До своего 60-летнего юбилея в декабре было пара непростых месяцев Брежневу предстояло побороться. Со всей своей аппаратной изощренностью должен он награждать одних и задвигать других. Хвалить и наказывать. Возносить и подставлять. Миловать и карать. Его «ЗИЛ» мотался по Москве со скоростью полтораста километров (такой моды раньше не было), но не за счет этого, конечно, обходил он конкурентов и претендентов.
***
В одной из ТВ-бесед для канала «Ностальгия» вспоминали 1966 год спрезидентом «Известий» Владимиром Мамонтовым.
В 1966-м, когда вам было 14 лет, во Владивосток с важным визитом приезжал Брежнев, помните это?
Да, он тогда наградил Приморский край орденом Ленина. Я еще помню визит Хрущева тогда я совсем еще ребенком был. Именно тогда он снизил коэффициент дальневосточникам до 1.2. Старшее поколение помнит. Вообще визит Хрущева как-то ярче запомнился. Он проехал по городу стоя в открытой машине и махал шляпой. Машина была черная, Никита Сергеевич в белом костюме. Он только что вернулся из Америки, был веселый и отменил коэффициент. Он узнал, что Владивосток на широте Сочи и страшно похож на Сан-Франциско. Решил, что мы очень хорошо живем, что здесь всегда так хорошо и тепло. Ему отвечали, что просто повезло с погодой, но коэффициент он все равно отменил.
"Никита Сергеевич в белом костюме".
А мне запомнился потрясающий эпизод мы стояли вдоль дороги, махали и радовались. Машина Хрущева ехала медленно, был кортеж мотоциклистов, и вдруг какая-то женщина бросилась к машине и успела сунуть свернутую в трубочку бумажку подвернувшемуся человеку из сопровождения. Потом родители говорили, что она сумела просунуть Хрущеву жалобу.
Не помню, чтобы кто-нибудь к Брежневу прорывался.
Он приезжал два раза во Владивосток, второй раз была его историческая встреча с Фордом, когда он был уже совсем старенький. А потом еще на БАМ такой же старенький приезжал и, как известно, пошел не в ту сторону и его повернули.
Он вышел и пошел неожиданно. Он же вообще был такой человек заводной, решительный, встал и пошел совсем не туда, куда надо было. И прошел достаточно длинный путь, пока остальные решали «А что теперь делать?». Побежали вернули, потому что встречающие стояли в другой стороне, а он шел по перрону вдоль поезда и думал о чем-то своем. Это была его историческая встреча с Джеральдом Фордом, и владивостокцы, кстати, всегда с гордостью об этом вспоминают. Как всегда, проклинают Хрущева из-за отмены коэффициента.
Джеральд Форд с женой.
***
Можно назвать это застоем, но менялось многое. Режим, железно подтверждая угрюмую добродетельность тотальной нищеты, сухо консервировал методику дачно-антикварного обогащения немногих. «Здесь усталость зовется работой» именно с 60-х. Не важно, сколько ты сделал, главное отбыть свое на рабочем месте. Ханжество заботливо контролировалось парторганами, а военные траты бесконтрольно рвались вверх, оставляя неряшливые прорехи не только в бюджете, но и в ожиревшей нравственности разросшегося генералитета. Складывалась новая генерация руководителей, новая школа политического мышления. Требования общественной пользы не декларировались в узком кругу, парадная модель оставалась запечатанной в кавычки «Правды». А на народ было Впрочем, забыл, народ и партия едины
В ту пору бытовал анекдот. Почему, спрашивают генсека, так голодно при переходе от социализма к коммунизму? «М-м, а в дороге, м-м, никто кормить не обещал..».
Было бы смешно, если бы не так долог был путь.
«Но этот путь наш», плачет Гребенщиков.
Дмитрий Ольшанский в 2018 году писал:
«Принципиальное отличие нынешнего российского и советского режимов от дореволюционного русского состоит в том, что советский и российский работают как фабрики самоотрицания.
Кем бы ни были наши начальники старыми большевиками, сталинскими упырями, брежневскими дедами, ельцинскими гангстерами или звездами КГБ-фитнесса, они никогда не передают свои должности, ценности и проблемы детям.
Их трудная жизнь интриги, гулаги, пропаганда, «брошен на сельское хозяйство», «оказался шпионом», «я ударник коммунистического труда», компания Байкалфинансгрупп из рюмочной Лондон, целина, БАМ, Беломорканал, приватизация, пытки бутылкой из-под шампанского, штурм Грозного, мы партия реальных дел и прочее «бабе цветы, дитям мороженое не перепутай», все это делается и превозмогается только для того, чтобы дети и внуки вышли вон из этого мира и зажили совсем другой жизнью.
Было бы смешно, если бы не так долог был путь.
«Но этот путь наш», плачет Гребенщиков.
Дмитрий Ольшанский в 2018 году писал:
«Принципиальное отличие нынешнего российского и советского режимов от дореволюционного русского состоит в том, что советский и российский работают как фабрики самоотрицания.
Кем бы ни были наши начальники старыми большевиками, сталинскими упырями, брежневскими дедами, ельцинскими гангстерами или звездами КГБ-фитнесса, они никогда не передают свои должности, ценности и проблемы детям.
Их трудная жизнь интриги, гулаги, пропаганда, «брошен на сельское хозяйство», «оказался шпионом», «я ударник коммунистического труда», компания Байкалфинансгрупп из рюмочной Лондон, целина, БАМ, Беломорканал, приватизация, пытки бутылкой из-под шампанского, штурм Грозного, мы партия реальных дел и прочее «бабе цветы, дитям мороженое не перепутай», все это делается и превозмогается только для того, чтобы дети и внуки вышли вон из этого мира и зажили совсем другой жизнью.
А именно, жизнью милых и модных мажоров, рантье, галерейщиков современного искусства, коллекционеров спортивных автомобилей и членов совета директоров незаметной компании со скучным названием.
И, разумеется, без всяких признаков того стиля и тех идей, которые вынуждены были по работе защищать предки.
И желательно вообще не в России, чему потомки Сталина и Хрущева положили начало, а потомки Горбачева и Ельцина это дело продолжили.
Это Африка.
Дедушки в Нигерии миллион человек убили и миллиард долларов заработали, а кровиночка в Лондоне зато вырастет как человек.
Дореволюционная русская власть была устроена не так.
При всем своем близком родстве со всеми тронами и фамилиями мира, она жила дома и, самое главное, детей и внуков своих готовила ровно к тому же, чем занималась сама.