Прошу меня извинить, сказал раскрасневшийся Президент, подходя к столу, не мог не посетить спортзал. Потом, с некоторой долей досады, добавил. Прямо нездоровая мания оздоровления! Если с утра не потаскаю гирю или не промчусь на велотренажёре несколько десятков километров, потом целый день чувствую себя разбитым. Не могу без спорта.
У гостя скользнула лукавая усмешка:
Я это знаю. Как, впрочем, и многое другое тоже.
В таком случае, милости прошу составить мне компанию в скромной трапезе!
Покорно благодарю, гость слегка склонил голову. Но чай я уже выпил, а от всего остального у меня изжога. Я и так у тебя задержался больше предполагаемого, поэтому, не мешкая, приступим к делу.
К делу? недоуменно переспросил Президент. А подарок?
На этот раз незнакомец улыбнулся снисходительно.
Экий ты смешной, сказал он. Подарок, это моё к тебе благоволение, которое я могу выразить в чём угодно. Вот какое твоё самое заветное желание? Вот чего тебе хотелось бы больше всего?
Эх, Президент с досадой махнул рукой, смахнув ненароком чашку, которая разбилась и, плюнув на которую, сказал. Мой дорогой, если бы ты знал, как чертовски не хватает денег! Секунду помедлив, добавил. Стране. У меня столько задумок, планов
Знаешь такое выражение, перебил гость, хочешь рассмешить Бога, поделись своими планами? Не боишься рассмешить?
Президент мгновенно перешёл на шёпот:
Но я же никому. Ни-ни. Вот только тебе намекнул.
Н-да, тонкий намёк. Я бы сказал дипломатический. Ладно, не бойся, я никому даже не намекну. И, задумавшись, повторил желание-жалобу Президента. Денег, говоришь?
Ага.
Незнакомец закрыл глаза, с минуту покачался на стуле, а затем, подавшись вперёд, сипло прошептал:
Понимаешь, просто так денег я тебе дать не могу
А я не просто так, бестактно перебил Президент. Ты скажи, что надо сделать?
Гость оказался очень терпеливым субъектом:
Ты меня не понял. Я не могу вот взять, да и завалить тебя валютной массой. Мне, в свою очередь, её также требуется откуда-то извлечь. Ничто не возникает из ничего и не превращается обратно в ничто. Предлагаешь кого-нибудь из мировых тузов ограбить на десяток-другой миллиардов?
Блеск глаз и мимика всего остального лица кричали трубным гласом за подобное рационализаторское предложение, но Президент, неимоверным усилием своей несгибаемой воли, заткнул глас, и негодующе воскликнул:
Ну что ты! Что ты! Не надо никого грабить! Мы мирные люди Вот если бы
Что? Не тяни кота за хвост!
Но Президент не торопился.
Вот если бы, наконец медленно заговорил он, устремив в дальний угол комнаты философско-отстранённый взгляд, всех коррупционеров, от мало до велика, взять с поличным, да врезать им с конфискацией
Незнакомец закончил:
То все тюрьмы, а также военные казармы, окажутся переполненными.
Президент, как было это ни печально, вынужден был согласиться:
Да, пожалуй, ты прав, и сразу же воскликнул оптимистично. Но идея-то хороша! Согласись? Тут надо поразмыслить, доработать.
И гость охотно согласился:
Что-то в этом есть карикатурно-сатирическое. А идея, действительно, не так уж плоха, и я, кажется, придумал, как её воплотить в жизнь. Я тебе помогу только тем, что в моих силах, но вся оперативная работа будет за тобой. И не надо никого сажать, только добровольно-принудительная экспроприация нечестно нажитых средств. Но, не обессудь, тебе придётся мобилизовать всех своих верных опричников, наделить их неограниченными полномочиями, рассредоточить по всей стране, и там, в связке с местными, более-менее честными, силовиками, собирать урожай.
Раз дело того стоит, оголю свои тылы, а соберу! воодушевлённо воскликнул Президент, и вдруг с интересом спросил. А как мои люди узнают, кто более честный, а кто менее?
Не переживай, по-прежнему улыбаясь, успокоил гость. Это сразу будет бросаться в глаза. Сейчас я введу тебя в курс моей выдумки. Слушай внимательно, какую шутку мы разыграем завтра. Вот это будет первое апреля! Вот это будет потеха! Но, незнакомец хитро, и одновременно серьёзно, посмотрел на Президента, должен тебя предупредить, что за последствия отвечать тебе. Я не знаю, во что это может вылиться в конечном итоге. В балансе, так сказать. Ну так как не передумал?
Нет! Президент всегда был твёрд в своих решениях, особенно, когда дело касалось денег.
Глава 2
В ночь на первое апреля мэр города N спал плохо. Нет, ему не снились кошмары и «кровавые мальчики» не преследовали его с целью вендетты. Он этого не заслуживал, потому что был добрейшей души человек. Он любил жизнь, любил свою семью, любил свой дом, огромный особняк, любил веселье и застолье, любил деньги, потому что без них ничего выше перечисленного не было бы, и страстно любил работу, которая давала деньги, которые предоставляли всё предыдущее, да и, чего там скрывать, многое и многое другое.
Спал мэр плохо по другой причине. Всю ночь ему очень сильно чесались то умный, высокий лоб с залысинами, то правая волосатая рука, а то и одновременно всё вместе, что приводило к некоторым неудобствам. Оставшейся левой рукой невозможно чесать сразу два объекта, а зуд был просто нестерпимый. Мэр ворочался и нервничал от мысли об ограниченности человеческих возможностей. Ведь, куда удобней было бы, будь человек создан по подобию индийского бога Шивы: и на работе сподручнее, да и дома масса удобств. А сколько одновременно можно лапать женщин!
Хватит уже ворочаться! услышал он голос одной из них, которая спала рядом и носила трагическое прозвище жена. Не хочешь спать сам, не мешай другим. Завтра не выходной.
Уснёшь тут! буркнул мэр, но был рад, что жена проснулась. Всё есть кому пожаловаться. И рад бы уснуть, да не могу.
Бессонница? с участием, но без сочувствия спросила жена, не открывая глаз.
Какая к чёрту бессонница! зло прорычал мэр. Проклятая чесотка доконала вконец!
В конец? с чисто женской иронией и кокетством спросила супруга, и даже растянула губы в подобие улыбки.
Дура! любя ответил градоначальник, которому было не до шуток. Лоб свербит, ладонь зудит, да так, что готов мясо содрать.
На лбу?
И на лбу тоже!
Которая рука чешется: правая? левая? спросила женщина, поняв, что уснуть не получится.
Правая.
А ты правша?
А ты до сих пор не знаешь?
Откуда мне знать?! Твоя же рука.
Каждый день вместе за семейным столом пищу поглощаем.
Пищу ты поглощаешь ртом, а взятки берёшь на лапу. Вот я и спрашиваю на которую? Если на правую, то чешется к деньгам. Тебе сегодня кто-то отвалит здоровенный куш. Возьми на работу рюкзак.
Дура, повторил муж без прежней эмоции, но и без особой ласки. Языком, что помелом. А лоб тогда к чему?
Лоб может чесаться только к одному к рогам!
Вот ведь дура! повторил любимое слово и посмотрел на светящиеся цифры часов. Уже пять, пойду умоюсь и посмотрю, что там за зараза такая. А ты выдвигайся к кухне, завари кофе.
Мэр, высокий и широкоплечий мужчина, встал, почёсывая поочерёдно то лоб, то руку, которая на работе служила «лапой», и, шлёпая тапочками, вышел в коридор, освещаемый полной луной, держа курс в личную туалетную комнату.
Жена же повернулась на внушительный бочок, сопроводив сие действие словами:
Что я, дура, что ли?! Рано ещё!
Но уснуть бедной женщине было, всё-таки, не суждено. Не прошло и десяти минут, как раздался душераздирающий короткий крик, плавно переросший в продолжительный стон, чем-то напоминающий волчий вой.
Жена открыла глаза:
Ну что там опять стряслось, у этого оборотня без погон? Своим воем сейчас весь дом переполошит, тать такая! Может, луна подействовала, полнолуние всё-таки?!
Она уже собралась было идти на зов, как услышала топот бегущих ног к спальне. «Такого ещё не было, подумала супруга и обратно укрылась одеялом. Что он там такое страшное увидел? Инопланетянин из унитаза вылез? Или домовой, увидев собрата, захотел провести сравнительный анализ шерстистости лап? И завершила свои интеллектуальные размышления печальной надеждой. А может, просто неожиданно сошёл с ума?»
Она, может быть, ещё и поразмышляла бы, но времени на это у неё уже не было. Мэр влетел в спальню, как метеорит в атмосферу, излучая яркое свечение ужаса и растерянности. Хлопнул рукой по включателю и в одну секунду покрыл расстояние от двери до кровати. Приблизил к не утратившему привлекательности лицу жены своё мужественное чело, с тонким ртом, большим носом и маленькими, но сильно вытаращенными глазками, и дрожащим, охрипшим голосом, тыча себя пальцем в лоб, спросил: