Вот если бы я была вашей женой, я бы всегда вас понимала!
Так выходите же за меня замуж юное создание! Я прошу вашу руку!
Юная дева протянула свою юную руку, и он вцепился в нее своими цепкими клешнями. И они тут же пошли жениться к нему домой.
Когда вечером вернулась домой с тяжелой работы его гадкая восемнадцатая жена, в квартире был сотворен страшный скандал, но делать было нечего и старой жене пришлось уйти, а новоиспеченной остаться. Жена добровольно ушла, не без криков и драки, конечно.
Она ушла, потому что в ее цепкой памяти еще хорошо держались недавние моменты ее скоропалительного по своей скорострельности, неравного брака.
Восемнадцатая жена Эроса очень хорошо понимала, что просто так, без помощи магии, нельзя было быстро прибрать к рукам такого мужчину, а она, к несчастью, так и не выкроила времени на поход к ведьме и вот теперь горько за это поплатилась.
А так всё романтично начиналось! Эта незабываемая встреча на аллейке! Недолгий, быстрый разговор! Общие интересы! Они оба были владельцами собак! Уговор о встрече телеграммой, потому что оба были не свободны! И этот судьбоносный телеграммный текст: " Встречаемся пятого собаками вне подозрений жена уладил свободен ваш эрос».
И как можно было противостоять такому взрыву эмоций и порыву чувств, чтобы не забыть про все и не броситься в Эросовские жаркие объятия?!
Собак бывший муж у неё отобрал, как часть общенажитого имущества. Зато она потом, когда уходила, отобрала у Эроса, буквально выхватила с его головы на память винтажную, ондатровую шапку-ушанку. Хоть какое-то материальное возмещение ее душевного ущерба.
Кому бы пришло в голову такое рассказывать, вот и Эрос не смог. Он сидел тихо и был очень грустным.
Купидоныч, слышьте, чё скажу? Надоть сумку-то возвертать до хозяйки.
Да, я знаю.
Сами пойдете на энто дело али мне сбегать?
Да, я чего-то даже и не знаю пока.
Тянуть здеся никак нельзя, а то они на танке до нас завалятся всей махфией. Сами же понимаете, где они душу со шкурой греют. На Соцзащите! Натренировались охранять народно добро от народа! Они, к боям привыкши. Народ там на их, как бешаны собаки кажный день в бой идут, как на абразуру кидаются и бросаются. Разок бы кто энтих чертов, победил када.
Эрос сидел и, соглашаясь со словами домработницы, кивал головой, а она разошлась не на шутку, и не могла успокоиться:
У их на кажную букву по тридцать три юриста от просильцев отбиваться. Главным специальным специлистам миллиёны плотют, чтоб лишний рублик из-под рук не выскочил и не закатился в нищий карман. Потому как закатуваться денежки могут только по определеню, по распределеню и по высочайшей воле пославшего его. Потому как рубль должон катится в нужном для показухи направлении. Что отмеряно им для показательства давать, то скрипя зубами выдают, а остально от всякой голытьбы велено строго охранять. Потому как охранщикам обещано, что за преданность и службу, отдается энта вотчина на полное разграбление.
Эрос сидел и молчал. А потом тоже для приличия вставил слово:
Социально защищенный от защищаемых строй. Но надо радоваться, что мы еще пока не зачищаемые. Хотя кто до конца это знает?!
Я скажу вам так, с утреца пораньше снесите-ка энту сумочку от греха подальше.
А может, вы сами Звездиночка, промнётесь? А то у меня спина что-то
Профессору, пережившему неприятную встречу, вдруг совсем расхотелось встречаться с тем же самым.
Но домработница умело выкручивалась:
Эросик Купидомичик, я совсем забыла. Я на завтрева уже имею дОговор, впервые буду выступать на сцене литературного кружка в доме слепых инвалидов. Директор кружка сам сказал, правда, не сразу, что он полностью на всё согласен. И им просто, до зарезу, необходимо моё у их выступление. Еще он сказал мне, он очень слезно просил, чтобы его больше не терроризовали своими платными консультациями по поводу его не такого, а просто простого имени. Знаете, он прямо плакал. Он мне говорил: «Я, честное слово, совсем не хочу его менять. Иного имени мне не нужно. Отцепитесь от меня, пожалуйста»
Да-а-а?!
Да! Купидоныч, надо отвалить от человека, а не то хужее будет.
Ну, что поделаешь? Я просто хотел, как лучше.
Но и я сказала ему, что тогда буду выступать у их и показывать им балет, и он после моего показа, может больше не беспокоиться за своё имя, и он на это был согласен.
Ну, что поделаешь? Я просто хотел, как лучше.
Но и я сказала ему, что тогда буду выступать у их и показывать им балет, и он после моего показа, может больше не беспокоиться за своё имя, и он на это был согласен.
И что?
Всё! Эрос Купидоныч, настал мой звездный час! А, вы, что бы больше директора не донимали своими платными консультациями. Я лучше балетом буду зарабатывать, и то больше получится. Всех прокормлю.
На следующий день, не рано утром, а ближе к обеду, академик понес сумочку по адресу, в одно учреждение, как его называет народ, главной защитой пособий от населения. Право слово, надо было бы им взять себе именно такое, более подходящее к их деятельности, название.
В просторном, с шикарным ремонтом здании, выполненном на сиротские денежки, для устрашения самих сироток, когда бы, если они вдруг вздумали, явиться в сей храм за подаянием, чтобы они, если не присели перед этим великолепием, то хотя бы побоялись попросить лишнего.
Для этого на вооружение были взяты старинные наработки из арсенала спецприемчиков воздействия на психику побирушек. И неведомо же богатым умникам, что у нищих умников имеются свои вековые наработки таких же спецприемчиков по добыче копеечки.
Эрос не без труда в лабиринтах дверей, коридоров, выходов и входов, обнаружил лабиринт, ведущий к кабинету начальника всех лабиринтных лабиринтов соцзащиты.
Умеют не наши люди следы заметать.
И еще у них есть лозунги.
Захотите потеряться, всегда рады вам помочь! Чем дольше бег и больше пота, тем меньше желания побегать и попотеть! Мы всё тщательно продумали и претворили. Бегайте, пока вас ноги носят. А мы всегда найдем для вас причину для долгой беготни. Ваше лишнее движение это наша жизнь! Лучше проходите мимо, иначе вас сдует!
Тук! Тук! Можно?
Нельзя!
Извините, но я
Шучу. Чё, надо? спросила посетителя ярко-раскрашенная молодая дама, и, не удосужившись дождаться ответа, с возмущенными словами обратилась к другой дамочке, сидящей у неё на столе, спиной к посетителю:
Я этих, гадин, всех ненавижу! Этих всех посетителей! Таскаются и таскаются сюда со своими справками за своими справками. Задушила бы всех этими справками, чтобы не таскались сюда и от работы не отвлекали!
Как я тебя понимаю, дорогая! Точно! Нигде от них покоя нет! Даже на работе! Чё надо, а?
Я вот, отдать! произнес Эрос и показал удостоверение Шкуродеровой.
Двух умниц, как волной смыло и со стола и из-за стола. Через мгновение они уже наливали Эросу и чай, и кофе со сливками в один стакан и туда же бросили конфетку. Он, не раздумывая, это выпил и зажевал конфеткой, и тут же под белы руки, с двух сторон, был препровождён в кабинет к их начальнику мадам Лобзиковой-Шкуродеровой. За ним тихонечко закрылась дверь.
Знакомая Эросу мадам гордо восседала на огромном троне за старинным дубовым столом. Сбоку от неё сидел плюгавенький, мелкокостный мужичонка с козлиной бородкой, с быстрыми и черными, как угольки, глазами и внимательно слушал. Мадам о чем-то ему рассказывала и весело смеялась громовым басом. Эрос сразу в ней признал вчерашнего левиафана и свою душительницу.
Некоторые работники разных учреждений удивительным образом напоминают каких-нибудь животных.
Она его не признала, а когда увидела, в одну секунду смолкла, а потом как заорет:
Кто это сюда пгопустил?! Да, как же я этих, гадин, всех ненавижу! Лезут и лезут со всех щелей! Таскаются и таскаются сюда со своими спгавками, за своими спгавками. Задушила бы всех этими их спгавками, чтобы не таскались сюда и от габоты не отвлекали!
Эрос решил защищаться.
Но, помилуйте, матушка, вы, же в социальной сфере работаете, как, же вы
Левиафан никак не ожидал ответа, поэтому возмущению и последовавшим крикам не было предела:
Да, как ты смеешь гот (рот) здесь свой откгывать? Ты, смотги, какая сволочь наглая выискалась! Тоже льгот надо или за субсидиями пгитащился? А кукиша с маком не хочешь, лысоноситель засушенный? Вот этого не хочешь?
Глыба, как натуральная самка бегемота, как стремительная бегемотка, резво и резко соскочила со своего насиженного трона и с кулаками двинулась на профессора.
Профессор в одно мгновение вспомнил обо всех своих грехах. Молниеносно раскаялся и мысленно попросил прощения и решил биться за свою жизнь до конца.