Проблемы собственной семьи были для Иисуса несоизмеримы с великой миссией, предназначенной для него Всевышним.
Он больше не возвращался в отчий дом и с караваном Раджи направился в Индию. Здесь под покровительством своего друга он провел много лет, пытаясь проникнуть в завораживающие обычаи, таинства, которыми обладали местные жрецы. Однако Иисус постоянно ощущал непреодолимую стену между тем духовным зарядом, который был заложен в него Провидением, и этим прекрасным, но чуждым для него миром. Искусство совершенствовать телесное состояние для управления душой вызывало интерес, но противоречило убеждению в первородности Божественного замысла. Тревожная мысль все настойчивее воспламеняла его сознание: «Пора идти в народ творить дела во имя Отца моего. Указать им путь для жизни вечной в Царствии Небесном. Они должны услышать голос мой, и они пойдут за мною. Я приведу их к подножью трона Всевышнего».
Иисус неподвижно стоял на земле галилейской под палящими лучами полуденного солнца и провожал взглядом удаляющийся на запад караван. Это был не одержимый сомнениями и поисками смысла жизни юноша, а непоколебимо уверенный в своем предназначении муж.
Он стоял вблизи предместья Назарета. Ему было уже тридцать лет. За время его странствий глава семейства Иосиф умер. Появление старшего брата с восторгом встретили младшие. Хорошо помнили Иисуса только Иаков и Иосия, Симон и Иуда его почти не знали. Все с изумлением рассматривали непривычные для здешних мест одеяния, в которых вернулся странник. Мать не сводила глаз со старшего сына, втайне надеясь, что он останется в семье.
В эти счастливые для всех дни Иисус жадно слушал рассказы братьев о событиях, произошедших на родине и в ближайших землях. Мать Мария в соседней комнате тревожно прислушивалась и непрерывно ткала одежду для своего сына. Она чувствовала, что он ненадолго задержится в своем родном доме. Она быстро изготовила внутреннюю одежду из куска полотна льняного и ткала хитон, не пропуская в мыслях ни одного слова из беседы сыновей.
Слышно было, как младшие сообщали долго отсутствовавшему брату: «Прокуратор Пилат распорядился взять часть ценностей из Иерусалимского храма для строительства акведука. Первосвященники не посмели ему отказать. Только многие жители Галилеи восстали против римлян, надругавшихся над святынею. За их непокорность Пилат повелел казнить захваченных участников восстания, и кровь казненных смешать с кровью животных, приносимых в жертву в храме».
На основных торговых путях за время его отсутствия возникли эллинские поселения, которые окружают поселения иудеев, и там часто происходят кровавые столкновения. Стало трудно совершать паломничество из Галилеи в Иерусалим. Самаритяне проходящих через их территорию могут ограбить или убить.
Саддукеи выбирают только из своих близких священников и первосвященника. Священники назначают служителями в храмах и, прежде всего, книжниками своих родственников, их теперь почти десять тысяч в одном Иерусалиме. Они боятся потерять свое богатство и власть и все больше подчиняют народ римлянам.
Среди простых людей проповедуют фарисеи. Они гордятся тем, что начали свое служение еще во времена долговременного плена иудеев в Вавилоне.
В отличие от саддукеев, которые утверждают, что нет воскресения, ангелов и души, фарисеи признают эти Божественные предопределения. Фарисеи презирают саддукеев, все время проводят в молитвах и выдерживают строжайшие посты, ждут Страшного Суда, верят, что скоро придет Мессия и освободит от гнета саддукеев и римского ига. Ревнители веры называют себя кананитами и постоянно призывают народ к возмущениям и мятежам. Галилеяне, которые поддались призывам восстать против римлян, подверглись жестокой расправе.
Старшая дочь Мария помогала матери и, слушая братьев, часто испуганно вздрагивала и даже украдкой вытирала слезы. Две младшие сестры откровенно подслушивали беседу братьев и даже пытались приоткрыть дверь в комнату, где возлежали братья. Но мать разгневалась и выгнала девочек во двор. Женщинам не положено пытаться познавать замыслы мужчин, и они твердо должны знать свое место в доме; доля женщины не познавать, не поучать, а молчать и подчиняться главе семейства.
Иаков с восторгом рассказывал об Иоанне Крестителе, о его отшельничестве, скромном питании и проповедях в пустыне Иудейской о близости Царства Небесного. Иоанн всем говорит: «Мой голос в пустыне открывает путь к Господу. На него откликнется и придет тот, кто должен быть идущим за мною, но сильнее меня Святым Духом. Мое крещение в воде и покаянии он заменит крещением Духом Святым и огнем. Он очистит гумно свое и соберет пшеницу свою, а солому сожжет огнем».
Иаков с восторгом рассказывал об Иоанне Крестителе, о его отшельничестве, скромном питании и проповедях в пустыне Иудейской о близости Царства Небесного. Иоанн всем говорит: «Мой голос в пустыне открывает путь к Господу. На него откликнется и придет тот, кто должен быть идущим за мною, но сильнее меня Святым Духом. Мое крещение в воде и покаянии он заменит крещением Духом Святым и огнем. Он очистит гумно свое и соберет пшеницу свою, а солому сожжет огнем».
Иисус об Иоанне особенно внимательно слушал и почему-то загадочно улыбался.
Иаков всегда хотел быть подобным Иоанну Крестителю: он не пил вина, не ел мяса, никогда не стриг волос, не купался при людях, не натирался благовониями. Пока старший брат странствовал, на него легла основная ответственность за благосостояние семьи. Еще при жизни Иосифа он был основным его помощником и рано стал известен не только как искусный мастер, но и как ревностный защитник веры. По закону подчинения старшим он не решался осудить брата за его склонность к путешествиям и непочитание семейных устоев. Иаков надеялся, что Иисус после многолетнего отсутствия одумается и, как старший брат, возглавит осиротевший отчий дом. Но ожидания семьи не оправдались. Едва примерив новые одеяния, ночью, не попрощавшись, Иисус исчез.
Из Галилеи Иисус направился на Иордан. Сандалии, сделанные из куска кожи с шеи верблюда еще Иосифом для себя, надежно защищали подошву, но ремни между пальцами и вокруг пятки совсем не защищали от песка, грязи и пыли. Однако опытный путник, привыкший к изнурительным походам, не замечал этого. По его лицу иногда скатывалась слеза, когда он вспоминал брошенную семью. Но непреодолимое сладостное чувство осознаваемого только им долга перед заблудшими в вере людьми направляло к осуществлению заветной цели. Покинув родной дом, Иисус словно сбросил оковы, которые стягивали духовную свободу. Не в родной семье, а здесь, под звездным куполом, в завораживающем лунном свете, под палящими лучами солнца, он ощущал себя сыном Всевышнего и отцом для ищущих истинного смысла в вере.
Уверенность в своем предназначении укреплялась тем сильнее, чем дальше он удалялся от своего отечества. Эта вера в себя магически передавалась окружающим. Его взгляд, улыбка, движение руки были значительны и проникновенны. Случайный попутчик, увлеченный его речью, обликом и заботливым отношением, неохотно расставался, когда их пути расходились. Он легко проходил эллинские поселения и места проживания самаритян; встречая его в облике иудея, провожали уже как своего земляка, хорошо знающего язык и обычаи. В его устах даже грубые звуки латыни преображались, и спесивые римские легионеры, загипнотизированные его речью, словно статуи застывали на своих постах и задумчиво провожали взглядами странного путника.
Чем ближе подходил Иисус к Иордану, тем чаще встречались жаждущие принять крещение. Те, кто уже осуществил святой обряд, рассказывали, какое просветление в их душе произошло. Мрачные и оскорбленные лица фарисеев и саддукеев подтверждали, что Иоанн отвергает их от исповедания грехов и крещения и говорит им: «Порождения ехидны! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Уже секира занесена над вами, как над деревом, не приносящим доброго плода». В Енононе было много жаждущих крещения, все соблюдали строгий пост. Очищая свое тело от скверны постом и молитвой, они подходили к Салиму, где было достаточно воды и крестил Иоанн. Иисус не спешил явить себя Иоанну, как стремились все желающие креститься. Он несколько дней задумчиво ходил в окрестностях, где осуществлял свое святое деяние Креститель.
Иоанн вскоре обратил внимание на необычного свидетеля его таинства. Иисус выбрал время, когда Иоанн остался один со своими учениками на берегу Иордана, неторопливо подошел и с улыбкой произнес: «Я пришел на глас вопиющего в пустыне, в котором услышал: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня».
«Кто ты?» побледнев, произнес Иоанн. Он не умел читать и писать, но его память была удивительно цепкой, и он мгновенно вспомнил эти слова пророка Исаии.
«Я тот», продолжил Иисус, «кого Господь призвал от чрева, от утробы матери моей назвал имя мое и сделал уста мои как острый меч; тенью руки своей покрывал меня и сделал меня стрелою изощренной и сказал: В тебе я прославлюсь. Мое право у Господа, и награда моя у Бога моего. Господь держит меня за руку и хранит меня, он поставил меня в завет для народа, во свет для язычников». Иоанн, пораженный этими словами, тихо произнес: «И ты пришел ко мне креститься? Мне надобно креститься от тебя!» Иисус сказал ему в ответ: «Делай как предначертано. Нам надлежит исполнить правду святого завета».