Данная монография, посвященная поэтике русского рока, сконцентрирована на роли слова в рок-поэзии и на «диалогизме» рока, реализующем себя в разных аспектах: взаимодействие автор-герой-реципиент, автор-Высший Собеседник, исполнитель-аудитория, диалог культур, разомкнутость и открытость рок-произведений другим жанрам и видам искусства. Изучение рок-поэзии как одной из составляющих современной поэзии и одного из важнейших проявлений молодежной маргинальной субкультуры второй половины XX века достаточно актуальная проблема современного литературоведения3.
Рок-культура представляет собой значительное образование, соотносимое по многим параметрам и оценкам с фольклором, поэтому изучение ее произведений может во многом объяснить генезис культурных инноваций, внутрикультурные процессы; русский рок имеет особое значение в общем контркультурном движении, анализ его произведений принципиально важен для осмысления нынешних характеристик отечественной культуры и литературы и прогнозирования их последующей динамики.
Подход к рок-поэзии как вербальной составляющей рок-действа при несомненном признании приоритета слова в роке открывает возможности рассмотрения и анализа тенденций современного жанрообразования, динамики литературной эволюции, разрешения проблемы переосмысления поэтического наследия и взаимодействия маргинальной культуры (контркультуры) с самой культурой. При ближайшем рассмотрении феномена русского рока возникает вопрос об особом статусе слова в произведениях данного жанра4.
Можно сказать, что в плане отношения к слову рок «экзистенциален» и «онтологичен». В отличие от других видов искусства, рок прибегает к таким формам и средствам воздействия на реципиента, которые позволяют сделать максимально близким контакт исполнителя с аудиторией, а произведение переводят в событийный ракурс, в то же время сообщая ему характер чрезвычайно сильного экзистенциального напряжения и трагичности мироощущения.
В этом контексте поэзия рока смыкается, как мне кажется, с воззрениями и основными положениями философов диалогического направления, для которых слово, язык, речь являются не только средством и медиатором, но и свидетельством бытийного единства человека с другими людьми, с миром и с Богом. Говоря о диалогической природе рок-произведений, я подразумеваю под диалогом, прежде всего, коммуникативное взаимодействие онтологической глубины (диалог как бытие-общение) и экзистенциального характера (незавершенное, становящееся, здесь и сейчас происходящее интерактивное действие, ориентированное на прорыв наличного и данного). В контексте литературного процесса, в частности, парадигмы развития русского поэтического сознания, рок-поэзию можно соотнести в плане «диахронии» с такими направлениями как романтизм (аспекты двоемирия, интереса к фольклору и этнографии, свободы от классической условности, признания поэзии как самостоятельной сферы жизни) и символизм (аспекты аутомессианизма, главенства «реальнейшего над реальным»); в плане «синхронии» с авторской песней (как жанром лирического песенного слова и синтетическим видом искусства) и метареализмом (как реализмом не физической данности, а сверхфизической природы вещей, метафорическим реализмом, переходящим от условного подобия вещей к их реальной взаимопричастности) направлениями, означившими конец второго тысячелетия.
Русская рок-поэзия явилась одной из тех форм, в которой могла быть отражена действительность 70-90-х гг. В возникновении этого жанра отразилось изменение мировоззренческой установки, жанровая трансформация и общекультурное смещение акцентов5. Исследование сущности и поэтики рок-произведения позволяет приблизиться к осмыслению рок-поэзии как имманентного современному мировосприятию явления, соотносимого с традицией отечественного поэтического слова, а также делает возможным указать связи между феноменом рока и феноменом «философии встречи» ХХ века как результатом стремления создать новый, немонологичный тип мышления.
II. «НОВОЕ МЫШЛЕНИЕ»
Как представляется, в начале XX века возникает общая для сфер философии и культуры тенденция открыть измерение нового сознания и мировосприятия, направленное против спекулятивно-умозрительного и сугубо теоретического подхода к действительности. Данная тенденция нашла свое выражение как в определенных философских направлениях, так и в художественной области в частности, в роке, как явлении маргинальной культуры, что подтверждается наличием общего для них проблемно-тематического поля.
Русская рок-поэзия явилась одной из тех форм, в которой могла быть отражена действительность 70-90-х гг. В возникновении этого жанра отразилось изменение мировоззренческой установки, жанровая трансформация и общекультурное смещение акцентов5. Исследование сущности и поэтики рок-произведения позволяет приблизиться к осмыслению рок-поэзии как имманентного современному мировосприятию явления, соотносимого с традицией отечественного поэтического слова, а также делает возможным указать связи между феноменом рока и феноменом «философии встречи» ХХ века как результатом стремления создать новый, немонологичный тип мышления.
II. «НОВОЕ МЫШЛЕНИЕ»
Как представляется, в начале XX века возникает общая для сфер философии и культуры тенденция открыть измерение нового сознания и мировосприятия, направленное против спекулятивно-умозрительного и сугубо теоретического подхода к действительности. Данная тенденция нашла свое выражение как в определенных философских направлениях, так и в художественной области в частности, в роке, как явлении маргинальной культуры, что подтверждается наличием общего для них проблемно-тематического поля.
Рок-культура одно из наиболее ярких проявлений заявившей о себе в начале XX века потребности перехода к «новому мышлению»6 на уровне периферийного, нонконформистского мировосприятия: «в XX веке идет формирование нового качества человечности, осмысление которого может происходить пока лишь в периферийной зоне, ибо существующие доминантные ориентации для этого не подходят, нужны новые. И маргинальная сфера <> готовит этот результат, отражая напряженность и болезненность самого пути» [2, с. 61].
Так, благодаря маргинальным явлениям, культура имеет возможность заглянуть не только внутрь самой себя («Любое маргинальное явление это форма обращения к себе, своего рода исповедь культуры, момент ее экзальтации, откровения»), но и увидеть Другого: (» [краевые процессы Н.Р.] дифференцируют [культуру], провоцируют разрывы, заторы, тупики и преграды, словом, экстремальные ситуации, постоянно поддерживая ее напряжение и заставляя культуру видеть Другого внутри себя, стремиться узнать самое себя на каждом витке своего движения») [там же, с. 59]. В XX веке контркультурные и маргинальные тенденции нашли свое выражение в роке. Как представляется, подобные процессы довлеют феномену трансгрессии как «преодолению непреодолимого предела» (М. Бланшо), одним из главных условий которого является абсолютизация переходности, инспирированной приближением к запредельному, трансцендентному, выходящему за пределы наличного, данного.
Исследователи рока соотносят его с такими явлениями как архаический ритуал, древнегреческие дионисийские празднества, древнеримские сатурналии, средневековый карнавал, древнерусское скоморошество и юродство. В современной культуре феноменами аналогичными року по особенности воздействия на аудиторию, можно считать бразильский карнавал, международные футбольные матчи и т. д.
Одна из основных функций рок-действа попытка восстановления целостного сознания современного человека: не находя в окружающей раздробленной действительности какого бы то ни было прочного устойчивого основания для цельного мировоззрения, в роке он обнаруживает, по крайней мере, обращение к «устойчивым культурным моделям мифу, традиционной культуре» [3, с. 18]. Я придерживаюсь той точки зрения, что в контексте развития мировой культуры рок (по крайней мере, на начальных этапах своего развития) тяготеет к контркультуре как культуре низовой, народной, маргинальной, в противовес культуре официальной, т.е. общепринятым нормам, установкам и ценностям истеблишмента: «Кризис культуры противостояния имеет очень глубокие корни <> во всех случаях на протяжении веков этот старый строй мыслей и чувств предполагал выход за пределы действительности <>. Рок возник из сознания невыносимой отчужденности всех традиционных форм общественности, науки, религии, искусства от жизни, от повседневного существования обычного простого человека» [4, с. 50]. Рок выдвигает собственные аксиологические приоритеты, связанные в первую очередь с независимостью, освобождением от «одномерного мира» (Г. Маркузе). В этом смысле контркультурными явлениями можно признать и раннее христианство, и древнерусское юродство, и городскую «третью культуру» XIX века. Рок апеллирует к созданию некоего единства и общности, обуславливающих т.н. «диалогизм» рока, проявляющейся в разных аспектах: как фатическая функция, контакт между исполнителем/группой и аудиторией; как обращенность рока на другие виды искусства, другие тексты и жанры; как ориентация исполнителя и аудитории на «трансцендентного» слушателя, абсолютное Ты Бога; как диалог культур и приобщение к контексту «большого времени» (М. М. Бахтин). Интересно в данном контексте наблюдение Н. К. Неждановой: «Русская философия диалогизма не в последнюю очередь стремится найти диалогическое общение, на основе которого возникает понимание, согласие единственная реальность, которую можно противопоставить катастрофическим устремлениям и сущностям столетия. Лишь на «территории» первоединства, которое пронизано энергией диалогического общения, материализующейся в онтологической первичной сфере встречи-общения-языка, речи может осуществиться всеединство: утраченное единство мира человека и общества, человека и человека (Я и Ты), человека с самим собой.