.
Не знал отец о той награде,
Тот орден он не получил
«Он делал дело так, как надо»,
Лист наградной нам сообщил.
О том читаю я сегодня
Чрез вереницу долгих лет
Взят штурмом Кольберг
Порт свободный!
Отца Фаддея ратный след.
В марте 1945 года
Командиру стрелковой роты Фаддею Станиславовичу Хоберу
«За мной! Соколики! За мной!»
Ведёт комроты их в атаку
За порт, за Кольберг в жуткий бой,
Чтоб победить, не поддаваясь страху
«Вперёд! Соколики! Вперёд!
Врага должны мы в море сбросить!»
Комроты за собой ведёт
За промахи их пуля спросит.
Солдаты россыпью бегут
За командиром первой роты
Взят Кольберг-порт, врагам kaputt[4],
И пышут жаром пулемёты
Чёрная сага
Бывало, ходил он в атаку,
Сшибались на передовой
Ни звука, ни слова, ни знака
О страшной работе такой,
Когда сатанеют солдаты,
Вкруг огненный плещется ад
Винтовки, штыки и гранаты
В бою никого не щадят.
Гримасами взрезаны лица,
И крики и стоны велят
До хрипа последнего биться
За Ржев и за Сталина град!..
Ужасную чёрную сагу
«Убей! Иль погибнешь! Скорей!»
Не мог вспоминать он атаку
Кошмарную пляску смертей
О войне
Отца дорогу фронтовую
И боевых его друзей
Не позабуду ни в какую
До седины последних дней
Как солнце над землёю вечно,
Свята так память о войне,
И вера крепла бесконечно
И закалялась в том огне
Так был развенчан вермахт грешный,
И рейх порочный был сражён
Будь в нашей памяти, факт вечный!
Ты Днём Победы наречён!..
В себе носил он тайну
Отцу Ф. С. Хоберу, участнику Великой Отечественной войны
Не ведаю, не знаю
Отец не говорил.
В себе носил он тайну
И до конца хранил
Он на войне Великой
В пехоте воевал
И батальон в атаку
Бесстрашно поднимал.
Был в рукопашной схватке,
И автомат строчил,
Солдат бегущий падал.
А кто кого убил?..
Всё ж небо пощадило:
Домой отец пришёл,
Но о войне жестокой
Он разговор не вёл.
В себе носил он тайну
И до конца хранил
Была война большая,
Отец на фронте был.
И ордена, медали
Страна ему дала
За наше дело правое!
За ратные дела!
Победный марш
Зловещий гул вползал в жилище,
Рвал летний сон, как простыню,
Внезапно тот фашистский хищник
Напал на Родину мою
Дни отступления, как плети,
Ложились цепью якорной.
Лишь под Москвой буранный ветер
Победный марш сыграл впервой
И был затем курган над Волгой,
Тугая Курская дуга
Зарубки непростой дороги
К Берлину шли издалека
И над рейхстагом взвилось Знамя
И оглушительный салют,
Когда вермахт пал пред полками
Советскими их так зовут!
Солдатам Великой Победы
За суету простите, ради Бога.
Мы все спешим
О, знать бы лишь куда?..
Давно остались позади дороги,
Где полыхала страшная беда
Костюмы ваши самые простые,
О подвигах награды говорят.
Вы рядом несгибаемо живые!
Фронтовиков редеющий отряд
За суету простите, Бога ради.
Нам мало вечности,
Чтоб подвиг оценить.
Раз в год отславословим на параде,
И продолжаем по-иному жить
Анайкин Александр
Родился в 1948 году в Самаре, где безвыездно прожил всю жизнь, не считая срочной службы. Служил в Московском военном округе, в строительных частях, в качестве инструктора передовых методов труда. Говоря простым языком, работал преподавателем штукатурного дела, потому что имел строительное образование. Читал лекции по субботам, в остальные дни читал и писал статьи в ротную стенгазету и боевые листки. После службы окончил Куйбышевский плановый институт. Работал и на заводах Самары, и на стройках.
Печататься начал после развала СССР, в местных изданиях, и даже выпустил сборник стихов под названием «Глаза кошачьи». В данный момент на пенсии.
Публикуется в социальных сетях. Был принят в Союз писателей. Творческим стимулом является семья. Очень много стихов посвящено жене. Написано большое количество детских рассказов, весьма весёлых, которые хорошо воспринимаются детьми.
Никто, кроме нас
Мы сходим с небес, словно ангелы смерти,
Но мы не злодеи, вы в это поверьте.
Мы просто десантники, неба пехота,
И нам на земле, несомненно, вольготней.
Но что же поделать, такая уж служба,
Идём мы туда, где другие не сдюжат,
Где дерзость нужна с хладнокровием вкупе,
Где небо и ты, и, конечно же, купол,
С которым ты стропами связан надёжно,
Что держат в просторе тебя, как и должно.
И пусть ты паришь, словно ангел иль птица,
Задача твоя на земле закрепиться
И сделать работу, которой гордиться
Ты сможешь пред сыном, а также собой,
Ведь память навечно запомнит тот бой.
Неважно, какой будет бой тот по счёту,
В котором ты дрался не ради почёта,
Не ради награды и славы не ради,
Не ради того, чтоб воспели в балладе.
Причина одна ты десанта солдат,
А значит, воюешь, не глядя назад.
Вперёд и вперёд, без нытья и упрёка.
Такая судьба на военной дороге.
Никто ведь не справится лучше, чем ты,
Который идёт воевать с высоты.
Надёжные парни
Десантник, конечно, конечно, орёл,
Но всё-таки больше ишак.
Не думай, что это армейский прикол,
То прозы обыденный факт.
Для нас небеса лишь тропиночка в ад,
Хоть я не про смерть вам пою,
Ведь есть ещё буден тяжёлый расклад,
Далёких от жизни в раю.
Ни чёрт ни архангел не выдержат их,
На это способны лишь мы,
Ведь нас обучают остаться в живых,
Не клянча нам жизни взаймы.
Мы службу десантную тянем, как стропы,
Воздушные мы бурлаки.
От наших парней не услышите ропот,
В десант не идут слабаки.
О трудностях жизни не ноем, не плачем,
Не ждём от начальства поблажек.
И вот потому-то так много мы значим,
Что жизни не ищем мы глаже.
Мы просто простецки усердно ишачим,
Надёжность работой крепим.
И вот потому-то так много мы значим,
Что, даже ишача, совсем не брюзжим.
Не ноем, не плачем о трудностях жизни,
Поблажек не ждём для себя,
Надёжные парни, мы гордость Отчизны,
Что делают дело любя.
Трёхмерная война
Война в горах ведётся в сложном Трёхмерном пространстве.
Михаил Бобров Записки военного альпиниста.Война трёхмерная в горах.
И в этом сложность.
Трёхмерен и солдатский страх.
Отбросим ложность.
Здесь враг внизу и над тобой,
Как у пилотов.
Ведёт на вертикали бой
И взвод, и рота.
Здесь нет развёрнутых атак,
Как на равнине.
В горах не сдюжит даже танк
В стальной гордыне.
Куда важнее ледоруб
И обувь-кошки,
И страховал чтоб верный друг,
Да без оплошки.
Такая вот она война
Не на равнине.
От снега ярка, не бледна,
Как на картине.
И кровь здесь ярче в сотни раз.
А как иначе?
Но цвет не радостен для глаз.
Вот незадача.
Вертолётная легенда
Разряженный воздух горяч, как плита,
И скалы под нами грядой, как беда,
Всё стелются, стелются пастью зубастой
И серой ловушкой мелькают опасной.
Но что нам ущелье и камни, да пыль,
Мы сами легенда, слагай о нас быль,
Про наши вертушки, полёты в горах,
Про мужество наше и даже про страх.
Здесь нету бесстрашных, народ как народ,
Что в небе горячем стрижами снуёт.
Доставим патроны, доставим поесть
И, может быть, с почтой хорошую весть.
А рейсом обратным захватим мы тех,
Кого обошёл стороною успех,
Кто грузом «двухсотым» летит недвижим,
А мы над горами жужжим да жужжим.
Ведь это работа такая у нас
Сновать в поднебесье, что нас не предаст.
Мгновенье
В надежде, что лодка живуча,
Не тонет, она как русалка,
Мы, страхами душу не муча,
В поход отправляемся дальний.
Считаем мы нормой и бытом
Всю жизнь аномальную моря.
Другому такое за пытку,
А нам это горе не в горе.
Металл переборок надёжных
Спасает от вод многотонных.
Приборы мои безмятежно
Твой взгляд заменяют здесь томный.
Мы в море не видим и моря,
Полгода не видим и землю,
Но долю такую покорно
Вполне добровольно приемлю.
Хоть вырос на книгах я Грина,
Но чёрт с ней, с романтикой книжной,
Я ласковость бриза отрину.
Но только не голос твой нежный,
Что скажет мне, коротко всхлипнув:
«Ох как я, ох как я скучала».
И нежность, волною нахлынув,
Любовь нам прокрутит сначала.
И тяжесть похода в забвенье,
Ведь нету сильнее блаженства
Такого большого мгновенья,
Что дать может только лишь женщина.