Она красиво спит. Дыхание ровное. Лицо выражает безмятежное спокойствие. Она абсолютно уверена, что никто не будет ее беспокоить: я обещал ей это. Зачем я это сделал? И зачем она довела меня до этого? Не грех ли это?
Таких случайностей не бывает. Мне просто повезло. Получилось так, что я ехал ночью в двухместном купе с очень красивой женщиной. Но прежде чем лечь спать, она заколдовала меня, и я твердо обещал не беспокоить ее, не приставать к ней. Не надо было Зачем? Поезд едет. Колдунья красиво лежит, спокойно спит; ей нет дела до моих сожалений.
Мальчик без имени
Рассказ
У тебя в роду есть диабетики? спросила моя дочь, когда училась на третьем курсе мединститута.
Точно не могу сказать, немного подумав, сказал я.
Дочка с сожалением пожала плечами. Но в последующие дни она несколько раз повторяла этот вопрос. Я насторожился наверно, она обнаружила какие-то признаки диабета у меня и спросил:
А зачем тебе это?
Выяснилось, что они, будущие врачи, уже проходили сахарный диабет, а дочка в учебнике читала, что эта болезнь передается в основном генетически по наследству. Теперь она хочет знать, не грозит ли ей опасность с отцовской стороны.
Человек беспокоится, надо помочь. Я начал думать. Вспомнил, от чего умерли мои родители, бабушки и дедушки, их братья и сестры, кого я застал в живых. Подытожив все это, сказал:
Я на девяносто пять процентов уверяю тебя, что в моем роду диабетиков не было. С другой стороны, я твой отец и мне уже за пятьдесят. А у меня сахара нет. Кстати, ты со своими вопросами меня насторожила, и я уже на работе ходил в медсанчасть, сдал кровь на анализ. Сахар в норме. Болезней у меня достаточно, но, слава Богу, сахарным диабетом не болею.
Дочка поблагодарила за исчерпывающий ответ. Я сам тоже был доволен, чувствовал прилив жизненной энергии. Но спустя несколько лет все изменилось. Это случилось в городке для беженцев, куда я ездил на похороны близкого родственника.
Все мои родственники беженцы. Большинство из них живут где попало на окраине какого-то села, в полуразрушенном здании колхозной фермы советских времен А некоторые живут в городках для беженцев. Там условия жизни относительно лучше. Но в этих городках я чувствую себя неловко и часто говорю себе: «Это же настоящий лабиринт» Да, действительно, городок для беженцев очень похож на лабиринт: все улицы, дома и их крыши, земельные участки, их планировка и размеры буквально все, даже туалеты одинаковы. Я очень удивляюсь: при таком однообразии как беженцы ориентируются там?
В античные времена лабиринт использовали и в качестве тюрьмы для особо опасных преступников. Заключенных там не охраняли, потому что при всем желании все равно они не могли бы вырваться на свободу: это было невозможно. Итак, попав в лабиринт, эти несчастные люди оставались там до конца жизни.
Лабиринт опасное место. Но надо было ездить туда. И я съездил. Там увидел своих односельчан, в том числе и родственников. Муж моей старшей тети тоже там был. По окончании похоронной церемонии этот мужик пригласил меня к себе домой, то есть в свою келью. Безусловно, он не знает моих правил: без серьезных причин в лабиринт нельзя ходить, там нельзя бездельничать и праздно шататься, больше положенного времени задерживаться тоже нельзя. Исходя из этих правил, я сказал:
Сейчас у меня мало времени. Как-нибудь в другой раз
Мужик обиделся и, не скрывая своего разочарования, сказал:
Тетя сколько лет тебя не видит! Она знает, что ты приехал, и хотела тебя видеть. Но она больная, еле ходит. Очень просила меня передать тебе
Я был тронут. Пришлось посетить их дом энную келью лабиринта. Вид тети меня очень огорчил: когда-то цветущая женщина согнулась, стала похожа на букву «г», с костылем еле-еле ходила. Но ей нет семидесяти лет. У нее сахарный диабет в острой форме а я думал, в моем роду нет диабетиков.
Через год тетя умерла. А спустя некоторое время умер младший дядя; у него тоже был диабет в острой форме. Я встревожился, опять заходил в медсанчасть, сдал кровь на анализ. Результат успокаивал: сахар в норме. Но одно дело лабораторные анализы, а другое дело факты. Я стал долго и тщательно анализировать этот вопрос, как шахматист анализирует отложенную партию.
У моих теток и дядей с материнской стороны есть диабет в острой форме. Они умирают, не дожив до семидесяти лет. Но их мать моя бабушка диабетом не болела; дожив до глубокой старости, она умерла от старческой немощи. И у моей матери диабета не было. Те родственники, которые умирают от сахарного диабета, они от другой ветви от второго брака моей бабушки и эту болезнь унаследовали от своих отцов. Анализ «отложенной партии» дал такие результаты. Но в этой партии одна фигура не поддается анализу это мой старший дядя. По логике, он должен был умереть первым. Но он, будучи старше своих братьев и сестер, проводил их всех на тот свет, а сам продолжает жить; ему больше восьмидесяти лет. Меня это заинтересовало. Старший дядя стал предметом моих дум. Он не поселился в городке для беженцев, живет на окраине какого-то села Бардинского района. При первой возможности я расспрашивал людей, кто его знает и видит. Я хотел узнать, как он там.
Через год тетя умерла. А спустя некоторое время умер младший дядя; у него тоже был диабет в острой форме. Я встревожился, опять заходил в медсанчасть, сдал кровь на анализ. Результат успокаивал: сахар в норме. Но одно дело лабораторные анализы, а другое дело факты. Я стал долго и тщательно анализировать этот вопрос, как шахматист анализирует отложенную партию.
У моих теток и дядей с материнской стороны есть диабет в острой форме. Они умирают, не дожив до семидесяти лет. Но их мать моя бабушка диабетом не болела; дожив до глубокой старости, она умерла от старческой немощи. И у моей матери диабета не было. Те родственники, которые умирают от сахарного диабета, они от другой ветви от второго брака моей бабушки и эту болезнь унаследовали от своих отцов. Анализ «отложенной партии» дал такие результаты. Но в этой партии одна фигура не поддается анализу это мой старший дядя. По логике, он должен был умереть первым. Но он, будучи старше своих братьев и сестер, проводил их всех на тот свет, а сам продолжает жить; ему больше восьмидесяти лет. Меня это заинтересовало. Старший дядя стал предметом моих дум. Он не поселился в городке для беженцев, живет на окраине какого-то села Бардинского района. При первой возможности я расспрашивал людей, кто его знает и видит. Я хотел узнать, как он там.
Нормально, говорили люди. И казалось, вопрос исчерпан. Но я продолжал свой допрос:
Не болеет?
Нет, не болеет. Заядлый курильщик, но старик крепкий.
«Почему он не умирает? Диабет скосил его братьев и сестер, а он живет себе как ни в чем не бывало, и скоро ему девяносто лет», говорил я про себя. Одновременно мне стало стыдно от этой мысли: это же некрасиво, даже грех. Но, несмотря на это, вопрос был очень интригующим, и я не мог об этом не думать.
Все же надо ехать к дяде. Вообще-то почему я до сих пор к нему не поехал? После того как началась оккупация и мои родные стали беженцами, я побывал у всех дядей и теток. Но к старшему дяде ни разу не приехал. Надо исправить эту ошибку. Правда, он угрюм, но человек положительный, провинциальный интеллигент педагог, преподавал литературу в сельской школе. Пожалуй, надо найти время и поехать к нему. Конечно, будут упреки.
Сколько лет я скиталец. Смотри, где я живу А ты ни разу не заходил и не интересовался, как живет твой аксакал дядя скажет он.
Да, вы правы. Но у русских есть поговорка: говорят, лучше поздно, чем никогда. Я тоже, хоть и поздно, хочу исправить свою ошибку, скажу я. И по-моему, неплохо сказано. А тем временем он уже переменит тему.
Ну принесите же чаю. Дядя окликнет своих. Услышав обнадеживающий ответ, что чай заваривается, он из кармана вытащит пачку дешевых сигарет. А на этот раз, обращаясь ко мне, скажет:
Ты не куришь? Нет? Ты молодец, русские поговорки знаешь и не куришь. А я в день две пачки курю.
Две пачки! с удивлением скажу я. Это очень много.
Конечно много. Но я привык к этому проклятому яду.
Да, я поеду к дяде. Вопрос уже решен. Но вдруг, совершенно неожиданно пришлось отменить этот план.
Я вспомнил И все это было связано с одним воспоминанием.
Я часто думал о дяде и как-то вспомнил одну очень интересную историю, связанную с ним. Ее рассказывала мне, вернее не только мне одному, а всем своим детям, моя мама. Давно, в то время мне было десять лет. Мать рассказывала эту историю очень убедительно, а начиная со слов «я была большой девочкой и все видела своими глазами» словно заколдовывала меня, и мне казалось, что я сам тоже все это видел своими глазами. Но эта история будет непонятной человеку, если он не знает, что было до этого.
Дело в том, что когда родилась моя мама, ее отец погиб в результате несчастного случая. А через год ее мать вышла замуж вторично. Но по требованию нового мужа она не взяла с собой девочку годовалого ребенка, а оставила ее на попечении своих сестер. Тетя не мать. А тети этой девочки были не родные, и у каждой из этих двоюродных теток были свои родные дети. При такой обстановке бедной девочке было очень трудно: она все время плакала, ждала свою маму. А ее мама жила в другом месте, и ей было запрещено взять свою дочку к себе, в дом нового мужа. Вопрос был поставлен так жестко, что никто не осмеливался обсуждать его заново и вносить какие-либо изменения.
Между тем у бабушки родились дети от второго брака. Но они умирали, не дожив до трех месяцев. Муж и жена были в тревоге. Несмотря на это, бабушка успела забеременеть уже в четвертый раз. Всем было ясно, что и четвертого ребенка ждет такая же участь. Что делать? Как быть? Недолго думая муж и жена обратились к гадальщику.