А после репетиций тесная гримерка с роялем, заставленным бутылками пепси-колы, нагруженным бутербродами и апельсинами общими, общими! Неважно, кто что принес, это же актерское братство! Все общее, и Диму не дразнят, Дима актер, такой же, как все. У них общий спектакль! Ну разве, режиссер немного выпендривается. Но все же не так, как учителя в школе.
А после месяца подготовки чудо генеральной репетиции!
А после общий мандраж перед спектаклем. И красавица помощник режиссера Лена, махнув желтой гривкой, хватает Диму за запястье и говорит как равному, как брату
Ну! К черту!
А после посередине первого действия пропадает керосиновая лампа-реквизит, и Лена ругается нехорошим словом, и лампа сразу же отыскивается о, какое это счастье! Какой театр!
И время не идет, а прыгает за кулисами: быстро-быстро.
И вот уже второе действие, выход Димы на сцену. Он изготавливается, ложится на пол рядом с другим актером, и они ползут на сцену из-за кулисы. А там, на сцене, почти в центре, у декорации, так похожей снизу из положения лежа на настоящий бревенчатый домик, стоит грозный Паша Фарберов в костюме немца, может, даже эсэсовца. Дима не различает лица Паши, распластавшись. Немец наводит тяжелый, совсем не выглядящий бутафорским пистолет на Диму! Наводит! Немец или Паша? сурово и страшно кричит (Диме кажется, что кричит по-немецки):
Стой, кто идет? Стрелять буду!
А рампа горит не сплошь, горит огонь-через один война потому что! Темно! А в зрительном зале уже не черная безликая яма, а народ, много народа! Война! И тишина, опасная тревожная тишина.
Дима понимает это театр, это настоящий театр, то есть жизнь. Люстра-фонтан медленно гаснет в его зрачках, Том Сойер, взяв за руку Бекки Тэтчер шепчет: Держись! и Дима, поверив, громко, на весь актовый зал проектного института отвечает:
Не стреляй, Паша! Это я, Дима Бульонов!
Рай в костюмерной. Стихи
Мария Амфилохиева
Рай в костюмерной
Театр жизнь? А в костюмерной рай!
Здесь судеб неотыгранных роенье.
Роскошествуй и образ выбирай
За час до выступленья и рожденья.
Задержим этот миг. Не суетись.
Прислушивайся к слову режиссера
Не слишком! Он твою наметил жизнь,
Но есть и доля выбора актера.
Сквозь царственность вальяжных светских дам
Просвечивает часто пламень ведьмин,
И бланманже семейных мелодрам
Горчит синильным привкусом трагедий.
Что значит роль, доставшаяся мне?
Сыграю я, отбросив сумасбродство,
Под маской, прирожденной на Земле,
Вселенское врожденное сиротство.
Монолог примадонны
Нет, жизнь на удивление бездарна!
Ну, сколько, сколько, сколько, сколько можно
Единственный разыгрывать сюжет,
Актеров заменяя осторожно?!
Она. И Он. И Третий, но не лишний.
Любовь и Долг. Возмездье грянет скоро.
И так четыре действия! Ответ
Бессмысленность одна в итоге спора.
Я не хочу кривляться в этой сцене.
Я даже не люблю моих партнеров
Ни одного! Врубите в зале свет:
В мучителя стреляю в режиссера!..
Но пуля возвращается ко мне.
Последний акт. Кулис в театре нет.
Чужая роль
1О Господи, как все на свете жутко!
Гримасничают в гриме миражи,
Трагедия разыграна, как шутка.
Жизнь фарс? Ты это знаешь? Так скажи!
Отелло пляшет в маске Гуинплена,
Офелия ощерилась хитро,
Я руки умываю с края сцены
Кровав подбой костюмчика Пьеро
Юпитер бьет лучом синильным страшно.
На юбочке Мальвины света клин.
Рукав моей смирительной рубашки
Затянет в смертный узел Арлекин.
Актеры, куклы, пушечное мясо,
Начиночка для цинковых гробов!
Встает над миром тенью Карабаса
Извечный страх актеров и рабов.
По сцене кружат куклы. Вид зловещий.
Зубами заблестит партерный ад.
Здесь ожили обыденные вещи
И текст бубнят суфлеру невпопад.
Сгустилась тьма. Затих потухший кочет.
Напрасно сердце просит перемен,
Ведь я уже примерила на ощупь
Судьбу марионеточной Мадлен.
В сценарии задумано другое
Решительность! Меня же истомит
Тоска и одиночество покоя
Несбывшихся, трусливых Маргарит.
Но сколько ночь кошмарами не вертит,
Софит зари зажжет шальной петух.
От роли пробужденье вижу в смерти,
Где мастер мне роман читает вслух.
Театр антитеней
Театр антитеней
Мы отбрасываем тени на далекий неба полог,
Только к сути тех видений путь мучителен и долог.
На Земле два тела грешных вдруг сольются в поцелуе
Два луча сквозь мрак кромешный понесутся в аллилуйе.
Рядом то же, только свыше нет лучистого сиянья
Хохот мрака сердце слышит, замирая в содроганье.
Черно-белы пляшут блики Наверху, в сверканье красок,
Кто-то пишет наши лики настоящие, без масок.
Сюжет
Сюжет судьбы не по душе?
Порву негодные наброски,
Сломаю прошлого клише
И дерзко выйду на подмостки.
Смешав трагедию и фарс
В надрывно-исступленной ноте,
Благословлю последний шанс:
Насмарку жизнь? Хвала работе!
Забудет зал позвать на бис,
Сражен отчаянной игрою,
Когда уйду под сень кулис,
Простившись в сотый раз с тобою.
Чеширская кошка
Я не Алиса, я Чеширский Кот,
Пушистый мяч забавный, но коварство
Одна из постоянных в мяве нот:
Котам прилично вольное гусарство.
Пусть за окном давно уже не март,
Два сердца Очумелым Зайцем пляшут.
Чем выше ставки, тем пьяней азарт!
Не Кот я Кошка. Женщина я даже
Но ею становлюсь не навсегда,
Не верь в пылу моим признаньям зыбким.
Исчезну вдруг, но это не беда:
Останется с тобой моя улыбка.
На сцене
Шатаются подмостки под ногами,
В аккордах музыкальных ритма сбой.
Пока еще не поняли и сами,
О чем играем пьесу мы с тобой.
С придуманной коллизией сюжета
Сплетается реальной жизни нить,
И если героиня до рассвета
Не доживет не автора винить.
В шагах судьбы почти что нет сомнений:
Юпитер раскалился докрасна
Но мы с тобой пока еще на сцене,
И зрителям развязка неясна.
Актриса
Жестокий, опьяняющий обычай
Страсть хищницы напиться до отвала,
Чтоб кровь живая пойманной добычи
Во мне так зло, так радостно играла.
Запой воображенья. Роли трепет,
Как под тяжелой лапой трепет дичи.
И здесь уже не плоти жалкий лепет
Душевный голод новой пищи ищет.
Догнать. Схватить. Узнать. Постичь.
Присвоить. Неважно чьей заполониться дрожью.
Змея, девица, конь, в доспехе воин
Едины под моею тонкой кожей.
От этого слияния пьянею!
Безвольно я слежу, как мною вертит
Та жертва, что меня сто крат сильнее,
В чьем облике очнусь я после смерти
На сцене?
Актеры
На сцене встретились с тобою,
Чтоб в жизни разминуться снова.
Была царицей но рабою,
Оставленной тобой без крова.
В другой раз я была певицей,
Ты падал мне к ногам букетом.
Луна всходила над столицей
В немом безумии раздетом.
Разлуки смертной накануне
С печалью недообъясненья
В незабываемом июне
Ты уезжал в поля сраженья.
Я проживала роли эти,
Смеялась, плакала, сгорала,
Но знала нет нигде на свете
Двух кресел зрительного зала,
Где мы, забыв смотреть на сцену,
Свою переживаем драму:
Ты чуть притронулся к колену,
Передавая мне программу
Детство Анны Павловой. Очерк
Юлия Андреева
Тайна рождения. Или можно ли верить автобиографиям?
Анна Павлова родилась 31 января (20 февраля) 1881, в поселке Лигово. Незадолго до рождения дочери ее мать, Любовь Федоровна, обвенчалась с отставным солдатом Матвеем Павловым. Замужество было фиктивным. Они никогда не жили вместе. Тем не менее, почти во всех энциклопедиях, она значится как Анна Матвеевна. Сама Анна Павлова не любила, когда ее так называли, взяв себе отчество по фамилии.
Когда Анна начала выступать на сцене Мариинки, сын известного железнодорожного подрядчика и банкира Лазаря Полякова заявил: Анна его сводная сестра. За год до рождения дочери, Любовь Федоровна действительно находилась в услужение у Поляковых, но потом вдруг внезапно исчезла.
Биографы Анны Павловой обычно подчеркивают, что обольстивший Любу банкир не дал ни копейки на содержание своей незаконной дочери. Но, Анна родилась недоношенной и вряд ли, ее сумели бы выходить, совсем без денег. Кроме того, мама, бабушка и Анечка жили в каменном доме в Лигово, а не мыкались по съемным углам. «Мы были очень, очень бедны, пишет в своей биографии Анна Павлова. Но мама всегда ухитрялась по большим праздникам доставить мне какое-нибудь удовольствие. Раз, когда мне было 8 лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. Давали «Спящую красавицу». До театра они, разумеется, добирались в экипаже. Следовательно, на экипаж и приличную одежду для посещения императорского театра средства все же были. Вообще, еще в театральном училище Павлова придумала себе биографию, которую заучила, и потом рассказывала журналистам. Об отце она, к примеру, говорила, что он был рядовым Семеновского полка, который умер молодым, когда ей самой едва исполнилось 2 года. Тем не менее, в театральном архиве Санкт-Петербурга хранится документ, подтверждающий, что М. П. Павлов был женат на Любови Федоровне. Документ был датирован 1899 годом. В то время Анне было 18 лет. То ли Анна не знала, что ее «отец» жив, то ли взяла грех на душу, «похоронив его при жизни». Должна же она была как-то объяснить окружающим, отчего родители не живут вместе.