Три истории из реальной жизни
Любовь и музыка. Трудная работа. Дорога к дому
Сергей Лемехов
Редактор Илона Пшегодская
Корректор Александра Решетникова
Дизайнер обложки Илона Пшегодская
Фотограф сайт Pixabay sasint
Фотограф сайт Pixabay Free-Photos
© Сергей Лемехов, 2020
© Илона Пшегодская, дизайн обложки, 2020
© сайт Pixabay sasint, фотографии, 2020
© сайт Pixabay Free-Photos, фотографии, 2020
ЛЮБОВЬ И МУЗЫКА
Russian XXX-story
I
Вовку Владимира Ивановича судьба не любила; била и швыряла Вовку из одной крайности в другую: из Франции в Японию, от лягушек к медузам. Но и он на вызов отвечал достойно: не пил из мелкой посуды. Всё как-то не приходилось. Во Франции пьют только виноградное вино из пол-литровых бокалов, а если коньяк наливают, то в такой фужер, что с горшком перепутать можно. В Японии, как оказалось, дела обстоят не лучше. В Страну восходящего солнца он приехал по обмену между двумя ядерными исследовательскими институтами. Его сослали на два года, чтобы помогать писать диссертацию японскому коллеге. Работа непыльная и даже в некотором смысле интеллектуальная: то, что сам не сделаешь, другому для пробы «научный поиск» посоветовать можно. Поселили Владимира Ивановича в отдельной многокомнатной квартире в Токио. В первый же вечер, когда собрался Вовка наедине с нелёгкими мыслями и литровкой «Столичной» ответить достойно на новый удар безжалостной Судьбы, вдруг обнаружилось, что во всём доме нет рюмок. Есть только три высоких цилиндрических стакана. Все равны как на подбор, и с ними Вовка с французских гор. Понять меру стаканов было нелегко: пришлось разлить всю бутылку на троих, а по нулевому остатку определить мерку. Оказалось, что стаканы по 0,333 и три в периоде. «Дурацкая британская система. Нашли, у кого учиться. В этом деле, как и в науке, мы первые. Так нет же, у британцев переняли, а они до сих пор ездить по правильной стороне не умеют всё налево норовят уйти». Итак, мерку он установил, но по традициям питейного искусства (которому он собирался, между прочим, обучить своего аспиранта «Пусть приобщается к богатству русской культуры») переливать обратно в бутылку нельзя. «Но столько-то мне не выпить Или?.. Нет, не выпить. Не выпить? Ну, ладно, выпить! А зачем? Отметить новый изгиб судьбы». Так сам с собой разговаривал Вовка. Но на три стакана у него закуски не было. Делать нечего пришлось искать «подстаканников».
Решение принял Вовка легко с гадостью расставался просто: никогда не жадничал. Но найти в чужой стране, да ещё и вечером подстаканников дело непростое. Совсем не то, что в Москве или в любом другом уголке необъятной России. А в Японии? В стране человек пять-десять говорят по-английски, да и те работают в правительстве. Их пригласить это нереально. Искать на улице водка выдохнется. То, что она ещё и согреется, его не смущало: приходилось пить и тёплую, а японцы саке сами на огонь ставят, чтобы температуру тела приняла, и чувствуют её лучше градусника. Нет, тёплая водка его не смущала. Но где же взять вечером подстаканников?
Вовка думал. Вот тогда и пригодился ему весь научный интеллект с умением анализировать и делать правильные выводы.
Идею познакомиться с соседями он не рассматривал серьёзно: знал по Франции, что за месяц в письменном виде пригласить необходимо, а потом накануне подтверждение дать. «Совсем опаскудились со своим принципом privacy». Были и другие соображения: со стаканом не пойдёшь, а к себе не затащишь: если японец ботинки скинул, то до утра вновь не наденет, даже если землетрясение случится. Этот solid факт Вовка знал по рассказам друзей, кто уже отбыл своё в Японии. Переводя взгляд от стаканов к двери, он думал, начинать или не начинать? Но отсутствие достаточной закуски говорило, что ответ начинается с частицы не. «Так, начнём с самого начала. Как я сюда попал? Через дверь. Хорошо, а раньше? Была ещё одна дверь в подъезд. Стоп. Что было в подъезде? Мне сказали на плохом русском Здраствуйте. Мужик, который там сидел. Ага! Беги за ним, пока не ушёл! А что я ему скажу?.. Не скажешь, а спросишь. И что же?.. Да что угодно! Где утюг? Утюг По-английски он может не понять вопрос, а по-русски уж точно не знает. Хуже, если поймёт. Ответит, что нету, и что тогда? Что-то другое тогда нужно спрашивать Стоп, ещё раз. Спрошу его про горячую воду: hot water. Пусть покажет на примере крана. Show me, я, мол, чайник. Это он поймёт, а потом и переход к горячительному стакану логично станет выглядеть. Пошли!» дал команду сам себе Вовка и спустился на этаж вниз, к вахтёру.
На свою беду и Вовкино счастье вахтёр ещё не ушёл домой. Никто за ним не следил, но он сидел до восьми, как было положено.
Ещё час, сказал вахтёр по-английски и заулыбался.
Вовка обрадовался: вахтёр при исполнении, и пойти показывать кран с горячей водой русскому чайнику не отказался. Наличие горячей воды в квартире скоро стало очевидным, и вопрос исчерпался сам собой. На всякий случай вахтёр показал все краны, что имелись в квартире, и думал, что теперь его миссия кончилась. Людям свойственно заблуждаться.
Вовка широким жестом левой руки от плеча пригласил вахтёра глянуть на стол, а затем коротко призвал к стакану, повернув кверху сжатые в кулак пальцы, и резко развернул гнутые трубочки в ладонь. На лице вахтёра мелькнуло замешательство: он при исполнении, но обязан быть со всеми вежливым и уступчивым. За час с другими жильцами стрястись ничего уже не могло, если за целый день живы-здоровы остались. Вахтёр согласился и первым крикнул «Банзай!» Вовка повторил, но получилось как-то эротично: «Вонзай!» Вахтер отхлебнул не сильно много, решил Вовку поправить и, приподняв на четверть опустошённый стакан, крикнул ещё раз «Банзай!» Хитрый русский учёный сразу воспринял неожиданно свалившуюся подсказку и вторично (но умышленно) исказил важное слово. Японец отпил и решил поведать русскому, что это слово означает. Ему казалось, что если Вовка узнает смысл, то не будет перевирать это важное для всех японцев слово. Выходило, что оно означает что-то вроде короткой молитвы «Будем жить». Произносится утвердительно, но в голосе должна звучать надежда; «Nothing for sure». Так, постепенно обретая знания, Владимир Иванович потерял первый стакан. От своего он едва пригублял и потому не закусывал: берёг закуску на свой индивидуальный скорбный пир по невзгодам тяжёлой Судьбы.
Японцу очень хотелось закусить, но, видя, что хозяин этого не делает, и он стоял в стороне от съестного пил из стакана, а закусывал вприглядку. Ничего хорошего про русских вахтёр думать уже не мог: кран с горячей водой не находит, водку пьёт глубокими стаканами и не в состоянии повторить корректно японское слово «Банзай». Не в пример японцу, Вовка про него думал хорошо: «Крепкий парень. За пять минут опрокинул и без закуски. Ну воля, ну характер! Этот будет бонзать!»
Стакан был пустой, и вахтёр поспешил к двери. С большим трудом ему удалось надеть ботинки, но зашнуровать сил уже не осталось, и поймать ручку, чтобы открыть дверь, он не смог. Вовка помог с дверью и даже пошёл провожать вахтёра на его рабочее место доносить вахту до восьми.
There is a lift here, заплетаясь языком, сказал вахтёр, поддерживаемый Вовкой.
Wow, it is okay! обрадовался Вовка, что не придётся валиться с ношей по ступенькам. Могучим сложением он не отличался. Остатки сознания японец потратил, чтобы восхититься стойкостью и заботливостью нового жильца из России: пили на равных, но какая разница в подготовке!
Владимир Иванович был тронут оценкой и хотел уже поведать, как он когда-то но японец, принесённый на место, отпал и не реагировал. Деликатно укрыв его пледом, что нашёлся в каптёрке, да поправив голову, чтоб легче дышалось, Вовка удалился обратным ходом.
Войдя в лифт, он обнаружил важное обстоятельство: надписи на двух языках: иероглифы и по-английски. Одна из кнопок та, что красного цвета, извещала, что её необходимо нажать при emergence, то есть при крайних обстоятельствах. Обстоятельства у него были крайние, и лучшего повода не найти. Стоя в створках дверей лифта и мешая им закрываться, он нажал на красную кнопку и стал ждать. Через пять секунд последовал ответ, но по-японски. Володя перебил оператора:
Help me, please. I am inside and I cannot find my way out of here.
Just a moment, I will be right there in a couple of minutes, ответил оператор.
«Вот, а говорят, они английский не знают. Врут, получается. Кого не спросишь в доме все отвечают», сам себе сказал Вовка с упрёком. Доля правды в его словах была: в этом доме по-английски говорили. В институте, где ему предстояло работать, было несколько человек с семьями из Америки, Европы и России. Жили компактно. Поэтому на вахте и в техническом обслуживании работали по найму те, кто мог объясняться на доступном языке. Но на почтовых ящиках все надписи только по-японски. Понять, кто из жильцов русский, а кто местный, новичку невозможно. Вот и приходилось Вовке работать как в рейде на импровизациях.