Бывает так, что виновного нельзя призвать к ответственности. Совершал он проступок вне своей воли, то есть его деяние не содержит состав преступления. Эта особенность расследования является главной составляющей повествования. Догадаться о ней сможет человек с таким явлением ранее сталкивавшийся. Ежели ничего подобного и предположить не получается, значит уровень познания мира был на тот момент недостаточным. Думается, Эрнсту Гофману такое поведение человека казалось необычным, требующим всестороннего изучения. Не одним ведь сторонникам Месмера задаваться вопросами трудно постижимых свойств тела и связанных с ним субстанций. И не постоянно Гофману черпать вдохновение в страшных сказочных сюжетах германских земель, нужно озаботиться проблемами реальной важности.
Речь идёт о сомнамбулизме. Не такая уж серьёзная тема для исследований Гофмана. Эрнст чаще обличал современное ему общество, пользуясь элементами мистических материй, прикрывая явное тайным. В «Майорате» события описываются прямым текстом, предполагая загадку и ответ на неё, что не так типично для Гофмана. Разгадка в действительности не настолько важна, чтобы акцентировать на ней внимание. А так как обойти её стороной никак не получится, по причине её явственной необходимости для отражения некогда разыгравшейся в стенах замка трагедии, читателю приходится принять версию Гофмана в качестве первичной силы, погубившей замок и связанный с ним майорат.
Если ещё раз вспомнить Месмера, рассказанная Гофманом история должна считаться мистической. Кто тогда стонет и царапает? Неприкаянная душа ждёт другой правдивой версии изложения разыгравшихся в замке трагических событий? Сомнамбулизм одна из возможных версий. Она может оказаться не настолько правдивой, как того хотелось Эрнсту. Ему показалось занимательным озадачить читателя таковой особенностью поведения человека, вполне достойной упоминания и всестороннего изучения. К тому же, отчего не рассказать в реалистичной манере? И Гофман рассказал.
06.01.2017 (http://trounin.ru/hoffmann17)
Морис Метерлинк Собрание сочинений. Том II (18911903)
Побольше мрачности в сюжет пьес, чтобы зритель ёрзал на стуле и с нетерпением ждал развязки. Морис Метерлинк предпочитал наполнять свои произведения истинной драматичной событийностью. Для того он вёл внимающего через бурелом страстей, позволял обходить острые углы и ставил перед очевидной проблематикой сущего: всё случается вследствие имеющегося у человека желания видеть затруднения там, где их нет. Опираясь на исход каждой истории, Метерлинк начинал разворачивать пьесы в примерно пяти действиях, наполнял происходящее утяжеляющими диалогами, заполняя требуемое для постановки время. Зритель извлекал мораль, пьеса подходила к концу, оставалось ощущение избыточности метерлинкнутости.
При желании можно каждую пьесу Метерлинка разбирать отдельно, находя важные для отражения общественных устремлений слова. Требуется ли это? Нет. Метерлинк в редкие моменты писал гениальные произведения, чаще предоставляя внимаю продукт среднего качества полезности. Продукт оказывался одинаковой степени выдержки, содержал в себе один и тот же состав, различаясь наименованием действующих лиц. Сугубо морализирования ради, не преследуя высокой цели, человека нравы понукая, Морис выводил ещё одну пьесу, отображая в ней отсутствие перспектив разумного продвижения в области понимания нравов, отличающихся склонностью к скорой порче. Даже невинный братский поцелуй возводился им в подозрительность сторонних с маниакальным желанием убивать для искоренения разрастающегося поползновения к обязательно ожидаемому порочному разврату.
Человек у Метерлинка изначально виновен. Он стремится возжелать объект страсти, поправ нормами порядочности. Для него не существует десяти заповедей, они воспринимаются им в качестве высокого порога перед полуоткрытой дверью. И если человек этого не осознаёт, это понимают другие. Если же осознаёт и старается отмолить нечаянные прегрешения, то плакать ему сперва кровавыми слезами самому, а потом уже за него начнут плакать статуи святых. Но не будет человеку окончательного прощения, ибо греховен он и не заслуживает прощения, пока статуи сохраняют неподвижность. И тогда статуи оживут, придав мрачности фантасмагоричность.
Любовь у Метерлинка светлая и чистая до наивности. При всей кажущейся добродетели, она сжирает людей без остатка, толкая их на совершение безумных поступков. Любовь тоже города берёт, она способна накормить голодающих и дать надежду страждущим. Просто нужно в определённый момент воспользоваться чьими-то чувствами, располагающими к тому, чтобы быть использованными. Иного не случится, когда тому предстоит свершиться. Только кому станет легче от проявленной простаками добродетели? Наивность и вера в людей приводит человека к собственной гибели. Люди воспользовались чужой помощью, подняли дух и более их уже не интересует тот, кто протянул им руку помощи. Метерлинк наглядно доказывает данное размышление.
Причиной сих рассуждений стали пьесы: Пеллеас и Мелезанда, Смерть Тентажиля, Алладина и Паломид, Семь принцесс, Сестра Беатриса, Монна Ванна, Жуазель. Касаются они разных событий, обычно с упором на историчность настоящую, либо выдуманную. Есть у Метерлинка эпизоды из прошлого Италии, а есть относящиеся к английской мифологии. Обязательно в центре любовный сюжет, чаще с трагической развязкой. Требовательный зритель желал проливать слёзы, пребывая под впечатлением, чем Морис снабжал его в изрядном количестве. Мораль редко случалась полезной для нравственного самосовершенствования, каждый раз склоняя зрителя к воспоминанию о детских страхах. Во славу интересов зрителя невинность замешивалась Морисом на крови действующий лиц, обязанных принять полагающиеся им страдания.
Актуальность пьес Метерлинка в прошлом. Конечно, есть у Мориса вековечные сюжеты, способные вызвать ответное чувство у последующих поколений. Их мало. Они навсегда останутся в душе их узнавшего. Прочее выветрится.
06.01.2017 (http://trounin.ru/maeterlinck91)
Ильф и Петров «Золотой телёнок» (1931)
Полезное изобретение товарообмен: люди делятся продуктами труда, чаще в денежном эквиваленте, получая за то моральное удовлетворение в виде обретения чего-то временно нужного. Это в наши дни сограждане уходят в отрыв в заграничных поездках, оставляя нажитое на Родине где-то там, где с улыбкой принимают русскую манию транжирить накопления; раньше о подобном и помыслить не могли. Насколько раньше? Например, в годы становления советской власти, то есть в двадцатые годы двадцатого же века. Оставалось мечтать о богатой жизни, возможности заработать на завтрашний день, либо на общей волне верить в скорый приход счастливого коммунистического будущего. И пока коммунизм продолжал нависать над страной, кое-кто хотел быть лучше прочих, пользуясь для того различными способами честного отъёма денег у населения. Не то они выбрали время для своей деятельности людей давно обобрали и обозначили для них счастьем постоянный труд во славу труда.
Так и происходит в произведении Ильфа и Петрова «Золотой телёнок», действующие лица которого обозначили целью жизни обман всех вокруг, в том числе и себя. Они не желают трудиться наравне с другими, занимаясь подобием попрошайничества, изредка грубо вымогая, в том лишь находя удовлетворение, что сегодня им предстоит голодать, а на следующий день протянуть ноги, если фортуна к ним не проявит благосклонность. Может и хотели они работать, только не представляли себе реализацию этого желания. Иначе говоря, работы на всех не хватало, есть хотелось всем, поэтому люди крутились в меру способностей. С протянутой рукой сидеть дело гиблое, лучше принять образ чьего-то великолепия и, понадеявшись на авось, настойчиво стучаться в двери, применяя тактику ошарашивания.
По стране бродили родственники людей, чьи имена были на слуху у каждого. Постучится в двери некий гость из Швейцарии, приехавший в поисках отца, знающий о нём малое: картавил, лыс, его ботинки разнашивал Троцкий. Или брат того самого, вы все знаете, тот который первым способствовал устранению от управления Временного правительства Керенского. А то и банально сын лейтенанта Шмидта. Ежели к сему родственнику не проявить почтительность, будет потом нагоняй сверху, грозящий лишением рабочего места. Лишение же рабочего места приведёт к тому, что человек пополнит ряды аферистов-родственников. Тяжёлое было положение у людей.
Кто-то всерьёз надеялся обрести благополучие, проживая дни в суматошной череде сменяющихся дней. Они стали героями «Золотого телёнка». Всем им мнится собственный золотой телец: миллион, Рио-де-Жанейро или нечто иное. У них появился шанс к нему приблизиться. Для того требуется малое раздобыть деньги на мечту. Как они будут к этому идти, как раз и рассказывают Ильф и Петров. Не самым лучшим образом, кстати, рассказывают. Словно по голове гладят читателя, лукаво заглядывая ему в глаза, обещая искромётную историю и давая вместо неё набор событий, направленных на достижение действующими лицами заветной цели, к чему идти им предстоит долго и упорно, наконец-то обрести желаемое и в итоге осознать изначально понятную истину тратить деньги не на что, ехать некуда, мыслить нужно в ином направлении и лучше бразильского берега может быть только берег Северного Ледовитого океана.