В Начальной летописи ничего не говорилось об изнасиловании Рогнеды на глазах родителей, зато ясно сказано: «уби Роговолода и два сына». И это вполне логично: захватив Полоцк Владимир не хотел оставлять наследника Роговолода мужского пола. Точно в издевательскую насмешку над летописцем, Владимир в «Викинге» щадит сына Роговолода.
Беда без блуда
В рассказе о гибели князя Ярополка создатели «Викинга» ухитрились обойтись без её центрального элемента многоходового предательства княжьего воеводы Блуда, одного из самых впечатляющих предательств в мировой истории.
Блуд был воеводой Ярополка, но польстился на слова Владимира, что будет ему «в отца место», и своего князя предал. Зная, что киевляне любят своего князя, а потому не дадут с ним расправиться, он рассказал Ярополку, что киевляне пересылаются с Владимиром, запугал и уговорил перебраться в маленький город Родень на реке Рось. Владимир занял Киев и осадил Ярополка в Родне, так что войско последнего начало голодать. Летописец передаёт пословицу: «Беда аки в Родне». Доведённого до отчаяния Ярополка Блуд уговорил сдаться Владимиру на милость, привёз в Киев на переговоры, где закрыл дверь перед сопровождавшими Ярополка дружинниками, и того убили Владимировы варяги.
Из всей этой «многоходовочки» в «Викинге» относительно неискажённо показан только момент убийства Ярополка. Роль Блуда сведена до второстепенной. Владимир занимает уже оставленный Киев, и Ярополк прячется не в Родне, а почему-то в крымских горах. Пойти на переговоры Ярополка заставляет не голод, а захват Владимиром его беременной жены-гречанки, матери будущего Святополка Окаянного. К этой женщине герой Данилы Козловского в фильме испытывает платонические чувства, в реальности же летописец предельно конкретно сообщает, что Владимир жену Ярополка «залеже», хотя она была «непраздна»[16].
Реального Ярополка невозможно было, конечно, пронять романтикой: его жена-гречанка была пленницей, уведённой Святославом греческой монахиней. Ярополк готов был ради союза с Полоцком жениться на Рогнеде, а сам в то же время вёл переговоры с германским императором Оттоном II о браке с его родственницей и крещении.
После того как в «Викинге» был попросту выброшен за борт центральный сюжет, связанный с судьбой Ярополка, потерян главный смысл, связанный с предательством, почти совестно упрекать авторов фильма в мелочах. Например, в том, что они сжигают тело Ярополка, хотя летопись сообщает, что в 1044 году Ярослав Мудрый велел выкопать кости дядей Ярополка и Олега, крестить их и положить в Десятинной церкви. Или в искажении истории Варяжко, который, конечно, и впрямь присоединился к печенегам и воевал с Владимиром, но затем Владимир привлёк его на свою сторону, дав ему клятву. В фильме Владимир убивает Варяжко после утомительной схватки в грязи.
Сени мои, сени
Большинство зрителей «Викинга» удивляется, что за странные лысые грязные люди в кожанках изображают языческих жрецов. Спору нет, мы немного знаем о том, как выглядело славянское жречество, и несомненно, что лубочный образ чистенького седовласого волхва чистейшая выдумка.
Но несомненно и то, что жрецы Владимира выглядели не так, как показано в фильме. Немногие дошедшие до нас источники это исключают. Например, изображение на камне из Арконы, славянского святилища на Рюгене, даёт образ предполагаемого жреца как человека с короткой бородой, в меховой шапке и длинном широкополом кафтане, держащего в руках огромный рог.
Однако если ошибаться в смутной истории славянского жречества простительно, то нет никакого извинения ошибкам в истории первых христианских мучеников на Руси, изложенной в летописи с точностью GPS-навигатора.
Начальная летопись рассказывает о том, как у варяжского воина, который служил князю-язычнику, скрывая свою веру, сына выбрали жребием в жертву богам. Варяг резко отказал пришедшим к нему домой за сыном посланцам, те передали его речи киевлянам, которые, вооружившись, окружили двор варяга. «Если богам нужен мой сын, пусть придут сами и его заберут», обличал язычников варяг, стоя на высоких сенях своего дома. Разъярённые язычники подрубили высокие сени и погубили отца и сына. Позднее, сообщает летописец, именно на месте гибели первых мучеников Владимир воздвиг во искупление Десятинную церковь[17].
То есть летописец сообщает, где именно убили варягов в их частном доме, где ныне Десятинная церковь. Указание на высокие сени дома воина разрушает, кстати, любимую апологетами «Викинга» тему, что в Киеве не было высоких просторных изб северной конструкции, а были лишь грязные полуземлянки. Единственный частный дом, упоминаемый в Начальной летописи, оказывается с высокими стенами.
То есть летописец сообщает, где именно убили варягов в их частном доме, где ныне Десятинная церковь. Указание на высокие сени дома воина разрушает, кстати, любимую апологетами «Викинга» тему, что в Киеве не было высоких просторных изб северной конструкции, а были лишь грязные полуземлянки. Единственный частный дом, упоминаемый в Начальной летописи, оказывается с высокими стенами.
Вместо этой ясной локализации в собственном доме варяг в фильме бегает с сыном по улицам Киева, отмахиваясь от язычников, а потом забирается на оборонительную башню города, которую под ним и подрубают, точно позабыв, что по сценарию в этот момент идёт война.
Зачем нужно выворачивать вполне ясно и геолокационно точно изложенную летописцем историю, превратив отвергшего языческие суеверия мученика в загнанного зверя, почти случайную жертву непонятно.
Заметим, кстати, что имена варягов-мучеников в летописи не названы и появляются довольно поздно: имя младшего Иоанн, в проложном житии, а имя старшего Фёдор, вовсе в XVII веке, и оно явно ошибочно. В проложном житии Владимира упоминается «церковь святая мученика Турова, и то бысть первый ходатай нашему спасению». Скорее всего, старшего варяга звали «Туры» или «Тор»[18]. Назвав фильм «Викингом», знать такую деталь, конечно, не обязательно, но весьма желательно.
Печенеги против Византии
Центральное место в «Викинге» занимает осада печенегами Киева. Такой осады в правление Владимира источниками не зафиксировано. Печенеги единственный раз брали Киев в кольцо в 968 году, когда княгиня Ольга и три её внука, включая Владимира, затворились в городе и ждали помощи от Святослава. Но со штурмом крепостей у печенегов, как и у всех степняков до монголов, было плохо, и лезущие на стены кочевники не вызывают ничего кроме недоумения.
Особенно глупо выглядит снятие печенегами осады с Киева после прибытия ромейских послов, сопровождаемое формулировкой: «Мы с ромеями не воюем». Очевидно, сценарист где-то слышал звон, что византийцы стремились поддерживать союз со степняками против Руси и других врагов, но в природе этого звона не разобрался.
Император Константин Багрянородный и в самом деле писал в трактате «Об управлении империей», что «пока василевс ромеев находится в мире с пачи-накитами, ни росы, ни турки (в данном случае венгры Е.Х.) не могут нападать на державу ромеев по закону войны»[19]. Но даже из этих слов Константина «пока» очевидно, что дружить с печенегами у византийцев выходило не всегда.
В 917 году греки пригласили печенегов к совместному походу на болгар, но из-за глупости рассорившихся византийских полководцев печенеги сменили сторону и ушли (как утверждает «Повесть временных лет» по Ипатьевскому списку) или, как утверждают болгарские источники, совместно с болгарами разбили греков у реки Ахелей. «В 934 году печенеги совместно с русскими и венграми ведут большую войну против Византии. Это был первый поход венгров против империи, который закончился временным захватом ими Фракии и заключением мира с императором»[20]. В 943 году разбитый в 941-м под Царьградом Игорь отправился во второй поход на Византию, взяв с собой печенегов.
Нападения печенегов на Киев в 968-м и на Святослава в 972-м, возможно, были связаны с инициативой византийской дипломатии, но прямых свидетельств источников об этом нет. Однако после убийства Святослава борьба с печенегами стала для русских князей кровной враждой.
Всё правление князя Владимира было одной ожесточённой войной против печенегов. «Бе бо рать велика бес престани» сообщает ПВЛ[21]. Великий князь ставил новые города, насыпал оборонительные валы, выставлял богатырские сторожи. Уже в древности начал складываться эпос о печенежской войне его ещё нет в Начальной летописи, но уже в ПВЛ включаются истории о кожемяке-единоборце и о белгородском киселе. Позднее этот эпос преобразуется в цикл богатырских былин*. Ярослав Мудрый окончательно разбил печенегов в 1036 году вынудил орду сместиться с Днепра на Дунай, и печенеги превратились в вечную головную боль Византии.
В 10461053 гг. при Константине Мономахе Византия пережила мучительную войну с печенегами. А окончательно разгромить их удалось лишь императору Иоанну II Комнину причём радость от его победы над кочевниками при Берое в 1122 году была столь велика, что в Константинополе был установлен специальный «день победы» «праздник печенегов».