Вот как страстно защищает этот критик не своего приятеля, вообще не живого человека, а литературного персонажа: «Вы говорите против него, что в нем нет веры. Прекрасно! но ведь это то же самое, что обвинять нищего за то, что у него нет золота: он бы и рад иметь его, да не дается оно ему. И притом, разве Печорин рад своему безверию? Разве он гордится им? Разве он не страдал от него? Разве он не готов ценою жизни и счастия купить эту веру, для которой еще не настал час его?.. Вы говорите, что он эгоист? Но разве он не презирает и не ненавидит себя за это? Разве сердце его не жаждет любви чистой и бескорыстной?.. Нет, это не эгоизм: эгоизм не страдает, не обвиняет себя, но доволен собою, рад себе. Эгоизм не знает мучения: страдание есть удел одной любви»3.
А вот как характеризовал «неистовый Виссарион», например, сущность поэзии: «Поэзия есть истина в форме созерцания; ее создания воплотившиеся идеи, видимые, созерцаемые идеи. Следовательно, поэзия есть та же философия, то же мышление, потому что имеет то же содержание абсолютную истину, но только не в форме диалектического развития идеи из самой себя, а в форме непосредственного явления идеи в образе. Поэт мыслит образами; он не доказывает истины, а показывает ее. Но поэзия не имеет цели вне себя она сама себе цель; следовательно, поэтический образ не есть что-нибудь внешнее для поэта, или второстепенное, не есть средство, но есть цель: в противном случае он не был бы образом, а был бы символом. Поэту представляются образы, а не идея, которой он из-за образов не видит и которая, когда сочинение готово, доступнее мыслителю, нежели самому творцу»4. Это было написано в 1839 году, двадцативосьмилетним человеком а более точно до сих пор не сказал никто. Вот так и превратилось замечание литературного критика, дошедшее к нам благодаря «закромам» истории литературы, в одну из теоретических основ в правило, при нарушении которого не может быть создано настоящего поэтического произведения. Мысль прошла путь от конкретного произведения через все разделы литературоведения и вернулась в практику: круг замкнулся.
Роды, виды и жанры литературы
Все мы так или иначе причастны к литературе. Но всегда ли мы представляем, о чем идет речь? Ведь для того чтобы вести диалог или хотя бы иметь аргументированную точку зрения, нужны основы какие-то общие понятия, от которых мы и будем отталкиваться. Итак, что является объектом нашего интереса?
Художественная литература вид искусства, отображающий жизнь при помощи слова. Основной предмет изображения человек во всем многообразии его материальной и духовной жизни, его взаимоотношений с окружающим миром и обществом. Основная особенность: литература единственный вид искусства, который выполняет сразу 3 основные функции. Почему так получилось и что за функции?
Музыка самое абстрактное из искусств: никто не может совершенно точно и однозначно объяснить «конкретный смысл» того или иного произведения. Музыка обращается, прежде всего, к нашей эмоциональной и эстетической сфере, минуя все «логические» и семантические рамки. Она может рождать образы в сознании, а может и не рождать: это зависит от природной возможности ее восприятия, воображения, даже общего культурного уровня. Но если образы возникнут, то они будут у каждого человека свои. Вот, например, «К Элизе» Людвига ван Бетховена о чем? Для одного слушателя это ясное утро, игра света и тени, и солнце, и беззаботность, и бесшабашная радость юности; для другого ностальгические воспоминания о несбывшейся любви; для третьего разговор с дочерью, у которой еще все впереди и счастье, и грусть (и то, возможно, если бы не название, такие ассоциации не пришли бы в голову) Можно придумать еще ряд трактовок, а потом кто-то скажет: это вообще ни о чем, а просто для поднятия настроения и по-своему, наверное, будет прав. А красота останется, вне зависимости от попыток объяснить смысл.