Из передней двери браво выскочил молодой человек в форме, открыл дверцу авто и почтительно поклонился. Из огромного чрева элитного автомобиля сначала вывалился средних лет мужчина, а за ним выпорхнула дама неопределённых лет. Одеты они были не по сезону. Мужчина был в смокинге, дама в вечернем платье. Он весь пепельно-седой, она вся огненно-рыжая. Они проследовали мимо склонившегося в почтительном поклоне швейцара, услужливо распахнувшего перед ними стеклянные двери.
В центре холла остановились. Пока она демонстративно стряхивала с себя две снежинки, случайно застрявшие в её волосах, он подошёл к стойке администратора, чтобы получить ключи от номера.
Bonjour!
Bonsoir, ответили ему.
Je voudrais la clef de ma chambre.
Sil vous plait.
Я сейчас вам всё переведу! Не беспокойтесь! Блесну «французским» с онлайн-переводчиком: Он говорит: «Здравствуйте!» Ему отвечают: «Добрый вечер!» Тогда он: «Дайте, пожалуйста, ключ от номера». А ему: «Пожалуйста!» Во как! В общем, поговорили.
Он прихватил положенные галантным дежурным ключи от номера и отошел в сторону. Остановился и снова вернулся к стойке.
Avez vous des messages pour moi?
Есть ли для меня сообщения? Поинтересовался он.
Oui. Ответили ему и протянули конверт.
Merci.
Ну, «Мерси» все знают. Это «Спасибо».
Он кивнул и подошёл к даме, на ходу запихивая конверт во внутренний карман.
Они прошли к лифту, который доставил их на самый высокий этаж в самый навороченный номер.
Это было что-то, заговорила по-русски она, когда они оказались в номере, такого успеха я даже сама не ожидала!
Сара Бернар кусала бы локти, видя твой сегодняшний фурор, подтвердил мужчина, твоё мастерство, Кикочка, улучшается год от года. Ещё лет этак триста, и ты станешь замечательной артисткой.
Но вместо того, чтобы обидеться на эти грубые слова, дама нежно прильнула к мужчине и заворковала:
Ты правду говоришь, Кузенька?
Как твой импресарио импресарио известной артистки Кики Морэ я всегда обязан говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
Номер был шикарным. Апартаменты для президентов, для шейхов, королей и миллионеров. В окне красовалась Эйфелева башня символ Франции и Парижа. Посередине номера возвышалась огромная гора цветов из нескольких корзин.
Извини, Кикочка, вдруг скривился он, но терпеть более нет сил.
Она засмеялась, игриво оттолкнула его, отошла в сторону и плюхнулась в кресло:
Столько лет, а ничего не меняется!
Ничего подобного, он помахал пальчиком в знак протеста, меняется среда обитания, и снова заурчал, как чеширский Кот, можно, Кикочка?
Хорошо, весело согласилась она, всё равно завтра съезжаем отсюда.
Он, чрезмерно довольный разрешением, подошел к огромному камину, стал на четвереньки, засунул голову внутрь и жалобно-жалобно завыл.
Этот вой был таким пронзительным, к тому же усиленный дымоходом, что моментально разнёсся по всему зданию.
В одном из номеров гостиницы с одной постоялицей от воя случился удар прямо в туалетной комнате. Услышав его, она подпрыгнула на унитазе, как реактивная ракета, проскочила через всю комнату и рухнула, словно «Челленджер» на взлёте, между ванной и биде.
Все посетители ресторана, находившегося на первом этаже отеля, замерли и с подозрением посмотрели в сторону кухни: «Неужели там из кого-то делают бифштекс. С кровью?» Один из них выронил вилку, которая со звоном полетела на пол. Второй с перепуга отбросил в сторону бокал, треснувший от резонанса, вызванного воем. Третий просто свалился со стула. У ресторанного певца нота застряла в горле, и он захлебнулся своим чудным тембром голоса. Официант выронил разнос, заставленный всякими блюдами.
Пешеходы, проходившие мимо отеля, как при воздушном налёте, повалились на землю и начали отползать подальше от гиблого места.
Дежурный администратор с перепуга нажал кнопку пожарной тревоги, чем ещё больше напугал перепуганных жильцов и прохожих. Во всём отеле всё зазвенело, завыло. Противопожарная система включилась и начала заливать водой коридоры и номера. Все жильцы и работники отеля повалили прочь, сметая всех и вся, из здания на улицу. Некоторые начали выпрыгивать из окон.
И лишь в одном номере весело смеялись, глядя на эту картину: известная артистка Кика Морэ и её импресарио.
И лишь в одном номере весело смеялись, глядя на эту картину: известная артистка Кика Морэ и её импресарио.
А вот и скорая помощь пожаловала! веселился Кузя.
И действительно: к парадному входу отеля с сиреной подскочила машина скорой медицинской помощи. Из неё выскочили санитары, схватили носилки и помчались внутрь здания.
Потом, как всегда, пожарные и полиция приедут, вздохнула артистка.
Ей быстро надоела происходившая возня, и она отошла от окна к огромному букету цветов, погладила его, пытаясь обнять.
Как они пахнут!
Среди сотен роз обнаружила визитку очередного поклонника, осторожно, чтобы не уколоться, извлекла её.
Маленький картонный четырёхугольник оказался не визиткой, как она подумала прежде, а посланием. На нём было всего лишь одно слово: «Пора!»
Кузя, ойкнула она, смотри!
Мужчина, нехотя, оторвался от окна, подошёл к ней, взял из рук бумажку, прочёл. Торопливо достал из внутреннего кармана своего пиджака конверт, который получил у стойки администратора, нервно вскрыл его, выудив содержимое.
Это был листок с одним словом: «Пора!»
И мне пришло, растеряно сказал он и опустился в кресло, пора возвращаться домой раньше, чем хотелось бы.
Чего ты расстраиваешься, Кузьма, тихо произнесла женщина, зимой в России хорошо.
4
А это уже теплее. В некотором царстве, в некотором государстве в России, то есть
Ханты-Мансийский округ.Где-то в тайге.А ещё говорят, что этот лесничий появляется всегда, будто из-под земли и под землю уходит, рассказывал один мужик двум другим, сидящим рядом с ним у костра, странным личностям.
Прямо Рэмбо какой-то, скептически произнёс Второй.
Брехня! махнул рукой Третий.
Сидели они на небольшой полянке под старой березой. Вокруг был зимний лес, трещавший вверху заледенелыми голыми ветками.
Вот истинный крест, настаивал Первый, Народ говорит, что этот самый лесничий столько нашего народа поизвёл, что и не сосчитать вовсе. Щёлкает нас братков-охотников, как семечки.
Терминатор, что ли? иронично спросил Второй.
Брехня всё это! зевнул Третий.
Брехня? Вот прошлым годом, говорят, не унимался Первый, пошли косой Гришка с хромым Васькой капканы на мелкую зверюшку ставить. Быстро управились расставили. Как водиться после этого закусили хорошо и к вечеру домой пошли. Идут, значит, они по дорожке, глядь, а впереди
«Мёртвые с косами стоят и тишина!» закончил за него Второй.
Знамо дело: закусили прилично, вот хренотень всякая и видится, продолжил Третий.
Нет, пропустил шпильку мимо ушей Первый, впереди на дорожке все их капканы, те, что они целый день устанавливали, в рядочек лежат. Их дожидаются.
Второй и Третий недоверчиво переглянулись, но примолкли. А Первый, вдохновлённый этой победой, продолжил:
Цельную ночь трудились капканы изнова расставляли. К утру, уставши, закемарили. А когда проснулись, чуть ума не лишились: все их капканы вокруг них расставлены. Кружочком. Да так плотно друг к дружке, что не пройти меж них, не то, что проехать.
Ну и что? Хором спросили Второй и Третий.
А то, понизив голос, тихо сказал Первый, что выйти из круга капканьего они не могли. Только щелку, какую приметят, только в неё направятся, а капканы, будто живые на них, как собаки кусачие, кидаются. Цельных три дня и три ночи они в этом плену просидели голодные и холодные, пока их Служба спасения не нашла и не высвободила. С тех тор хромой Васька окосел, а косой Гришка охромел. Они про эту катавасию сразу же куда надо стукану в общем, сообщили, но никто им, бедолагам, не поверил.
Чего ж? Удивились Второй и Третий.
А возле них десяток пустых бутылок из-под водки нашли. Будто кто-то специально их по всему лесу собрал и им подкинул. А они, горемычные, за трое суток и капли в рот не брали, всё, что с собой принесли, в первый же день уклюкали, а откуда эти бутылки взялись, знать не знали, и ведать не ведали. Вот потому никто и не поверил, хоть они божились и землю грызли.
Мистика прямо, сыронизировал Второй, меньше пить нужно было!
Брехня! подвёл итог Третий.
Во-во! Все так говорили. Брехня брехнёй, не знаю, как вы, а я меры предосторожности принял, снисходительно произнёс Первый, а вы, как хотите.