Имелось и ещё одно обстоятельство «против»: ему, «признанному вождю народа», пришлось бы постоянно ставить на место «игрушечного» Президента. Правда всё время лезла бы наружу. Из-под «грима». Из-под «маски». Не полезла бы? Ещё, как, полезла бы! А не полезла бы сама за волосы потащил бы! Уже не «по роли». Довольно скоро это дискредитировало бы не только «эрзац-президента» этого «зиц-председателя» от политики», но и саму должность.
Его враги получили бы на руки серьёзный козырь: оказывается, вполне можно обойтись и без президента! «Обосновывать» необходимость диктаторских полномочий тогда пришлось бы исключительно «административным ресурсом».
Вариант с «больным» президентом, обязанности которого «по Конституции» принял бы на себя премьер, но уже как и.о. президента, выглядел неплохо. При взгляде издалека. При ближайшем же рассмотрении «плюсы» сразу как-то тушевались. И даже затушёвывались. «Минусами». Слишком уж прозрачная заявка «на пожизненный срок»! Запад бы не одобрил. Ох, этот Запад никуда без него! Даже в Президенты России!
Но если вариант премьерства ещё худо-бедно рассматривался, то об иных должностях не могло быть и речи. Пусть даже это был бы пост Секретаря Совета Безопасности с полномочиями выше, чем у президента. По одной-единственной причине: Президент это царь. А глава Совбеза всё равно холоп, под каким «соусом» его ни подавай.
И совсем уж не хотелось ему возглавлять партию. Хотя бы и «партию власти». По разным причинам. Во-первых, партия она только пока есть власть. Во-вторых: какая она, на хрен, партия? Ни платформы, ни идеологии, ни программы! Сборище чиновников, вынужденных членством в ней оберегать место у «кормушки»! В-третьих: партийная работа требует совершенно иных навыков, чем президентская. Партия это ведь коллектив соратников. В теории. Тут повелениями не обойдёшься. А руководить «по-товарищески» Президент не умел. И не хотел: «царь мы»!
Не хотел он и возглавлять «тройку» от «партии власти» на выборах в парламент. Разумеется не от скромности. И не потому, что это слишком демонстративная заявка на «уйти, чтобы остаться». И не потому, что его «светлый образ» использовался бы в качестве «дурилки» и тягача. А потому, что это избрание сразу бы «приземлило» его образ. В стенах Думы он оказался бы не по «ту», а по «эту» сторону барьера: в зале. К нему запросто мог подойти любой и заговорить, как равный с равным! Это с ним-то?!
С единственным и неповторимым?! Как после такого святотатства подавать себя «солнцем нации»?! Тем более что «светить» он мог, только находясь «наверху». Отражённым светом. От должности.
Предложение осчастливить собой Общественную палату вызывало лишь раздражение. В нецензурной форме. Да и то: находиться за одним столом с этими надутыми индюками, играющими во власть?! Он мог ещё участвовать в спектакле в качестве кукловода. Но самому становиться куклой?! Лучше уж отставка. То есть перерыв между сроками.
Конечно, подстраховаться не мешало. Именно для этой цели руками и глотками депутатов от ВЕПРя Всеобщей Единой Партии России он протолкнул незначительное изменение Закона о выборах. Согласно новой редакции, в случае выбывания депутата по уважительным причинам (смерть, болезнь, исключающая исполнение обязанностей и т.д.), фракция восполняет «недостачу» за счёт резервных кандидатов. Ну, а дальнейшее «руль» и кресло «дело техники» и одного дня
Ровно через пять минут журналисты задали «свой» вопрос.
«Правильно» задали. Говорить им не пришлось: говорил один Президент. За себя и за того журналиста. «Отдав долг» зря, что ли, кормят?! «пуловцы» ушли. Но вопрос остался. И поэтому неугомонные мысли «о себе в России» возобновили осаду президентских мозгов
Глава вторая
«Что же делать?»
Мысль о будущем уже не покидала Президента. Даже тогда, когда он обряжался в Главнокомандующего или старался придать своей тщедушной фигуре несвойственную ей монументальность.
Ну, вот не хочется слезать «обратно на землю» и что с этим поделаешь?! Это ж столько возможностей порадеть о народе, побыть в гуще! Хотя бы в плане: «Где двое или трое собрались во имя мое там и я с ними!» Но обожание не главное. Главное служение народу своему. Семье, например. И даже в широком смысле: команде. Капиталу.
А о привилегиях как-то и не задумываешься. Потому что вся жизнь одна сплошная привилегия служить народу. Упомянутому выше. Конечно, история знает примеры эксцессов. То есть, неправильного понимания «служения народу». Вон, некоторые властители не оставили своим наследникам ничего, кроме нательного белья. Говорят, такими были Робеспьер и Марат, Ленин и Сталин, Мао и Дэн. А ещё Хо Ши-мин, Энвер Ходжа, Георгий Димитров. Эти люди почему-то довольствовались одной властью. Эгоисты! Надо же и о людях думать: о семье, об окружении!
Президент решительно осуждал такой упрощённый подход к «содержанию» трона. Нательное бельё в качестве наследственной массы он полагал не только перегибом, но даже извращением! Аномалией, недостойной современного руководителя! Тем более что история содержит примеры и другого плана. Примеры товарищей, которым малое никогда не заслоняло большого. То есть, все другие себя. Например, Юлий Цезарь, Красс, Наполеон, другие ответственные товарищи.
Президент был гармонично развитой личностью, почему и сочетал в себе «достоинства» обеих этих категорий. Трудно даже сказать, что стояло для него на первом месте: он ведь был современным руководителем Не каким-нибудь, там, Робеспьером не говоря уже о Сталине! Поэтому, в отличие от них, и мыслил он масштабно. Он умел заглядывать в день завтрашний, и за общим не терять из виду личного. Своего. То есть, как и положено заботливому руководителю, за массой видел человека. Себя.
Вот почему мысли его не расходились со словом, а слово с делом. Работая вначале «управляющим Россией», а затем, будучи «произведён в вожди» по стажу и на безальтернативной основе он «заглядывал», «не терял» и «видел». Правда, делал это достаточно тонко, чтобы не дискредитировать и без того условного родства с народом.
По этой причине о его счетах в банках на известных своей оффшорностью островах знали считанные единицы. Превышение лимита осведомлённых немедленно корректировалось. Так же, как и в случае с его долями в уставных капиталах фирм, которые были отобраны у «неправильных олигархов» и переданы «народу». (Перечень «народа» см. выше). «Народом» числился и сам Президент.
Будучи «землянином с небес», Президент упорно искал выход, который сочетал бы в себе и функции входа. Положение было серьёзным: оставаться нужно и оставаться нельзя. Дилемма и на её решение не более полутора лет. Предложенные варианты, по причине несъедобности, «пошли в нафталин». Требовались свежие идеи а они, как раз, и не находились.
К концу третьего года «от второго пришествия» Президент всё ещё продолжал интриговать. Но один «пробный шар» выкатить удалось. Журналисты тут же «поймали» его и подали как начало операции. Даже название дали: «Преемник».
Не отрекаясь от идеи третьего срока, Президент двинул на мозги обывателя. В плане разведки боем. Для этого он решил задействовать «резерв». В лице старого дружка ещё по временам совместной службы в КГБ
Проходи-проходи!
С люльки не умеющий улыбаться, Президент старательно
растягивал губы. Зато «дружок» улыбался за двоих. Правда, улыбка эта была несколько специфического характера: застенчивая, простецкая и даже глуповатая. Она словно «выдавала на гора» всё содержимое производителя.
Садись, дружище!
«Дружище» присел на краешек стула. Что в нём всегда нравилось начальникам так это его поразительное чутьё места. Он всегда знал, сколько квадратных сантиметров и в каком именно месте «гостевого» стула следует занимать его седалищу.
Уставившись глазами в столешницу, Президент начал усиленно «разглядывать» гостя. Это было одной из самых примечательных черт его личности: никогда не смотреть собеседнику в глаза. Сколько ни билось над его взглядом гэбэшное начальство всё без толку! А ведь подобный «уклонизм» считался «профдефектом» и мог серьёзно повредить карьере.
Не зря же Никита Сергеич когда-то цитировал Иосифа Виссарионыча, который якобы говорил: «Что-то у Вас сегодня глаза бегают?» и судьба обладателя бегающих глаз была решена. Якобы.
Не понимало начальство всех выгод «отсутствующего» взгляда. Ведь ещё Остап Бендер говорил, что человек больше всего боится непонятного. А что может быть непонятнее того, чего нет? Это сразу обезоруживало собеседника. Но, чтобы не злить начальство, а заодно не искушать судьбу, будущий президент нашёл выход из положения. Убегающим глазам он научился придавать характер потупленного взора, а к нему в качестве «гарнира» «подавал» якобы застенчивую «улыбку». Начальству это, ужас, как нравилось: это же надо так квалифицированно робеть!