Вот и на этот раз они так весело кружили над лесом и полем в теплые осенние деньки, что всем казалось, будто лето вернулось, и звонкий смех берегини не смолкнет никогда.
И вдруг мелькнул черной стрелой, выпущенной из лука, сам Властелин Тьмы Ний на своем черном коне.
Он никогда не появлялся прежде днем, потому что не любил солнечного света, а тут вырвался из Пекла. Его заставило зажмуриться такое сочетание красок зеленого- золотистого багряного.
Оно ослепило бы и вдохновило любого из солнечных богов, что говорить о Повелителе тьмы. Дикая черная страсть вспыхнула в таинственной душе его, и черное это пламя с бешеной силой толкнуло его вперед.
Смутился Стрибог, он видел эту странную влюбленность во взоре своего старого приятеля. Но даже он не решился бы встать у Ния на пути, хотя и понимал, что эта страсть погубит его веселую подругу, в которую он был немного влюблен, как впрочем, и во всех берегинь, которых встречал на своем пути. Но разве сравниваться его легкая воздушная страсть с этой сотрясающей душу тьмой?
Ничего еще не поняла Осения, никогда прежде она не видела грозного Ния, а слышала о нем только такие грустные истории, что невольно вздрогнула и понеслась прочь. Паника охватила юную душу, она летела прочь, не в силах даже позвать на помощь кого-то из богов.
Черный конь Ния устремился за нею следом. Никто бы не решился встать у него на пути.
Словно загнанная лань, бежала прочь веселая берегиня, и чувствовала, что должно произойти что-то страшное, то что погубит ее раз и навсегда.
С грустной улыбкой следил Стрибог за тем, как чернели листья там, где пролетал черный конь, они тут же засыхали и осыпались на землю, которая тоже становилась жутковато-черной, словно обугливалась на глазах.
Наконец пронзительно закричала берегиня, и крик этот на небесах услышал Громовержец Перун.
Не сразу разглядел он грозного Ния с небес, решил, что это кто-то из молодых богов за ней несется, потому и пустил парочку стрел в черного всадника, чтобы попугать его и свою власть над миром показать.
Расхохотался грозно и яростно Ний, поймал он Перуновы стрелы и отбросил их прочь, словно легкие мячики, даже не обжегся, хотя полыхали они яростно.
Загорелись леса и поля вокруг, полыхал пожар за спиной у Ния.
Поняла Осения сколько бед они еще натворить могут, если будет она от грозного бога убегать так весь мир погубит легче легкого было.
Но и остановиться никак не могла страшно ей было в объятьях тьмы оказаться.
Увидев, что полыхает земля, что сметает огонь все на своем пути, бросилась матушка Лада богиня любви и гармонии к Змею Горынычу, и потребовала от него, чтобы потушил он пожары.
Хватит спать, Змей, пора за дело приниматься, мир спасать, еще немного и спасать будет некого и нечего.
Встрепенулся Змей да и бросился приказание ее исполнять.
Тогда вся вода и вылилась из водного змея, да такой ливень на землю обрушился, что потонул мир в водном потоке этом, от огня и следа не осталось.
Остановился грозный Ний, захрипел его черный конь ему совсем не по нраву были эти тяжелые водные потоки, а потом и повернул он в Пекло, чтобы обсушиться и согреться около огненных печей.
Исчез повелитель Тьмы так же неожиданно, как и появился. Едва едва опомнилась Осения. Оглянулась она на этот почерневший, вымокший от ливня мир, опустилась на поваленное дерево и разрыдалась.
Почему на этот раз все так получилось, ведь так красиво все начиналось, какой золотистой была ее новая осень, какой прекрасной и светлой
Долго рыдала берегиня осени и остановиться никак не могла, безутешной она казалась.
И вдруг она почувствовала, как сильная рука опустилась ей на плечо и ласково погладила ее мокрые рыжие волосы.
Сам Велес повелитель всего живого, видя, что безутешна юная берегиня, поспешил к ней на помощь. Уж он то все знал и о страсти и о любви, сам часто и много страдал, и еще больше радовался, когда настигала его снова и снова любовь.
Не печалься, иногда страсть одолевает и повелителя Тьмы, любить хочется любому, даже ему, с этим ничего не поделать.
Но разве любовь может быть такой?
Любовь может быть любой, каждый любит так, как он умеет, порой цветы расцветают и вся природа оживает от нашей любви, а иногда пожары и ливни случаются, чтобы хоть как-то погасить такую страсть.
Но ведь это я виновата, в том, что так случилось, продолжала рыдать Осения.
Но ведь это я виновата, в том, что так случилось, продолжала рыдать Осения.
Ни в чем ты не виновата, просто на этот раз Ний встретился с тобой, и страсть вспыхнула в душе его черная и лютая. Но без этой страсти как бы мы узнали, каковы восторг и вдохновение? И во тьме есть свет, и света без тьмы не разглядеть.
Но что же теперь делать? встрепенулась Берегиня.
Она уже перестала рыдать, Велес странно быстро успокоил ее, и она улыбалась, глядя на самое прекрасное в мире лице Бога всего живого.
Да ничего не надо делать, мои слуги верные уже разбудили Кащея, он поднимает Метелицу, и белым покрывалом укроет этот мрак, вот и все, сколько радости будет от этого снегопада всему миру, и все забудут и о ливне и о пожаре, и о вторжении тьмы в наш мир.
Пока слушала Осения Велеса, на небесах появились серые тучи, стало холоднее, и повалил густой и пушистый снег.
От мрака не осталось и следа. О вторжении Властелина Тьмы сразу же забыли. Когда духи, звери и люди застигнуты снегопадом, они ощущают то холодноватое вдохновение, которое рождает в их душах светлую радость, хочется петь и кружиться в танце.
Осения заметила, что и Стрибог уже кружится вместе со Снегурочкой, и какие-то таинственные снежные узоры вырисовываются между землей и небесами, они зачаровывали сердца светлой радостью, прогоняли печаль.
Велес подхватил Осению, и они тоже поплыли куда-то в танце.
Он все сделал для того, чтобы печальная улыбка исчезла с ее лица, пропала, растворилась в веселом снегопаде.
И снова звонко засмеялась богиня, и смех этот зазвенел, как сотни и тысячи колокольчиков, где то высоко-высоко в белоснежном небе.
Так и на этот раз свет победил тьму.
И все-таки порой рыжеволосая вечно юная берегиня бывает очень печальной, она вспоминает, как гнался за ней Повелитель тьмы, оставляя за собой мрак и пожары. Как ждали они на черной земле первого снегопада, промокшие и печальные, как сам Велес говорил ей о черной страсти и печальной любви, а она тонула в его прекрасных глазах, и, смахнув слезы, улыбалась.
А потом, потом они танцевали в снегопаде, и снежный танце был восхитительно прекрасен и неповторим
Откуда снова в осени печаль?
Какие ветры грусть тебе приносят?
Когда нас тьма коснется невзначай,
И в ливнях тонет призрачная осень.
И черный Ниев конь летит за ней,
Чтобы обнять, согреться в миг заката,
И ветер дует в этот час сильней,
И дева в страхе улетит куда-то.
Он разъярен, ему тот тонкий стан
Рыжеволосой снится, и в печали
Сметая все, он грозен и устал,
Она на эту страсть не отвечает.
И только вдруг Перунова стрела
Пронзила душу, и ведет куда-то,
Вот так и страсть по осени прошла,
Как рыжая, печальная расплата.
И встанет Велес снова на пути,
Он не позволит Тьме отнять сиянье:
Остановись, и деву отпусти,
Хохочет Ний печально на прощанье,
И в снегопаде тонет черный конь.
И свет слепит, и больше нет отрады,
И только задыхаясь от погонь.
Танцует осень в пору снегопада.
И мрак покроет белый пух снегов,
И в метели эта милая улыбка.
И нас оставит темная любовь,
И лишь печаль порой легко и зыбко,
Напомнит о погоне и дожде,
И хочется тепла нам и участья,
Свет побеждает, снегопад везде,
Мы забываем полночь и ненастье
Когда нас тьма коснется невзначай,
И в ливнях тонет призрачная осень.
Откуда снова в осени печаль?
Какие ветры грусть тебе приносят?
Сказка 13 Счастливая Кикимора
Плясала Кикимора в чаще лесной,
Не знаю я, что же случилось со мной.
Она веселилась во мраке одна.
Вот счастье, ведь я никому не нужна.
Ушел Домовой, он давно не со мной,
Вот счастье, остаться во мраке одной.
Пляшет, безумная там до упаду,
Свободна, и больше ярма ей не надо.
Не только прекрасная Берегиня осени исполняла свои танцы при ясной луне в поры листопада.
Леший вышел на поляну и залюбовался молоденькой Кикиморой.
Такую красотку он видел в первый раз.
Она кружилась, странно изгибаясь и радостно смеялась, глядя на завороженного старика.
Что же ты тут делаешь, душа моя? удивленно спросил он
Жизни и осени радуюсь, отвечала Кикимора.
А что же ты свою хозяйство оставила? удивился Леший.