20
Рыданов поднимается на ноги и оглядывается.
Кажется, сюда кто-то идёт.
Глушко, нехотя, встаёт на ноги и, брезгливо, засовывает руки в мусорный бак. У «мусорки» появляется бомж «ГУБА», видит посторонних, останавливается.
Я не понял, что это за гастролёры? Что вы ищите в моих бачках?
А ты кто такой? Нагло отвечает ему Глушко.
Я Губа. И это моя территория.
Где написано, что это твоя территория? Не унимается Глушко.
Ты не пыли здесь, а то отвечать придётся, успокаивает его бомж.
Губа, решительно подходит к сумкам, открывает их, Мало того, что на чужую территорию завалились, так ещё и мои бутылки собрали.
Между прочим, это не здесь, а в соседнем дворе, уточняет Глушко.
В соседнем дворе? Переспрашивает бомж, Тогда вам, ребятки, полный звиздец светит. Если «Гундосый» узнает, что вы у него паслись, вам не жить.
Но мы не знали, примирительно произносит Рыданов.
Это не имеет значения, не успокаивается Губа.
Слышь, брат, не губи нас. А? По-дружески просит Рыданов, Мы только сегодня с вокзала. На электричках из Пензы сюда прикатили. На перекладных.
Губа замирает и принимается удивленно рассматривать Рыданова и Глушко.
Из Пензы? На электричках? Это вы круто.
Рыданов разводит руки в стороны.
Жрать захочешь и в Америку поплывёшь легким брассом.
Это ты верно заметил, соглашается Губа.
Повисает пауза.
Что с бутылками делать будем? Спокойно спрашивает бомж.
Как что? Радостно восклицает Рыданов, видя, что Губа готов пойти на попятную, Делиться будем. А хочешь, забирай все, только помоги устроиться.
Ещё чего? Вдруг возражает Глушко, Я целый день их на горбу таскал и сейчас просто так отдать?
Кто это такой умный на нашей улице появился? интересуется Губа.
Рыданов машет рукой, показывая на своего товарища:
Его зовут Гермафродит.
Как? Удивляется бомж.
Не Гермафродит, а Гераклид, обиженно замечает Глушко.
Я не запомню, говорит Губа, Буду звать тебя «Ноздря».
Почему?
По кочану. У тебя нос большой, объясняет Губа.
Глушко вздыхает и машет рукой:
Мне всё равно. Называйте, как хотите.
Так как на счёт устройства? Робко напоминает Рыданов.
А как на счёт бутылок? Не сдается Губа.
Я не возражаю, чтоб ты забрал, сразу предлагает Рыданов.
А он? Бомж указывает на Глушко.
Он тоже.
Пусть он сам скажет.
Глушко снова вздыхает:
Бери, черт с тобой.
Губа радостно потирает руки:
Тогда другое дело. Берите тару и идите за мной.
21
Капитан Дымов встречается с капитанов Барановым из отдела по борьбе с наркотиками. Передает ему список.
Валера, по перехвату наркотиков эти люди у вас никак не светились?
Баранов читает, после чего отрицательно качает головой:
Нет. А кто это?
Какая-то сволочь устроила охоту на бомжей, рассказывает Дымов, Четверых за неделю положил.
Ты предполагаешь, что это связано с наркотой?
Ничего я не предполагаю. Ищу мотив, но пока не нахожу.
Сочувствую.
Дымов прячет список во внутренний карман курточки.
Что ты слышал о Манилове?
Баранов скептически хмыкает:
Которого со взяткой ловили?
Да.
Это не мы облажались, говорит Баранов, Прикинь: человек несет меченые купюры, заходит в кабинет, отдаёт и выходит. Эти, из отдела по борьбе с коррупцией заскакивают, а Манилова и след простыл. Он через черный ход смылся. Будто знал, что его пасут.
Предупредили?
Сейчас отдел внутренних расследований разбирается.
Полетят шапки.
Бери выше: папахи, сообщает Баранов, Ты думаешь, что смерть твоих бомжей связана с Маниловым?
Нет, отвечает Дымов, Он птица большого полёта. Ему до бомжей нет никакого дела.
22
А Перепёлкин сам в квартире жил? Спрашивает пенсионерок Савина.
Нет, сообщает Кузьминична, Квартира коммунальная. Вот Егоровна его соседка.
Егоровна недовольно толкает подружку в бок:
Была соседка, да вся вышла. Теперь полноправная хозяйка всей квартиры.
А что, кроме вас в квартире никто не прописан? Уточняет Савина.
Нет, отвечает Егоровна, Не прописан.
Как не прописан? Возмущается Кузьминична, Егоровна, ты же мне сама недавно рассказывала, что внучку с зятем к себе прописала.
Ну, прописала, поджимает губки Егоровна, Тебя кто за язык тянет? Она ж из органов. Теперь подумает, что это я его из-за квадратных метров убила.
Кузьминична испуганно креститься:
О, Господи! Егоровна, что ты наделала? Это что, правда?
Егоровна снисходительно вздыхает:
Дура ты, Кузьминична. Когда бы я это сделала, если всё время с тобой сидела?
Кузьминична отодвигается от своей подружки.
Так ты же куда-то в тот день отходила.
Куда?
Не знаю.
Вот и молчи, если не знаешь.
Савина решает прервать перепалку женщин:
А что, на жилплощадь Перепёлкина, больше никто не претендует?
Нет, он из детдома, отвечает Егоровна, Комнату получил, когда на Кировском заводе работал. А мы его комнату у него недавно выкупили.
Ты мне об этом не говорила, подозрительно произносит Кузьминична.
А ты у меня не спрашивала.
Когда выкупили? Интересуется Савина.
Недели две назад, говорит Егоровна, Внучка моя предложила, а он согласился. Да его как их? Исполнители хотели из квартиры выселить за долги. Он же за комнату, считай, лет десять не платил. ЖЭК на него в суд подал. Мы и предложили. Долг погасим и двадцать тысяч сверху. Вот он и согласился.
Двадцать тысяч рублей? Спрашивает Кузьминична.
Ага. Рублей, кивает Егоровна, За рубли ты нынче только одну стенку от сарая купишь. И то в рассрочку. Долларов.
Где ты их взяла?
Не украла. Моя внучка с зятем в Китае работали. Вот там и заработали.
А где Перепёлкин держал деньги? Интересуется Савина.
Я не знаю, пожимает плечами Егоровна, Мы ему на сберкнижку перевели, а уж потом куда он их дел, понятия не имею.
На сберкнижку? Переспрашивает Савина.
Да.
Савина поднимается со скамейки.
Спасибо, Егоровна. Вы очень помогли следствию.
Меня за что благодарить? Не понимает Егоровна, Я вообще молчала. Кузьминичну благодарите. Это она вам всё здесь наплела.
Савина, улыбаясь, поворачивается к Кузьминичне, Спасибо, Кузьминична.
Всегда «Пожалуйста»! Отвечает та.
23
Губа приводит Рыданова и Глушко к себе в подвал.
Проходите, не стесняйтесь. Это мои хоромы.
Рыданов осматривается:
Вполне прилично.
Не понимаю я тебя, Губа, говорит Глушко, Ты сказал, что у тебя есть квартира. Зачем тогда жить в подвале?
Это принцип, Ноздря, отвечает тот, Вот взять, к примеру: Валерия Ободзинского. Слыхал про такого?
Нет, отрицательно вертит головой Глушко, Не слыхал.
Темнота! Машет рукой Губа, Валерий Ободзинский самый известный певец советского времени. Золотой голос.
Ну? Удивленно смотрит на него Глушко, Причём здесь он?
Вот он имел всё: квартиру, машину, славу, женщин, богатство, рассказывает Губа. Потом всё бросил и ушёл в «никуда».
Зачем?
Затем, что это не главное. Тлен. Главное внутренний баланс. Человеку это не надо.
Что не надо?
Квартира, машина, слава, богатство, женщины. Нет. С женщинами я, кажется, перегнул. А вот остальное балласт. Человек приходит в этот мир безо всего этого. Голый. И уходит без этого. Там это не нужно.
Так это же там, а не здесь, возражает Глушко.
И здесь тоже, говорит Губа, У меня было всё. Я каждый день горбатился, чтобы заработать и принести заработанное в дом. И чем больше у меня было, тем больше хотелось. Из-за этого я перестал радоваться. И когда я от этого отказался, мне стало легче. Я по ночам смотрю на звёзды. Я радуюсь первым лучам солнца. Мне ничего не надо.
Классно! Вздыхает заворожено Рыданов, Мне бы так.
Подожди, «Губа», останавливает их Глушко, А как же твои жена, дети?
Жена от меня ушла, рассказывает бомж, Дети выросли. У них уже свои дети.
И у тебя ни разу не возникло желание их увидеть?
Я их вижу, когда хочу.
Губа подходит к импровизированному столику, который состоит из двух ящиков, на которых лежит потёртый кейс, накрытый газетой. Из карманов извлекает свёртки и начинает выкладывать на стол.
Сейчас будем обедать.
Рыданов хлопает в ладоши:
Здорово. Я действительно проголодался, гуляя по воздуху.
У нас сегодня будет царский обед, хвастается Губа, С осетриной.
Откуда такая роскошь? Интересуется Рыданов.
На помойке ресторана «Нева» разжился.