И выдохнула обратно.
Во-первых, скромностью в наше время, увы, гордится тот, кому гордиться больше нечем.
Во-вторых, россиянин с дискредитированной до унизительности профессией «учитель», увы, не имеет морального права учить жить ребенка предпринимателей. Даже в Таиланде.
В-третьих, я принципиально не воспитываю детей. Я только лишь обучаю их музыке.
Что, если мои представления о воспитании не совпадают с родительскими представлениями о том, какими стать их детям?
Все изменилось, времена и нравы. В наше время нахамившего учительнице школьника вызывали к директору, и тот стоял, опустив голову, а матушка рядом краснела от стыда.
Сейчас могущественный бритоголовый папаша, он же спонсор школы, за наглость еще и похвалит свое чадо дескать, орлом растет, скорее училку выгонят за профнепригодность. Недавно в Москве, говорят, один ученик застрелил из ружья «географа» за то, что тот не поставил ему пятерку. Так что ученики нынче еще те, увы.
А если ближе к телу, то есть насчет «щекотания письки»
Когда-то один молодой европеец попытался пересказать мне вот такую шутку: вроде как один дядя спросил даму, зачем женщины расхватали в магазинах все вибраторы? На что та ответила: неужели вы думаете, что кто-то эксплуатирует их по прямому назначению?..
Не смешно.
Слегка раздосадованный явным провалом хохмы, парень поинтересовался у меня: как, разве русские одинокие женщины не пользуются вибраторами в интимных целях?
Дико извиняюсь, сказала я ему, но у русских женщин места такого в голове нет, которым они могут думать про вибратор. (На дворе пресловутая «перестройка», если что).
А о чем?
О еде. Об очередях. О новых теплых сапогах.
Спустя десятилетия многим покажется, что я преувеличиваю, но отнюдь.
Зато не прошло и четверти века, как наросло новое поколение, обеспеченное, лишенное комплексов неполноценности, называющее вещи своими именами, способное оценить шутку про вибратор, умеющее извлекать «сабай-сабай» отовсюду и использующее «письку» не только ради «пописать». Может, пора радоваться, а не морали читать?
Не мне, старорежимной училке музыке, становиться на горло песне будущей топ-модели, звезде шоу-бизнеса, а то и новой Мэрилин Монро (кстати, та тоже не признавала нижнего белья).
И вообще, какое мне дело до чужих «писек».
Я только всего и сказала, что:
У нас сейчас урок музыки, Лиля, и давай заниматься музыкой, и ничем больше, хорошо? Так споем песенку. Ручки вверх, покажи, какие рога у Оленя! Вот так! Три, четыре: «У Оленя дом большой, он глядит в свое окошко» Ну вот, опять не поешь. Почему?
Я стесняюсь опустила глазки девочка.
Почем тайская девственность
Мы снова на своем любимом Острове Чунга-Чанга. Только что прилетели из Сибири «домой».
Конечно, в тот же вечер пригласили Эмму в гости, на суп из белых грибов, поблагодарить за заботу о кошках.
Эмма, студентка Венской консерватории, наша коллега. Невысокая, с ассимметричной стрижкой, с порывистыми мальчишескими ухватками и высоким исполнительским темпераментом, она импонирует нам куда больше, чем предыдущая скрипачка, нежная избалованная моделька, которая все играла в стиле «мана-мана» и без конца ныла. Юная Эмма более стойко принимает жизненные невзгоды и бытовые неурядицы.
Едва стемнело, как она появилась в новеньких синих «фишерманах» так называются специальные тайские широкие штаны. Как вся тайская одежда, они совсем не элегантные. Но до того удобные, что аж завидно. Сплошной сабай-сабай.
Купила сегодня в Натоне, очень дешево, похвасталась она. Всего сто бат.
Куплю такие же, немедленно решила я, разливая коричневый ароматный супчик.
Боровики сами собирали в тайге, объявил Саша. Попробуй.
Ну, колись, как дела в музыкалке, приступаем мы.
Девушка, скорчив гримасу, безнадежно махнула рукой. Все ясно: вот и у нее начались проблемы с директором школы.
Он появился у нас недавно.
Тогда я не сразу поняла, что низенький щуплый дедок, с крашенными в радикально-черный цвет волосами, в стиле «смерть в Венеции», и есть «новая метла». Полдня он скромно сидел в фойе, из угла наблюдая за вялотекущей будничной жизнью тайской музыкалки, и только потом приступил к знакомству с преподавателями.
Кун Нан, протянул он мне руку. («Кун» вроде как «господин»).
Как, простите?
У меня есть и австрийское имя Йозеф, но я взял себе тайский никнейм, пояснил он. Слишком давно живу в Таиланде.
Кун Нан, протянул он мне руку. («Кун» вроде как «господин»).
Как, простите?
У меня есть и австрийское имя Йозеф, но я взял себе тайский никнейм, пояснил он. Слишком давно живу в Таиланде.
Знакомства ради Кун Нан пригласил нас с мужем в тайский ресторан на Ламае.
Захватив нас из дома на черной машине, он вырулил на круговую дорогу, попутно делая любопытные замечания:
А вот тридцать лет назад здесь не было никакого шоссе.
Вообще дороги не было? изумились мы.
Была, но гравийная.
Насколько мы знаем, тридцать лет назад здесь жили только рыбаки и хиппи. Неужели вы хиппи?..
Кун Нан кивнул с печальной улыбкой.
Да, первые островные бизнесмены вышли из хиппи, и до сих пор в тощих татуированных стариканах с седыми косичками, хвостиками или дредами проглядывает их растаманское прошлое. Но меньше всего напоминал хиппи этот европейский респектабельный дедуля.
Ни туристов, ни отелей, ни электричества, ни машин не было, продолжал он воспоминания.
Машин не было?! не поверила я, покосившись из окна на бесконечную вереницу автомобилей, моторбайков, макашниц на колесах и прочих беспредельщиков, забивших до отказа узкую дорогу и беззастенчиво нарушающих, кто во что горазд.
Гаишников на них нет, заворчал Саша. Полиция тут для того, чтобы штрафовать байкеров без шлемов.
Да-да, пятьсот бат с человека, кивнул Кун.
Нет, всего триста, возразила я. У нас недавно друга оштрафовали.
Ну, это промоушн-акция, пошутил Кун. Нормал прайс пятьсот.
Мы одобрительно расхохотались.
Ресторан Кун Нан выбрал на самом песке Ламайского пляжа.
Здесь я и жил тридцать лет назад, примерно в такой хижине, он кивнул на треугольные фольклорные бунгало с крышами из кокосовых листьев, рядком выстроившиеся вдоль берега. Кстати, с Ламая началась застройка Острова.
Я представила себе невысокого «фаранга», сидящего в позе лотоса на пороге бунгало, затягивающегося марихуаной и глубокомысленно взирающего на мятежный прибой волн, в этой стороне Острова почти всегда ветрено, и никак не могла увязать этот образ с нынешним, добропорядочным дяденькой.
К нам присоединился еще один австрийский богемный седоватый супермен.
Познакомьтесь с моим другом Людвигом, представил нам Кун.
Седой Людвиг оказался ударником джазового оркестра. Всю трапезу он виртуозно стучал на всем подряд: на столе, на коробочке с зубочистками, на перевернутых стаканах.
Каждый заказал себе по пиву и по том-яму. Ну очень остро.
Мы с Сашей меж собой называли его Куном Иосифом, или просто Куном, хотя меньше всего тот походил на тайца: преувеличенно интеллигентный, обладающий аристократическими манерами, европеец. И вообще птица важная.
Мы разведали, что пианист по образованию, он много лет преподавал в Вене. По совместительству продюсер, Кун Иосиф успешно подрабатывал в Бангкоке организацией оркестровых концертов для Его Королевского Величества.
Мы поразились обилию откуда ни возьмись появившихся в школе преподавателей, да весьма приличного уровня, пианистов, гитаристов, скрипачей, даже одного дирижера. Чудесным образом Кун притащил их из музыкальной Мекки из Вены. Школа сразу торжественно переименовалась в социальных сетях в Австрийско-тайскую академию.
При этом по-прежнему стояла полупустой: учеников на маленьком тропическом Острове Чунга-Чанга не прибавилось. Разве что капризные отпрыски «новых русских», с которыми никто не брался заниматься, кроме меня (и то от безысходности).
Однако Кун принципиально не вдавался в преподавательский процесс. Свое руководство школой он осознавал, как организацию рекламных концертов по школам и торговым центрам. Все эти мероприятия заканчивались тусовкой всего трудового коллектива в каком-нибудь недорогом тайском ресторане.
Первым взбунтовался старый барабанщик. Как оказалось, Кун пообещал оплатить билеты, апартаменты, подогнать учеников и организовать халтуру по отелям, но ровным счетом ничего из этого не выполнил.
Затем Куна вычеркнул из жизни гитарист: с месяц провалявшись без учеников на пляже, послал директора куда следует, а сам уехал восвояси домой, в Европу.
Скрипачка-блондинка устроила Куну целый ряд истерик, даже пыталась куда-то жаловаться, и кое-как проскрипев месяца три, тоже покинула Страну Сабая, на прощание обозвав Куна лжецом и авантюристом.