Таня испуганно вскрикнула! Все у нее сжалось от нелепости происходящего. Костя как бы споткнулся, но выпрямился и, обернувшись, стал выхватывать нож у нападавшего. Тот опять изловчился и нанес подряд еще два удара в грудь. Костя пытался защититься, но это получалось у него все медленнее и хуже. Видно было, что он терял силы.
Таня в ужасе, хотела кинуться спасать, но поняв, что уже помочь не сможет, прыгнула за руль. Отцовскую машину она водила от случая к случаю, но тут, откуда что взялось. С ревом, на первой скорости девушка сорвалась с места и помчалась в Михайловку.
Дмитрий, бросив свою жертву, было кинулся за машиной, но где там. До дороги было расстояние метров пятьдесят. Он проводил мутным взглядом скрывшуюся «шестерку», что-то в сердцах крикнул вслед, и опустошенный сел прямо на траву. Руки его дрожали. Он минуту мотал головой, бессвязно что-то говорил сам себе; наконец встал, обошел стороной раненого, подобрал брошенный фонарик и медленно как пьяный спустился в землянку. Осветив, грязно желтым лучом фонаря, связанную по рукам и ногам девушку, он встал на колени и нагнулся над ней. В руках у него был окровавленный нож. Таджикская девушка Лайла, не закричала, только глаза ее от ужаса раскрылись так, что казалось, выйдут из орбит. Но он вяло, одним движением, разрезал тугой скотч на ногах, потом на руках. Лайла лежала, сжавшись в комок, ожидая самого худшего. Дмитрий, вдруг стал крестить девушку и бормотать что-то несвязное, монотонное похожее на молитву. Так продолжалось более минуты. Наконец, взяв ее за плечо, он грубовато подтолкнул ее к лестнице, которая вела наверх. Девушка, пятясь задом, медленно, как загипнотизированная, глядя на окровавленный нож в его руках, нащупала пятками ступеньки и начала подниматься. Глаза ее ничего не видели. Узкий луч, смутную тень она скорее представляла и ждала, каждую секунду ждала подвоха. Только когда осталась последняя ступенька, она рванулась из страшного подземелья и побежала, куда глаза глядят, не до конца веря в свое неожиданное освобождение.
Истошный крик «А-ааа-ааа-аа-а!» долго несся по окрестным кустам, а потом затих, заглушенный расстоянием.
Дмитрий, нашел в углу землянки рулон канцелярского скотча и вылез наверх. Подсвечивая фонариком, он посадил Костю, снял с него окровавленную потяжелевшую рубашку и стал крест-накрест перематывать его раны липкой лентой. Парень был слаб от потери крови и голова его беспомощно болталась. Дмитрий обматывал его туловище так до тех пор, пока не закончился рулон. Окровавленной рубашкой, он перевязал ему кровоточащие, порезанные в драке руки и, взяв парня за ноги, потащил его на дорогу. Уложив Костю поудобней, Дмитрий неторопливо вернулся в землянку. Одна стена ее прикрывалась куском фанеры. Убрав фанеру, он открыл углубление похожее на нору в земле. Засунув туда глубоко руку, он достал плотно перевязанный пакет, а потом небольшой круглый предмет, тускло металлически блеснувший в свете фонаря.
Сев по-турецки, Дмитрий грубо разорвал пакет. Из него веером посыпались: письма, отдельные листки, исписанные ровным девичьим почерком, солдатские фотографии, и даже засушенные цветки, заботливо вложенные между страниц. Подсвечивая фонариком, зажатым между грудью и подбородком, Дмитрий поднимал отдельные послания, пробегал глазами и безжалостно рвал их на мелкие кусочки. Он что-то искал. Наконец, видимо найдя, он надолго впился в одно из писем глазами. Дмитрий читал неторопливо, но руки у него подрагивали, а по щекам лились грязные слезы. Дочитав, он бросил его в общую кучу. Это было единственное письмо, что он удосужился прочитать, и которое избежало участи быть разорванным.
Покачиваясь, он еще минуту или две сидел молча, как бы медитируя, потом очень неохотно поднял с пола круглый металлический предмет. Дмитрий ласково погладил его, перекрестился и выдернул стопорную чеку. Он еще почти пять минут сидел, сжимая гранату и наконец, рука его как бы совсем произвольно разжалась, что-то сухо щелкнуло в ней, и он торопливо свернулся калачиком, плотно прижимая ее груди.
Ранним утром многочисленная семья Лайлы, обретя вновь старшенькую и любимую дочку, в полном составе, не получив расчет, уехала в неизвестном направлении. Говорили, что они отправились на историческую родину. Они были из Курган-Тюбе. Но это были только предположения. Впрочем, никто их искать не собирался.
Останки Дмитрия похоронили на третий день почти тайком, в низине за деревенским кладбищем. Мать его, после этого случая, почти обезножила. Дело закрыли. А спустя месяц старший брат Дмитрия, Илья, взяв трактор ДТ-75, закопал страшную землянку и насыпал на этом месте огромный земляной холм. Насыпь было хорошо видно с дороги, и все стали называть его Димонов холм.
Ранним утром многочисленная семья Лайлы, обретя вновь старшенькую и любимую дочку, в полном составе, не получив расчет, уехала в неизвестном направлении. Говорили, что они отправились на историческую родину. Они были из Курган-Тюбе. Но это были только предположения. Впрочем, никто их искать не собирался.
Останки Дмитрия похоронили на третий день почти тайком, в низине за деревенским кладбищем. Мать его, после этого случая, почти обезножила. Дело закрыли. А спустя месяц старший брат Дмитрия, Илья, взяв трактор ДТ-75, закопал страшную землянку и насыпал на этом месте огромный земляной холм. Насыпь было хорошо видно с дороги, и все стали называть его Димонов холм.
В сентябре вышел из больницы Костя. Врачи сказали, что он определенно родился в рубашке. Рулон скотча спас ему жизнь. Еще слабый с посеревшим лицом, но очень бодрый, он сразу заговорил о свадьбе. Они с Татьяной решили не откладывать ее в долгий ящик.
К ноябрьским праздникам случилось еще одно событие. В Михайловку с Новоуральска вернулась Вера, бывшая девушка Дмитрия. Она приехала ночью, на такси, с двумя узлами и грудным ребенком. Родители парня приняли ее безропотно и молчаливо. Говорят, по зиме, у Димонова холма, не раз видели худую женскую фигуру в черном одеянии. Женщина появлялась под вечер. Подолгу стояла у старой кривой березы, прислонясь к ней спиной. Никто точно не знал, что это за женщина: издалека нельзя было разобрать лица.
Дело об оружии
Слухи о том, что в Калининском районе торгуют оружием, циркулировали давно. Были даже два изъятия, но случай, который всколыхнул управление стрельба в парке Сосновый бор, в результате которой был тяжело ранен курсант школы милиции оказался для всех неожиданным и вопиющим по дерзости и наглости.
Парк Сосновый бор, собственно, никогда не был таковым по большому счету. Там не высаживали деревьев, кустарников или чего бы ни было еще. Просто, когда завод Химконцентратов в конце пятидесятых, застраивал «Богданку» и «Невского», детские сады, медсанчасть и поликлинику расположили на краю соснового леса. Так его с той поры и не трогали, без малого тридцать лет.
Постепенно вокруг леса росли микрорайоны, и уже на закате перестройки его решили облагородить. Разбили асфальтированные дорожки, повесили фонари, а ближе к трамвайному кольцу построили летние аттракционы, которые зимой превращались в лыжную базу.
До озера дело так и не дошло хотя директор ПО «Север» и громогласно заявлял, что есть планы запустить туда розовые фламинго. Советской власти не стало, директор умер, и о редких птицах уже никто не вспоминал. Просто бродили мамы с колясками, отдыхающие из профилактория, ну и больные те, кто шел на поправку.
Как правило, по выходным парк преображался. Народу стекалось, хоть отбавляй, а некоторые товарищи пребывали и навеселе все же выходные! Вот и в тот субботний вечер, было многолюдно и оживленно. Вдоль дорожек зажглись фонари, слышались шутки и смех. Все было, как обычно и ничего не предвещало беду, как вдруг ближе к полуночи откуда-то из-за кустов тех, что примыкали к озеру, вынырнули двое молодых людей. На них вначале никто не обратил внимания. Парни как парни. Одеты в спортивные костюмы, у одного в руке были коричневые четки, которые он неторопливо перебирал, а у второго короткая наплечная сумка, которую он прижимал локтем. Выйдя на парковую дорожку, парни заняли самый центр и стали вести себя как хозяева жизни.
Они шли широко, вольготно и намеренно задевали отдыхающую публику, отпускали пошлые комплименты встречающимся девушкам, поддевали сопровождающих их парней. Но никто не вступал с ними в спор. Можно было предположить, что они были пьяны, но это не соответствовало действительности. Судя по всему, молодые люди были сильно возбуждены и не скрывали этого. По их блуждающим взглядам можно было понять, что они кого-то ищут. Нетерпение было написано на их лицах. Они обшаривали лица встречающихся и недовольно кривились, изредка перебрасываясь короткими фразами.
Блин ну голяк! говорил тот, кто был с четками.
Голяк, хмуро подтверждал его компаньон.
Пройдя развязной качающей походкой к аттракционам, они заметили молодого человека, одетого в форменную милицейскую одежду, и переглянулись. Лица обоих озарились улыбками. Но эти улыбки не предвещали ничего хорошего. Хотя они не перекинулись ни, одним словом, они отлично поняли друг друга. Разбитная парочка, не сговариваясь решительным шагом, направились к нему.