Хотя подумать есть о чем. Во-первых, наступит полное безденежье, Скачкову уж не придется так часто спознаваться с Бахусом, а это бы недурно. Да и вообще соблазн велик. Снова зажить вчерашней беспечной жизнью, только еще лучше: без сессий, без лекций и семинаров, без необходимости ни свет ни заря мчаться к первой паре, втискиваясь в переполненные электрички, давясь в метро. Только книги, вольные блуждания там и сям, любованье деревьями и облаками, стилизованные, в стишках и прозе, письма друзьям
Э, нет. При таком раскладе совесть загрызет. А значит, первейшей из книг для тебя станет поваренная. Начнутся кастрюли, тряпки пыльные и тряпки половые, классическое разделение мужских и женских обязанностей, а там и пеленки. Из здания ЦНИИТЭИ можно выйти, стряхнуть сонный морок и стать снова собой. Стоит только оказаться в своем углу, и все, воскресла плевать, что под потолком живут пауки, а на обеденном столе что придется, лишь бы без хлопот. А если примешься «вылизывать квартиру»? Как гласит народная мудрость, «домашних дел не переделаешь», скелеты только об этом и долдонят.
И я понемногу превращусь. Невозможно поверить, но и они ведь тоже не такими родились. Ты меня разлюбишь, Скачков. Я сама себя разлюблю. Когда-нибудь вдруг услышу, как со скорбной значительностью говорю соседке: «Ах, Марья Ивановна, у женщины заботы всегда найдутся..,» и пойму, по ком звонит колокол. Соображу, что, клюнув на приманку свободы, тут-то и угодила в древнейшую из ловушек. Но будет поздно. Спасибо, тысячу раз спасибо тебе, Скачков, что ты это сказал. Я никогда не соглашусь.
Шуренок! Ау, Сашурочка! Ну, так и быть, хе-хе, Александра Николавна! снова Федор Степанович, будь он неладен.
Что такое?
Позвольте полюбопытствовать, это вы с супругом только что беседовали?
Да.
Разве у вас не Гирник фамилия? А он почему Скачков?
Когда мы поженились, никто из нас не стал менять фамилию.
Ну, голубушка моя, что он не захотел, это понятно. Еще не хватало мужчине менять! А вы, извиняюсь, из каких соображений? Скачкова добрая русская фамилия, как-нибудь не хуже вашей. Вот я бы уж такую жену не взял, которая мужниной фамилии не уважает.
Что вы говорите? Для меня это ужасное разочарование.
А кстати, почему вы родного мужа не по имени зовете? Образование образованием, но на все свой порядок есть. Если каждый начнет нарушать, это, извиняюсь, глупость получится.
Федор Степанович, я охотно обещаю до гробовой доски называть вас не иначе как Федором Степановичем. Но о том, как мы говорим с мужем, прошу впредь не беспокоиться.
Фу-ты, ну-ты, какие важные у нас пошли выпускницы!
Обозлилась-таки. Плохо. Сводить счеты с недалеким, скверным стариком? Заводишься с пол-оборота, будто продавщица в конце смены Надо держать себя в руках которые, тьфу ты, пропасть, уже трясутся Хватит! Поглядим, что там у них?
«Согласно с Инструкцией от 27 февраля 1969 года» «Отчет в выполнении производственного плана за каждый квартал выполнение которого должно быть удостоверенно в надлежащем»
Ну, положим, «согласно Инструкции». Ну, «отчет о» вместо «в», ну, запятой не хватает, а «н» лишнее Да кого это волнует? И вообще что за абсурд редактировать текст, которого не понимаешь!
А торчать здесь не абсурд? А терпеть эту чертову дюжину зануд, которых бесполезно воображать скелетами, динозаврами, сатирами и нимфами, потому что во всех обличьях они останутся теми же занудами? Да, вот что самое худшее неизбежность их присутствия.
Присутствие. Так ведь и назывался встарь этот кромешный ужас. Идти в присутствие. Сидеть в присутствии. Присутственное место.
Но там, где они присутствуют, я отсутствую. Меня нет. Они здесь живут, им не дико, не жутко, что их земной срок так и пройдет. У них от такого времяпрепровождения не затекают мозги и не холодеют конечности, а у меня Это мое отсутственное место. Оно принадлежит им. И мои предосудительные шалости приделывать им хоботы, напяливать на них кринолины или обдирать с них все вплоть до мяса ничего не меняют
Сколько там осталось до конца? Как, только половина четвертого? Быть не может, это часы стали! Нет, идут Кажется, после перерыва уже целая вечность протекла. Проползла. Протащилась. А сколько их впереди, этих ползучих вечностей?
Нет, такие мысли ей не пристали. Для этого она слишком сильный человек. И слишком счастливый. Напомнив себе два эти постулата, которые она давно возвела в ранг абсолютных истин, Александра Гирник приосанивается и озирает комнату отважным взором заведомой победительницы. Не преображенные и потому узнаваемые, коллеги киснут на своих рабочих местах. Аня, будто почувствовав, что на нее смотрят, отрывает глаза от собственных длинных малиновых ногтей, которые созерцала весьма озабоченно один сломался:
Нет, такие мысли ей не пристали. Для этого она слишком сильный человек. И слишком счастливый. Напомнив себе два эти постулата, которые она давно возвела в ранг абсолютных истин, Александра Гирник приосанивается и озирает комнату отважным взором заведомой победительницы. Не преображенные и потому узнаваемые, коллеги киснут на своих рабочих местах. Аня, будто почувствовав, что на нее смотрят, отрывает глаза от собственных длинных малиновых ногтей, которые созерцала весьма озабоченно один сломался:
Пошли курить?
Я же не курю, Шура поднимается с места. Все равно сейчас Анька ответит: «Ну, так просто постоим!» И она не откажется нельзя пренебрегать никаким способом скоротать время.
Глава III. Вдохновенный Дантес
У Ани Кондратьевой стан манекенщицы, губастая грустновато-задорная мордашка и карие простодушные глаза. Превращать такую прелесть в остов на шарнирах варварство несусветное. И свинство: как-никак приятельница. Причем давняя. Когда-то, после одиннадцатого класса не пройдя на филфак по конкурсу, Гирник проработала с ней вместе почти год. Заведение называлось ВПТБ, то бишь Всесоюзная патентно-техническая библиотека. Тоже неважнецкое местечко, но в сравнении с ЦНИИТЭИ сносное. Вспомнились громадные окна, утешительно глядящий в них из-за реки Новодевичий монастырь Один из шуриных тайных бзиков неравнодушие к заоконному пространству. Но кому признаешься, что тебя не на шутку донимают здешние копченые трубы?
Да и вообще там было веселее. Беготня от стеллажей с патентами к читателям и обратно препятствовала застойным явлениям в организме, небольшой кружок девиц, читавших хорошие книжки и владевших членораздельной речью, образовался легко и держался стойко, юность бурлила, но главное, там они знали, что это не навсегда. Дотерпеть до будущего лета, уволиться и опять на штурм вуза. Шуре повезло, у Ани не вышло: ей хотелось на биофак. Но знакомство сохранилось, Гирник уже студенткой забредала порой на кондратьевские домашние вечеринки, неловко топталась под музыку в объятьях какого-нибудь подвыпившего юнца, слегка дивясь сама себе, что это может ее забавлять.
А то была работа Провидения, вспоминать о ней теперь весело и страшно, ведь оно могло не довершить начатого! Вот была бы беда не беда, а погибель Ибо в один благословенный день именно там, в доме, где Шура появлялась так редко, ей встретился другой нечастый гость, молодой инженер-патентник, о котором в этой компании говорили: «О, Витя Скачков парень тонкий!», а она и ухом не вела, глухая тетеря, не расслышала фанфар судьбы. Набитая до ушей потаенным высокомерием, она сомневалась, что их с Анькой понятия о «тонкости» могут совпасть, а к тому же извольте, еще один бзик душа не лежит к некоторым именам, и Виктор как раз из таких. Вот ведь в чем дело, любезнейший Федор Степаныч: язык не поворачивается сказать возлюбленному «Витя». Положим, и «Скачков» не то. Наверное, у нас в самом деле должны быть какие-то тайные, подлинные имена. А сама ты будто бы так уж веришь, что ты действительно не кто иной как Александра Николаевна Гирник? Зато Аня Кондратьева сущая, с головы до пят, Аня Кондратьева. Потому что и милая, и славная, а чужая. Если ей причитается тайное имя, не тебе о нем тосковать. Хотя ты ей, ежели подумать, кругом обязана. Без аниной рекомендации бестолковая выпускница Гирник наверняка и поныне болталась бы по отделам кадров в поисках работы.
На лестнице, как здесь принято, курящая молодежь заполоняет площадку третьего этажа, а кто постарше скапливается на первом и втором. Там уже мелькают знакомые физиономии, а о незнакомых можно осведомится у Кондратьевой. Хочешь не хочешь, местную фауну надо изучить. Крупные чины из администрации тоже порой любят мимоходом, на минутку-другую здесь остановиться. Вон тот седой глаз не отвести, до чего авантажен! парторг. Злые языки говорят, что болван редкостный. С таким умным, породистым лицом? Может, злые языки сами болваны? Хотя нет, парторг же Этим все сказано.
Рядом замдир. Тоже зрелище в своем роде. Двойник Ленина! Иногда его даже на съемки приглашают. Ведь бывает, играть нечего, актера не нужно: по сценарию вождю только и требуется, что мелькнуть в кадре, окруженному бушующим пролетариатом, и скрыться, навеки запечатлевшись в потрясенной его скромным величием душе героя. Тут и приходит черед замдира. Он всегда готов, из образа старается не выходить. Сильно, стало быть, гордится сходством. Когда Шура впервые узрела дорогого Ильича в институтском коридоре, аж холодок по спине прошел. Не вздумалось ли обитателю Мавзолея немного прогуляться? Она шепнула это Аньке, та от неожиданности прыснула, и вождя передернуло. Ну, его хоть не забудешь даже при большом желании. Вот с завкадрами прямо наказанье: это человек без лица. Гирник, хоть убей, никак его не запомнит. «Здороваться надо, девушка! Вы что, уже забыли, кто вас на работу зачислял?» «Извините, Сергей Анатольевич, я задумалась». «Задумываться в ваши годы не обязательно. А вот старших уважать надо».