Митька, стоявший в стороне и как-то боком ко всем, до сих пор молча, вдруг заговорил.
Он имеет в виду, по ходу, что когда тебе было семнадцать, произошло что-то особенное, и, типа, время остановилось.
Артём нахмурился. Джек с восторгом глянул на Митьку. Но Митька по-прежнему равнодушно смотрел с крыши вдаль.
В Митькином лице было что-то отрешённое, это что-то ещё сильнее заостряло и без того резкие черты его лица. Сложенные крылья напоминали грязный и рваный плащ всевозможных оттенков лилового, чёрного, серого. Распахиваясь же, становились устрашающими, как свинцовая туча со скрытой грозой. У Ленки сладко и жутко замирало сердце, когда она смотрела на Митьку.
У меня ничо не было, возразил Локки. А если считать, что родаки смотали за границу, тогда у Ленки ничего не случилось.
Случилось, вмешалась Ленка. Я поступила Не туда.
Все посмотрели на неё. Она почувствовала, что краснеет и замолчала.
Не обязательно об этом говорить, с беспокойством поглядывая на всех, сказал Джек. Не все могут Хотеть вспоминать.
Анюта и Сашка синхронно опустили головы, Митька начал теребить пуговицу на воротнике. Артём пожал плечами.
А Ленка опять погрузилась в наблюдение.
Джек казался куда младше своих лет. Хрупкое тело в мешковатой, словно с чужого плеча одежде, полосатая оранжево-зелёная шапка, натянутая чуть не на нос. Лицо круглое, но болезненное, кожа изжелта-бледная, глаза запавшие. Глаза Джека были самой живой и здоровой частью глубокие, карие, обычно широко и наивно распахнутые. В те редкие минуты, когда Джек на что-то или кого-то смотрел пристально, сузив глаза в узкие чёрные щёлки, лицо его менялось разительно. Богом он был или психом, Ленка чётко поняла одно: она никогда не сможет нарисовать Джека, даже если очень сильно захочет. Эти глаза предел её возможностей как рисовальщицы.
Понимаете, продолжал Джек, нынешний-то Бог Неважно, как его называют, Создатель всего, короче. Так вот, он сейчас не особенно и следит за миром. Шанс очень удобный, чтобы самим собраться и сделать новое.
А со старым что? спросил Митька.
Джек озадаченно замолчал и уткнулся носом в записи.
Старый Ну, в принципе Это как пузырь в пузыре Новый мир его Как бы разорвёт. Но мы отсюда туда всех переместим. И ещё кого захотим.
Ну допустим, заговорил Митька: Допустим, я тебе верю. Но. На хрена нам нужно быть Богами? Что нам это даст? Новый мир этот?
Да свой же мир, торопливо ответил Джек, поочередно глядя на каждого. Понимания, однако, он не встретил ни у кого.
Да нафига? снова спросил Митька.
Так свой мир, понимаете? Совсем свой, со своими правилами и законами и всем таким. Такой мир, понимаешь, например, чтобы никому не нужно было умирать, сказал Джек очень тихо. Никогда. Чтобы никаких разлук больше не было. Мир Без Разлук.
Над крышей повисло гробовое безмолвие. Артём и Митька заметно изменились в лице. У Ленки быстрее забилось сердце. Анюта и Сашка, впрочем, слова Джека восприняли довольно равнодушно.
И чтобы не стареть, мечтательно добавил Локки, И летать Можно суперспособности?
Я же говорю наш собственный, абсолютно любой мир, почти шёпотом повторил Джек.
Ленка плохо помнила, как вернулась домой. На этот раз всё получилось: они с Локки спустились с чердака и оказались в родном подъезде. Ленка чуть не плакала от облегчения, открывая дверь. Локки молча ушёл в комнату и спустя десять минут появился в прихожей, переодетый в чистое. Он присел зашнуровать кроссовки.
Ты что, собираешься на этот свой шур-мур? ужаснулась Ленка.
Паркур, тундра. Конечно, после такой хрени лучше занять себя физухой, улыбнулся Локки. Кстати, ты тоже сходи, на велике прокатись, например.
Ленка сморщилась:
Лучше полы помню, потом вздохнула: Да уж, хрень не то слово
Зато этот Артём ничего, улыбнулся Локки и щёлкнул себя по серьге в ухе. Ленка закатила глаза:
Ты опять её надел?
Никогда не говори никогда, подмигнул Локки. Всё, не жди, не знаю, когда буду.
Он ещё раз улыбнулся и выскочил за дверь.
Ленка переоделась, пять минут посмотрела телек и принялась за полы. Собрание закончилось ничем. Девятого и восьмого членов компании они так и не дождались. Джек умолил их придти завтра ещё раз сюда же, в это же время. Ленку передёргивало от одной мысли о том, что они снова не смогут вернуться домой. А вдруг что-то не сработает? На крышу она не хотела подниматься больше никогда в жизни Невольно она задумалась о том, что услышала: Джек сказал свой мир, какой они только захотят. Мир без смерти, старости, насилия, злости, зависти, глупости и трусости Что говорить, всякому ясно, что реальный мир далеко не совершенен. Если то, что говорил и обещал Джек бредни сумасшедшего, то Ленке бы хотелось в них верить. С полами было покончено. Спать не хотелось. Значит, нужно порисовать. Но тут Ленка обнаружила страшное блокнот с зарисовками исчез. Внутри у неё всё так и упало. У многих есть нечто, без чего никак не обойтись без чего ты не просто как без рук, а как без души и памяти: у кого сумка, у кого телефон или ноутбук, личный дневник. А у Ленки вот блокнот с рисунками.
Ленка переоделась, пять минут посмотрела телек и принялась за полы. Собрание закончилось ничем. Девятого и восьмого членов компании они так и не дождались. Джек умолил их придти завтра ещё раз сюда же, в это же время. Ленку передёргивало от одной мысли о том, что они снова не смогут вернуться домой. А вдруг что-то не сработает? На крышу она не хотела подниматься больше никогда в жизни Невольно она задумалась о том, что услышала: Джек сказал свой мир, какой они только захотят. Мир без смерти, старости, насилия, злости, зависти, глупости и трусости Что говорить, всякому ясно, что реальный мир далеко не совершенен. Если то, что говорил и обещал Джек бредни сумасшедшего, то Ленке бы хотелось в них верить. С полами было покончено. Спать не хотелось. Значит, нужно порисовать. Но тут Ленка обнаружила страшное блокнот с зарисовками исчез. Внутри у неё всё так и упало. У многих есть нечто, без чего никак не обойтись без чего ты не просто как без рук, а как без души и памяти: у кого сумка, у кого телефон или ноутбук, личный дневник. А у Ленки вот блокнот с рисунками.
Сначала она перерыла всё в зале, потом у себя в комнате, в прихожей и даже в комнате Локки. Блокнота не было. Под ложечкой противно ныло при мысли, что блокнот потерялся на улице, что кто-то нашёл его и теперь разглядывает рисунки, а то и рвёт на самолётики, жжёт, если это какой-нибудь бестолковый ребёнок. Или вообще блокнот мокнет сейчас где-нибудь на асфальте, затоптанный. Ленка почувствовала подступающие слёзы, в сердцах обозвала себя растяпой и дурищей. Второе по вероятности место нахождения блокнота было, разумеется, крышей, где они проторчали сегодня весь вечер.
Пришлось скрепить сердце и подняться туда, куда она только что клялась себе ни за что и никогда больше не ходить.
Оказалось, Митька ещё не ушёл. Стоял к ней спиной и по-прежнему смотрел на город. Ленка подавила желание поискать блокнот бесшумно, чтобы Митька её не заметил и не обернулся, но всё-таки решила, что это невежливо, и окликнула его:
Привет, а я думала все разошлись.
Митька медленно обернулся:
Я, как видишь, не разошёлся. Тебе чего тут надо? Голос его, как и опасалась Ленка, был недружелюбным.
«Хам» огорчённо подумала она, но вслух жалобно сказала:
Я потеряла блокнот, ты его тут не видел?
Митька не торопился с ответом, глядя на неё с другого конца крыши. У Ленки и так зрение было неважное, а в сумерках ещё сильнее садилось, так что лица Митькиного она разглядеть не могла. Зато была уверена на все сто процентов, что он её видит отлично.
Так ты художница. Он не спрашивал, он констатировал. По тебе сразу видно. Ты на всех так смотрела
«Как он заметил, он-то совсем на нас не смотрел!» подумала Ленка и снова почувствовала, как в лицо бросается краска.
Я на врача учусь, мстительно отозвалась она. Эти «я так и подумал», «ты просто вылитая художница» всегда были как чечётка на больной мозоли.
Митька фыркнул.
Как сказал наш новый приятель Женя: «Одно другому не мешает».
Много ты понимаешь, «не мешает», знаешь, сколько времени учёба ест?
Значит, ты дура, хладнокровно известил её Митька.
А ты хам, задохнулась от возмущения Ленка. И вообще, ты даже рисунков не видел, почему сразу «дура»? Может, наоборот, я правильно на врача пошла, а рисование не моё.
Да хоть бы и видел, пожал плечами Митька. Я в живописи как свинья в апельсинах. Ты на себя посмотри, как будто не блокнот потеряла, а последнюю стипендию. Было б это «не твоё», ты б так не тряслась.
А ты сам-то чем занимаешься? растерявшись, спросила Ленка.
Да ничем, ответил Митька, снова поворачиваясь к ней спиной.
Не учишься и не работаешь? Дотошно уточнила Ленка, которая не очень уважала бездельников.
Не учусь и не работаю, подтвердил Митька высокомерно: Демоны не работают и не учатся.
И что же они делают? прохладно спросила Ленка.
Испытывают муки ада. По поводу того, что в институт не поступили и в армию не годны, объяснил Митька, по-прежнему не поворачиваясь.
Ленка хмыкнула. Потом вздохнула и начала искать блокнот. К её удивлению, Митька скоро присоединился. Некоторое время они вдвоём молча шастали по крыше в сгущающихся сумерках.
Значит, ты и завтра тут будешь? спросила Ленка, нарушая довольно неловкую тишину.