Непросто было с Витькой: он ведь продолжал оставаться парнем очень ершистым и независимым, часто сбегал с уроков, от меня, улыбается Галина Георгиевна. А сбегал-то куда, оказывается: в лес или на Енисей! Он же вырос в таежной местности, на реке, и очень тосковал по природе. А в Игарке до леса надо было еще добраться здесь же кругом тундра. И вот возвращается потом, на следующий день, просветленный такой, послушный. И мы снова начинали с ним зубрить уроки.
Настойчивое шефство Галины не прошло даром: пятый класс Виктор Астафьев закончил лишь с одной тройкой. Правда, все по нему же, по русскому языку. Наверное, это господь распорядился так, чтобы он уже потом, спустя многие годы смог с лихвой вернуть свой долг перед «великим и могучим» в виде своих замечательных и неповторимых произведениях, так обогативших русскую литературу. В том числе и повесть «Кража», в которой Астафьев подробно расписал свою детдомовскую жизнь и жизнь своих сверстников в Игарке, все те опасные приключения, порой заканчивающиеся для пацанов весьма драматично.
Галя Ус и Витька Астафьев рассталась в 1940 году шестнадцатилетним парнем он вернулся в родную Овсянку, где от родного гнезда уже почти ничего не осталось. А Галя продолжала жить и учиться в Игарке..
Судьба-судьбинушка
Как же складывались их судьбы в последующие годы? Про жизнь Виктора Астафьева известно все или почти все из его автобиографических произведений, из воспоминаний о нем знавших его людей.
Ну а Галя Ус, когда началась война, сбежала со своей подругой Лизой Дмитриевой из детдома (его к тому времени перевели в Енисейск), чтобы попасть на фронт и быть там санитаркой. Они пробрались в порту на пароход, и довольные собой, поплыли на нем, как они думали, в Красноярск. А отчалившее судно пошло совсем в противоположную сторону, на север. Так девчонки, сами того не желая, вновь оказались в городе своего сиротского детства. Вот только податься им в Игарке было некуда: детдома-то здесь уже не было.
Они догадались прийти в райком комсомол, где честно все рассказали кто они такие, откуда. Девчонок пожурили и дали направление в Игарское педагогическое училище, где как раз шел набор. Закончили они его в 1944 году, и Галя получила направление на работу в Эвенкию. Илимпийский роно направил свежеиспеченную выпускницу в Тутончанскую начальную школу. Ей дали сразу два класса.
Жила Галина в школе, после занятий бегала в клуб. Девушкой она была бойкой, энергичной, на нее навалили массу поручений: и комсоргом-то она стала, и библиотекой заведовала, и по профсоюзной линии заворачивала. Ее заметил молодой заготовитель Василий Суевалов, молодой заготовитель пушнины. Они закрутили любовь и поженились.
Галя была уже беременной, когда Василия перевели в окружной центр, в Илимпийский райком комсомола. В Туре молодая семья поселилась в каком-то сарае. Василий прорубил в стене несколько окон, утеплил помещение, заготовил дров и квартирка была готова.
В Туринской школе Галя вела младшие классы, затем ей поручили преподавать русский язык и литературу еще и в вечерней школе. Сюда же она погнала и Василия у мужа всего образования было только семь классов. И очень правильно сделала: после получения аттестата Василий Иванович Суевалов был направлен в высшую партийную школу, после окончания которой многие годы возглавлял Эвенкийский окрисполком.
Ну а Галина Георгиевна с годами стала замечательной учительницей. Побывшие на одном из ее уроков инспекторы из Министерства просвещения РСФСР сказали потом директору школы: «Эта девочка настоящий самородок. Надо направить ее учиться дальше, в университет». А услышав в ответ: «У этой девочки уже четверо дочерей», не поверили. Но так оно и было.
Конечно же, она тогда никуда не смогла поехать учиться в это время в партшколе учился ее муж. Но все же Галина Георгиевна затем окончила годичные курсы в Ленинградском пединституте им. Герцена, и с новыми знаниями и силами продолжила работу в Туринской начальной школе. Ей присвоили звания сначала «Отличник образования», потом «Заслуженный работник просвещения РСФСР», награждали медалями, вручили в общей сложности более шестидесяти грамот. Но она не зазнавалась, не переоценивала себя, а продолжала оставаться такой же: добросовестной, требовательной к ученикам и себе. Учила их, училась и сама, год от года совершенствуя свои навыки и способности. О ней написали даже в «Известиях».
«Так этот писатель он, Витька Астафьев?»
В те годы в Туру часто приезжали лекторы. И вот однажды, в 1985 году, Галина Георгиевна услышала в рассказе приехавшей из Красноярска лектора-женщины знакомое имя: Виктор Петрович Астафьев. Лектор назвала его уже сложившимся большим писателем, произведения которого включают в учебники для младших классов. «Надо же полный тезка нашему Витьке!» улыбнулась тогда Галина Георгиевна, тут же вспомнив своего вихрастого, хулиганистого подопечного по Игарскому детскому дому.
Затем лектор добавила, что у писателя этого красноярские корни, родился он в Овсянке, претерпел много бед испытаний, в том числе годы жизни в Игарском детском доме. И тут сердце Галины Георгиевны ухнуло и куда-то провалилось: «Это он, Витька! Боже мой, живой, да еще и писатель Нет, не зря он так много тогда читал. Какой же молодец!».
Галина Георгиевна рассказала лекторше невероятную историю своего знакомства и дружбы с Виктором Астафьевым, и та, вернувшись в Красноярск, разузнала адрес писателя и выслала его в Туру.
И Г. Г. Суевалова, не медля, написала ему письмо. О том, как сложилась ее жизнь после детдома, расспрашивала самого Виктора Петровича, как он жил все эти годы. Астафьев тут же ответил. Они и созванивались, и переписывались. Но все это не могло заменить личной встречи. И вскоре в Туру пришла телеграмма от Астафьева: «Встречай».
Встреча через десятилетия
Я в тот день, а было это 25 июня 1986 года, места себе не находила, рассказывает с увлажнившимися от волнения глазами Галина Георгиевна. Все валилось у меня из рук, все думала: какой он стал, Витька, признает ли он меня?
Хорошо, дочери набежали, все сделали по дому как надо: и прибрались, и стол накрыли.
Их, застывших в объятиях, обступили родственники, еще какие-то люди, а они, не замечая никого вокруг, плакали навзрыд, что-то бессвязно говорили друг другу
А потом было еще много разговоров. Виктор Петрович приехал в Туру на целый месяц вместе со своей женой Марией Семеновной Корякиной: чтобы можно было и вдоволь пообщаться с подругой интернатского детства, и отдохнуть. Их сопровождал известный эвенкийский писатель Алитет Немтушкин, к которому В. П. Астафьев питал самые теплые чувства.
Они за этот месяц несколько раз выезжали на рыбалку на знаменитые эвенкийские водоемы (затем впечатления от этой поездки легли в основу знаменитого астафьевского очерка «Вечно живи, речка Виви!»). Писатель также провел ряд читательских встреч в учебных заведениях, производственных коллективах Туры. И конечно, в промежутках между всеми этими делами он общался со своей «сестренкой», подарил ей несколько своих последних книг с дарственными надписями, именуя себя в автографах «детдомовским братом» Галины Ус.
Ишь, как ты шикарно живешь! удивлялся Астафьев, расхаживая по четырехкомнатной, обставленной импортной мебелью квартире Суеваловых. Прямо как королева! А вот я победней тебя буду. Да вот приедешь ко мне, сама увидишь.
При этом писателя ничуть не смущало, что «удобства» жилища председателя окрисполкома находятся, как и у подавляющего большинства туринцев, во дворе. Его вообще трудно было чем-либо удивить, потому что, плоть от плоти своего народа, за свою жизнь он видел и прошел такое, что иному и в кошмарном сне может не привидеться.
Но однажды он все-таки удивился, или, скорее, разочаровался. Когда узнал, что Галина Георгиевна является членом партии (отношение писателя ко всему советскому, ну или во всяком случае, к тому, что затем было обозначено обидным словом «совок», широко известно).
Ну и дурочка! безапелляционно заявил Виктор Петрович, когда они остались одни при Василии Ивановиче Суевалове, убежденном коммунисте, он такие разговоры старался не заводить.