1.1. Проблема средств производства
Одной из главных целей социалистического переустройства мира является устранение несправедливого деления общества на богатых и бедных. Научный социализм в своем развитии от идеи утопического социализма о полном равенстве пришел к идее устранения чрезмерного неравенства, т.е. такого, которое происходит от несправедливого присвоения одними плодов труда других. Марксизм указывает, что так могут поступать собственники средств производства. Этот тезис никем не оспаривался. Однако он по-разному развивается в нескольких социальных доктринах. Сторонники каждой из них остро полемизируют с приверженцами других. Социалистическая и коммунистическая доктрины предписывают обобществление средств производства. Социал-демократическая и либеральная доктрины ведут к политике, при которой частная собственность на средства производства сохраняется, но справедливость распределения продуктов труда ставится под контроль государства и профсоюзов.
До сих пор неизвестно, как следует обобществлять средства производства. Маркс не опубликовал каких-либо мыслей по этому поводу. Известны только его характеристики возможных ошибок при обобществлении, содержащиеся в «Экономическо-философских рукописях». Неудивительно, что все попытки устранения частной собственности на средства производства завели страны, в которых они предпринимались, в тупик.
Взяв власть, большевики решили устранить частную собственность, отняв ее и обратив в государственную. Так не поступают в отношении социально-экономических институтов, имеющих многовековую историю. Прозвучали громкие голоса протеста. Его суть со всей убедительностью выразили нравственные авторитеты того времени А.М. Горький в «Несвоевременных мыслях» [34] и В.Г. Короленко в письмах к Луначарскому [83].
Однако большевики упорно пытались воплотить свою идею в жизнь. Более того, они выдвигали лозунги типа «Грабь награбленное» и не опровергали предположений о том, что собираются «все взять и поделить». Это, конечно, способствовало росту числа их сторонников среди бедноты. При этом Белое движение не выдвинуло вообще никакой идеи об установлении справедливости и, следовательно, не имело исторического будущего.
XX век показал, что лучшей дорогой к справедливости является та, которая следует социал-демократической или либеральной доктрине. Поэтому можно утверждать, что Февральская революция поставила нашу страну на верный путь. Но он многим представлялся долгим и неизвестно к чему ведущим, Временное правительство медлительным и даже бездеятельным. Иначе выглядели большевики: страстные, решительные, выстрадавшие свои убеждения в тюрьмах и ссылках, в привлекательных лозунгах объяснявшие, как нужно преобразовывать Россию Что же на самом деле ждало страну, пошедшую за ними?
1.2. Первый переходный период
Ленин многократно разъяснял, что в переходный период от капитализма к социализму общественно-экономическим строем России должен быть государственный капитализм того типа, который установился в Германии. Он писал: «поставьте на место государства военного, юнкерского, буржуазного, империалистского, тоже государство, но государство советское, т.е. пролетарское, и вы получите всю ту сумму условий, которая дает социализм» [88, т. 36, с. 300]. Но в РСФСР, в отличие от Германии, средства производства находились не в частной собственности, а в собственности государственной власти. Поэтому экономические функции советского государства включали не только обеспечение справедливости в трудовых отношениях, но и управление производством всего и вся. Этим утвердившийся в нашей стране экономический строй принципиально отличался от всех остальных, включая разные формы государственного капитализма.
То, что государство обязано обеспечивать справедливые трудовые отношения, безоговорочно признается социалистическими и рабочими партиями. В XX веке был накоплен большой опыт профсоюзной борьбы за права трудящихся и развития трудового законодательства. СССР поддерживал рабочее движение во всех странах мира. А что происходило в нем самом?
Советское государство, возобладав собственностью на средства производства и таким образом уничтожив буржуазию как класс эксплуататоров, само стало эксплуататором, а все граждане, кроме колхозников и кустарей, наемными работниками. Поэтому советская власть не могла быть объективной в правовом регулировании трудовых отношений и особенно в разрешении трудовых споров. К тому же советское законодательство вплоть до 1989 г. обходило молчанием право на забастовку, которое пролетариат заставил царя признать и юридически оформить еще в 1905 г. И это при том, что 18 сентября 1973 г. СССР ратифицировал «Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах», одобренный Генеральной ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г. Его пункт 1d статьи 8 обязывал страны-участницы Пакта обеспечить право на забастовки.
Советская власть изначально признавала, что не умеет организовывать производство и управлять им. Попытки использовать для этих целей буржуазных специалистов, сдавать предприятия в аренду и привлекать концессионеров результатов почти не дали. Причина этого крылась в том, что предприятия не имели капитала. Поэтому им нечем было гарантировать возврат кредитов и ответственность по договорам. Оставалось только государственное поручительство, но оно не приобрело характера социально-экономического института. Понятно, что в таких условиях стандартные методы хозяйствования оказались непригодными. Нужны были принципиально другие, во многом, невиданные.
1.3. Советская система хозяйственного управления
Большевики использовали традиционный для феодальных монархий способ управления указами (декретами, директивами, постановлениями), согласовывая их между собой с помощью государственных планов. Для разработки таких планов 21 августа 1923 г. была создана Государственная Комиссия СССР по Планированию (Госплан СССР). В 1931 г. в Госплане был сформирован экономико-статистический сектор, включивший в себя Центральное статистическое управление (ЦСУ), созданное 25 июля 1918 г. Тем самым лишний раз была подчеркнута роль статистических данных для планирования. В Политическом отчете XIV съезду ЦК ВКП(б) (13 декабря 1925 г.) Сталин сказал об этом так: «Мы верим в то, что ЦСУ есть цитадель науки. Мы считаем, без цифр ЦСУ ни один управляющий орган рассчитывать и планировать не может» [136, т. 7, с. 329].
Понятно, что не только сбор и анализ статистических данных, но и вообще все, что необходимо для планирования, требует использования научных методов. Поэтому «цитаделью науки» должно было быть не только ЦСУ, но и Госплан в целом.
Но были ли социально-экономические науки в состоянии играть столь важную для нашей страны роль? К сожалению нет. И это при том, что первая математическая модель народного хозяйства была представлена Леоном Вальрасом в работах 1873-1885 гг., а в 1925 г. была опубликована статья В.В. Леонтьева «Баланс народного хозяйства СССР. Методологический разбор работы ЦСУ»{6}.
Эти основополагающие труды не получили надлежащего развития и использования, поскольку, во-первых, в СССР не публиковались нужные экономистам статистические данные, и, во-вторых, руководство страны не желало слушать рекомендации ученых{7}. К тому же почти до самого конца XX в. не существовало вычислительных машин, мощность которых была бы достаточна для расчетов реалистических народно-хозяйственных планов.
На что же надеялись большевики, пытаясь централизованно управлять страной? Ответ на этот вопрос мы находим в Политическом отчете ЦК ВКП(б), представленном Сталиным XV съезду. В отчете особенности советского руководства народным хозяйством в отличие от капиталистического охарактеризованы следующим образом: «Там, в капиталистических странах ошибки отдельных капиталистических трестов, синдикатов, тех или других групп капиталистов исправляются стихией рынка. Слишком много произведено, будет кризис, но потом, после кризиса, хозяйство придет в норму. У нас другое дело. Каждая серьезная заминка в торговле, в производстве, каждый серьезный просчет в нашем хозяйстве кончается не тем или иным отдельным кризисом, а бьет по всему народному хозяйству. Каждый кризис, будь то торговый, финансовый, промышленный, может превратиться у нас в общий кризис, бьющий по всему государству. Поэтому от нас требуется особая осмотрительность и прозорливость при строительстве. Поэтому мы здесь должны руководить хозяйством в плановом порядке так, чтобы просчетов было меньше, чтобы наше руководство хозяйством было архипрозорливым, архипредусмотрительным, архибезошибочным. Но так как, товарищи, мы, к сожалению, не отличаемся ни особой прозорливостью, ни особой предусмотрительностью, ни особыми способностями безошибочного руководства хозяйством, так как мы всего только учимся строить, то у нас ошибки бывают и будут еще впредь. Поэтому мы должны строить с резервами, нам необходимы резервы, которые могли бы покрывать наши прорехи. Вся наша работа за последние два года показывает, что мы не гарантированы ни от случайностей, ни от ошибок. Чтобы обеспечить себя от всех этих случайностей и неизбежных ошибок, нам нужно усвоить себе мысль о необходимости накопления резервов» [136, т. 7, с. 300301].