Правильный поступок, опять похвалил незнакомец. Хоть таким образом ты сократил количество крупных взяточников в этой сфере. И не останавливайся на достигнутом. Чистки сами по себе всегда полезны, хотя практической пользы от них кот наплакал. И пояснил. Если раньше, допустим, определённую сумму делили на троих, то теперь ту же сумму будут делить на двоих.
Ничего не боятся, паразиты! в сердцах воскликнул Президент и хлопнул кулаками о колени. Надо, на всякий случай, опять основательно перетряхнуть всё правительство. Они же, сволочи, сначала думают о себе, как бы что и побольше поиметь с должности, и только потом о деле. Да и о деле думают так, что получаются одни убытки. И пояснил. Для страны, но не для себя. Хоть к стенке их ставь!
Я же говорю удивительный народ. Упрямый и непобедимый! До слепого фанатизма. Если не в войне, так в алчности.
И давно стали брать? угрюмо спросил глава государства.
Если точкой отсчёта брать сегодняшний день, то уже давно. Первая взятка была мной зафиксирована через четыре месяца после того весёлого дня. А потом понеслось дрожали, но брали, брали и дрожали. Но эпицентр страха пришёлся на неделю до первой годовщины. Многие заблаговременно старались уйти в отпуска, другие делали себе «липовые» бюллетени, некоторые отчаянные головы решались на членовредительство для полной убедительности и достоверности. А ты вспомни, сколько на тот период пришлось инфарктов и инсультов?! Ты ещё восторгался, что твои чиновники стали работать, не щадя сил и здоровья. От страха они теряли силы и здоровье. Но даже с ослабленными силами и пошатнувшимся здоровьем тянулись дрожащей рукой ко всему, что им протягивали. А уж когда без последствий прожили опасный день, то второй год стал рекордным по коррупции твоя страна стала лидером по количеству взяток на душу населения.
Президент был подавлен и ошарашен.
Почему же ты мне раньше об этом не сообщил? строго, почти с криком, потребовал он объяснений.
И тут он увидел, как в полумраке ярко сверкнули глаза гостя.
Ну вот, ещё одна дерзость, хладнокровно констатировал тот, будто конспектировал дерзости для статистики. Ещё раз вежливо спрашиваю, не многовато ли для одной короткой встречи? Хоть ты мне и друг, при этом незнакомец хихикнул, но
Истина дороже! догадался Президент, но не угадал.
Плевать мне на ту истину. Хоть ты мне и друг, но не забывай, кто кому служит. Я ведь могу и наказать.
Ещё наказать? изобразив страдание, спросил Президент и, устремив взгляд на ковёр, чтобы скрыть льющуюся из него хитрость, запричитал. Куда уж больше наказывать?! Народ не любит, чиновники неисправимы, в силовых структурах нестабильность, во внешней политике постоянное лавирование. Я и так кручусь, как белка в колесе. Или, как уж на горячей сковородке. А ты наказать ещё хочешь. Лучше помог бы!
И что же ты хочешь на этот раз? бархатным голоском спросил незнакомец.
Теперь уже глаза Президента вспыхнули коварной радостью народного мстителя, и он восторженно предложил:
А давай ещё раз! Как тогда! Чтобы клеймо и сумма! Только на этот раз они так легко не отделаются! Теперь я им устрою новую «варфоломеевскую ночь!»
Но весь восторг был мгновенно потушен спокойным и холодным ответом:
Я больше делать этого не стану.
Почему? хрипло спросил, сразу поникший, глава государства.
Причина одна и она проста я никогда не повторяюсь. Мне это уже не интересно. Скучно.
Президент, ожидая более жёсткой причины отказа в связи с недавней угрозой наказания, вновь воодушевился:
Так придумай что-нибудь новое! Ты ведь мастак на такие штуки! Чтобы и весело, и сердито!
Незнакомец опять как-то гаденько хихикнул.
Дёшево ты не хочешь, а под словом «сердито», я так понимаю, ты подразумеваешь материальную выгоду для себя? спросил он.
Исключительно и только для государства! пафосно воскликнул Президент, и даже приложил правую руку к левой груди.
Ну, естественно, ведь государство это ты, изрёк гость известную фразу и задумался. А потом вернулся к предстоящему празднику. Ты, я слышал, планируешь доселе невиданные зрелища? Наверное, крупно вложился?
Что такое деньги? философски ответил Президент, но с лукавой искринкой в глазах. Вздор! Конфетти, радующие глаз во время праздника, а после сжигаемые с прочим мусором. И с грустью добавил. Надо порадовать народ. Для народа готов на любые жертвы.
Что такое деньги? философски ответил Президент, но с лукавой искринкой в глазах. Вздор! Конфетти, радующие глаз во время праздника, а после сжигаемые с прочим мусором. И с грустью добавил. Надо порадовать народ. Для народа готов на любые жертвы.
Но ведь он тебя не любит? спросил гость с недоумением. А народ, не любящий своего правителя, не достоин даже конфетти.
Президент раздражённо вскинул голову и зло глянул в сторону тёмного силуэта.
Сегодня не любит завтра полюбит! ответил он на высокой ноте. К тому же, это всего лишь сон. Да и метод кнута и пряника ещё никто на отменял. А он почти всегда срабатывал.
Тут ты прав, согласился незнакомец и встал, срабатывал всегда почти. И опять спросил. А ещё я слышал, звёзд эстрады первой величины заманил?! Футбольный матч устраиваешь с участием мировых звёзд?!
Да, осторожно ответил Президент, не зная, к чему все эти вопросы, зама пригласил, устраиваю. А что в этом плохого?
Ничего, меланхолично ответил гость и, хмыкнув, саркастически заметил. Скоро звёзд на земле будет больше, чем в небе. После этого перешёл к делу. Ну, ладно, уговорил, устрою ещё одну шутку по такому случаю. Только, вот, не знаю, кому будет весело, а кому может стать сердито.
Президент открыл было рот для искренних благодарностей, но последняя фраза его сильно смутила и вынудила временно рот прикрыть. И пока он собирался с мыслями, чтобы задать хитрый, наводящий вопрос для уточнения, кому же, всё-таки, будет весело, а кому может вдруг стать сердито, гость сухо пожелал Президенту весёлого праздника и таинственно исчез.
Глава 2
Юрий, несмотря на завтрашний выходной день в честь Дня «К» и на сегодняшний сокращённый, по неизвестной причине был если не в подавленном, то в растерянном и смятенном состоянии духа. Причём почти с утра. Что-то его гложило и терзало, выводя из чувства психического равновесия, отчего он, не находя причины своим внутренним метаморфозам, нервничал и моментами даже злился. Что было ему совсем несвойственно.
Лишь к концу смены он немного успокоился, заметив такой же душевный дискомфорт у своих коллег и подчинённых. Верящий в силу аналитического ума и в могущество логического мышления, всю дорогу домой Юрий пытался связать логическую цепь из звеньев умозаключений, с помощью которой надеялся укротить свою эмоциональную химеру, состоящую из головы печали, туловища грусти и длинного хвоста депрессии. Однако ничего путного не получалось. Видимо, потому, что духовные и душевные неполадки никакой логикой решить невозможно. Но Юрий, по натуре человек упрямый и настырный, не сдавался и упорно продолжал искать крохотную деталь отправную точку, с которой утреннее позитивное настроение сначала приблизилось к нулевой отметке, а потом и вовсе ушло в отрицательную сторону шкалы системы координат. Он применял и дедукцию, и индукцию, но в голову упрямо лезли всевозможные формулы, давно забытые, но каким-то чудом извлекаемые из самых глубинных недр памяти.
И Юрий готов был бы прийти в восхищение от этого крайне удивительного события, если бы не очевидный факт их нелепости и полной бесполезности в данном конкретном случае. Стоило ему начать рассуждения о зародыше дурного настроения, направляя мысли на поиск исключительно внешнего раздражителя, как тут же мозг, странным образом, давал сбой в программе и выдавал формулы из разных областей знаний. Из математики всплывали уравнения и функции, из геометрии формулы расчёта площадей не только плоских, но и выпуклых фигур, которые он не просто давно забыл, а которые Юрий и в молодости слабо помнил. А вот физика напомнила о себе философским и демагогическим словом свобода свободная энергия, свободное падение, свободные заряды. Но самое удивительное произошло, когда в спор вмешалась химия, без всяких реактивов и катализаторов вытолкав в шею все предыдущие науки, она ярким неоновым светом высветила в мозгу растерянного Юрия одну крупную формулу С2 Н5 ОН. К чему бы? Он, может быть, и употребил бы эту формулу в разбавленном виде, но не хотелось. Категорически. До отвращения. Но, как оказалось, не ему одному. Группа рабочих из его цеха, шедшая впереди, с минуту вяло посовещалась, а потом дружно прошла мимо излюбленного места бара, чего раньше никогда себе не позволяла.