Повернул Тимофей голову и увидел ту, что привела его за собой сюда, как послушного пса.
Я Всемила, а это сестра моя Бояна, сказала девушка. Голос ее был мягок и нежен, точно пытался утешить. Девица опустилась на колени. За ее спиной показалась та, что душила Тимофея накануне утром. Завидев обидчицу, парень попытался отползти подальше, но как только ему удалось переместится чутка вправо, тяжела цепь зазвенела и резкая боль пронзила шею.
Рыжеволосая девушка протянула Тимофею кружку.
Ты не бойся ее, она не злая, заулыбавшись сказала Всемила.
«Не злая, подумал про себя, парень. Я думал, сожрет меня с потрохами».
Девушки переглянулись в этот самый миг и обе заулыбались. Бояна махнула рукой и скрылась где-то за колодцем.
Ты уж, будь добр, поласковее и подобрее думай, промолвила тут Всемила.
Я так и думал, вы ведьмы! произнес с усмешкой парень и отхлебнул из кружки большой глоток воды. Но он так давно не пил, что все горло ссохлось и вода никак не хотела проглатываться.
Девушка лишь заулыбалась в ответ.
А ты не любишь ведьм? протянула она слова как песню и, опустив глаза, слегка улыбнулась.
Какое мне дело до ведьм. Я просто не понимаю, чего меня сюда притащили, в отчаянии забормотал парень, едва не срываясь на крик.
А тебя никто не тащил сюда. Ты сам пришел, раздался вдруг грубый женский голос.
Солнце светило теперь прямо в глаза Тимофею и он не сразу мог разглядеть того, кто загородил ему его свет.
Нам ты был обещан, но матери твоей пришлось скрыть тебя, чтоб уберечь нас всех. Я Вышеслава и я знаю о тебе больше, чем ты сам.
Ты был дан нам родом для защиты нас всех, но ты же мог стать нашей погибелью. Потому твоя мать и бабка взяли тебя, и ушли из Зачина. Когда их не стало, мы не знали что с тобой. Видимо твоя матушка позаботилась о твоей защите, но забыла, что и нам будет невозможно тебя найти. Теперь ты там, где должен быть.
Дородная женщина, статная и высокая опустилась перед Тимофеем точно гора. Ее лицо было широким и белым. Глаза зеленого цвета смотрели на парня и точно прожигали его насквозь.
Хватит дурить, Тимофей. Теперь ты дома и должен выполнить свой долг
Я никому и ничего не должен, перебил ее разгневавшийся парень. Откуда тебе знать, кто я. Я впервые тебя вижу. А матушка, о которой вы так долго мне сейчас рассказывали, о вас ничего мне не сказывала. Зато сказывала с незнакомыми дядями и тетями никогда не разговаривать, а то беда приключится.
Это уж точно, вмешалась Всемила в его речь. И тут десяток женщин, окруживших пленника за это время, разом засмеялись.
Смех их раскатом пронесся над площадью и понесся дальше по улице меж домами.
Пусть посидит пока, сказала женщина и поднялась с колен. Ему полезно.
***
День тянулся, казалось, бесконечно. К полудню солнце припекало так, что колодец за спиной Тимофея стал точно сковорода. Он отстранился от него. Голову напекало. Юноша то проваливался в небытие, то снова возвращался в этот мир. На площади стало пусто. На улице дальше тоже не было ни души. Город точно вымер.
Больше не в силах сопротивляться, Тимофей повалился на землю и потерял сознание.
***
Безумный крик переходящий буквально в тонкий писк словно пронзил Тимофея. Он открыл глаза и попытался оглядеться. Вокруг было темно и почти ничего не возможно было разобрать. Лишь шум. Он нарастал. Стали мелькать отдельные огоньки, женские голоса были встревожены, кто-то из них переходил на крик. Через минуту на площади сотворилась суета и суматоха. Вокруг запылали пламенем факелы, и стало светло.
Напуганный происходящим и ничего не понимающий Тимофей попытался несколько раз подняться на ноги, но они не слушались его. Внезапно он почувствовал на своих запястьях чьи-то руки. Он обернулся и увидел Всемилу. Та пыталась освободить его от оков.
Что происходит? спросил юноша.
Они пришли за нами, лишь отрезала девушка. Помоги нам, я умоляю тебя!
В этот самый миг оковы грохнули о землю, девушка схватила лежащий у ее ног огромный изогнутый нож и побежала куда-то вперед.
Тимофей еле поднялся, но поспешил за ней следом. Он почти бежал, насколько позволяли ему ослабевшие ноги, но ему казалось, что это настолько медленно, что даже стыдно. Он заглядывал в лица женщин, находящихся в тот самый момент на площади. Кто-то из них стоял суровый и серьезный, у кого-то на лице был написан жуткий страх, кто-то еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. Но почему-то все они стояли недвижимые и смотрели куда-то в сторону. Только теперь он заметил, что недалеко от места, где он был прикован, между теремами проглядывала огромная каменная стена. И прямо здесь в эту огромную стену, которая каким-то не понятным образом оставалась невидимой им, были врезаны невероятных размеров ворота.
Внезапная тишина пронеслась над головами всех. Не стало слышно ни птиц, ни даже ветра. И тишину эту уже через миг прервал невероятно громкий и страшный рык. Ворота вдруг затрещали. Огромные засовы хрустнули. Раздался пронзительный скрип и скрежет. Правая воротина дрогнула, покосилась и рухнула. И вновь пронеслась тишина. Тимофей вгляделся в темноту, а из нее в отблесках факелов вдруг загорелись два, потом еще два, потом еще два Огромные желтые глаза.
Резкий запах псины донесся до парня и тихий, почти шипящий рык.
Вперед! разрезал ночь напополам крик Вышеславы. Грозная, огромная, она будто на глазах округлилась, потом вытянулась и превратилась в огромную серую кошку. Тимофей обернулся назад, и десятки существ за ним, толи женщин, толи уже кошек, уже бежали за ней следом.
Он упал наземь и они пронеслись прямо над ним, временами задевая и царапая его.
Страшный вой, рев, шипение, шум стоял позади. Тимофей полз не поднимая головы и не оборачиваясь назад. Полз медленно, как избитый пес, трусливо бегущий от соперника.
Шипение и рев перемешались с женскими криками, воплями, пронизывающими визгами.
Тимофей дополз до колодца и наконец осмелился обернуться. Уже на улице происходила какая-то возня. Он всмотрелся в происходящее и замер. Не далеко от того места, где он стоял несколько минут назад и откуда бежал как последний трус, рвался огромный пес. Сверкнув клыками он схватил одну из кошек, которые были похожи рядом с ним на котят.
Еще одну он придавил тяжелой грузной лапой. А после поднял и посмотрел на землю. Прямо перед ним лежала вся в крови девушка.
Он попытался схватить еще одну кошку зубами, но тут его взгляд встретился со взглядом напуганного Тимофея. Пес внезапно остановился и в этот самый момент прямо ему на хребет прыгнули серая и огненно рыжая кошки. Они попеременно пытались достать до самой глотки пса, но тот очнулся и стал сопротивляться. Он как-то умудрился схватить серую кошку за лапу и скинуть с себя. Но как только он попытался ее раздавить, как рыжая ловко сползла на когтях вокруг его шеи. От боли пес взвыл и запрокинул голову. В этот самый момент юркий противник вцепился ему в глотку зубами и вырвал кусок окровавленной шерсти. Пес взвизгнул и рухнул на землю. Рядом с ним упала обессиленная победительница. А Тимофей еще долго всматривался в темноту ночи.
***
Семь дней и семь ночей не приходила в себя Всемила, оставаясь в образе огромной рыжей кошки. Из ран на ее груди, оставленных укусом огромного пса, постоянно сочилась кровь. Тимофей, неизвестно кем приставленный к раненным, тяготился тем, что не смог или не захотел ничего предпринять в той жестокой схватке. Он прокручивал в голове первую встречу с Вышеславой, когда она уверяла парня в том, что он должен им помочь. Возможно почти уже бездыханная Вышеслава ошиблась и он ничтожное существо, которое не способно ни на что более как отползать назад со стеклянными от страха глазами. Впервые за многие годы Тимофей взглянул на всю свою жизнь совершенно под другим углом. Кем или чем он был? Родная деревня оказалась ему совершенно не родной. Он прожил в ней девятнадцать зим, имел множество друзей, но смог оставить все это в один день.
Кто любил его? Кого любил он? Да по сути никто и никого. В детстве он остро ощущал нехватку этого чудесного чувства, которое так и не коснулось его сердца. Он так часто наблюдал, как его ровесников матери с любовью трепали по голове, нежно, но крепко обнимали, слышал, как восхищались и хвалили их. Но ни разу Тимофей не видел этого от своей матери.
Бабка их умерла так давно, что как ни старался парень, не смог вспомнить даже ее лица. Кто-то из старых товарищей позже рассказал ему услышанную от своих знакомых историю, о том, что та промышляла заговорами и была весьма мстительной бабой, которую деревенские часто попросту боялись и избегали.
Дурная слава легла и на мать Тимофея, когда ту обвинили, что она сглазила дочь деревенского старосты и та из красавицы превратилась в рябую и косую страхолюдину. Причем одним днем. И все потому, что положил на нее глаз один деревенский мужик, заходивший ни раз к ведьме.
Уж так водится на нашей земле дети отвечают на все грехи родителей и свершенные, и приписанные. Ведь род человеческий зачастую обделен бывает и умом, и разумом. И так же точно воспитывает смену себе.
В общем и целом парень не особо переживал о ходивших в деревне разговорах. Но тревожился о том, как реагировала на них мать. Женщина год от года замыкалась в себе, почти ни кем не разговаривала. И в конечном итоге отдалилась и от своего сына. Они почти не разговаривали. Лишь однажды, дней за пять до своей кончины, мать позвала юношу и, притянув его рукой к себе, молча поцеловала его в лоб, а после несколько минут смотрела ему в глаза. Тимофей ждал, что она заговорит с ним. Но она так и не проронила ни слова. А после она легла на свою постель и так пролежала пять дней пока ее душа не покинула тело.