Когда раздался звонок в дверь, я со всех ног бросился открывать. Пришел сияющий Астахов с пивом. Мы расположились на кухне, перетирая последние новости, в основном, Сенькины приключения.
Лучше б коньячку притаранил, хмыкнул я.
Наивный Астахов выпучил глаза, восприняв мой подкол со всей серьезностью, но вскоре оттаял:
Не время щас заливаться, дружище, подожди до вечера.
А что будет вечером?
Я выведу тебя в свет!
Фанфары и барабанная дробь. Только света мне не хватало.
Не артачься, все решено. Я познакомлю тебя с настоящими людьми! Мы с Линдой познакомим.
Сеня ничего не хотел слушать про футбол вечером, про то, что я не желаю никого видеть и ни с кем общаться
Слушай сюда: если нестарый, симпатичный чувак сидит в субботу дома и ждет вечера, чтобы посмотреть матч, то Сеня повращал глазами, подбирая слова, он находится в очень плачевном состоянии.
Спорить я не стал.
А вы не могли бы оставить меня в покое? спросил я, тая глупую надежду на положительный ответ.
Нет, Астахов был категоричен, не можем. Особенно Линда.
Я засмеялся. Апостолы Петр и Павел были очень разными, особенно Павел!
В восемь мы с Лин за тобой зайдем. Попробуй только удрать! И еще: приведи себя в порядок, все-таки
Ровно в восемь Линда и Сеня пришли ко мне. Голову я вымыл, как и обещал. Напялил серый свитер и относительно новые джинсы. Линда выглядела необычно в длинной черной юбке и оранжевом вязаном джемпере, который красиво оттенял ее бронзовую кожу. Только Сеня верен себе и не потрудился сменить клетчатую рубашку на что-то более презентабельное. Уж не знаю, что это за «настоящие люди».
Место тусовки на отшибе, и ехать пришлось битый час. Найдя нужный обшарпанный дом, мы поднялись на четвертый этаж и позвонили в хилую дверь. Открыла молодая угловатая женщина и впустила в чистенькую тесную прихожую, заставленную обувью всевозможных моделей и размеров. В гостиной не протолкнуться, но оказалось, забиты и остальные комнаты.
Мы втроем плюхнулись в большое кресло. Линда рассказала, что квартира принадлежит супружеской паре Маше и Владимиру. Они очень образованные интеллигентные люди, а это сборище их друзья (и знакомые их знакомых). Собираются они тут регулярно и ведут философские споры. Кто-то из начинающих литераторов зачитывает рассказы или стихи, некоторые играют на рояле в общем, понятно. Маша троюродная сестра Линды.
Люди как люди: бледнолицые философы, пылкие мужланы, молчаливые астральные путешественники, самодовольные дамы, курившие, как паровозы, и почему-то уверенные, что сигарета придает им экстравагантный вид. Глотка свежего воздуха я не ощутил, ни в прямом, ни в переносном смысле. Я общался и был открыт всему новому, но почему-то душа этого нового не получила. Зато старое накатило: здесь оказался Энди гитарист, место которого я занял, когда он ушел из группы Данчера. Кажется, он совсем не рад встрече: смотрел волком и поздоровался сквозь зубы. Странно как-то
Лин повезло больше: нашелся здесь не поймешь откуда взявшийся англичанин, над которым все издевались, но Линда его приголубила. Она прекрасно говорит по-английски и, не упуская возможности потренироваться, познакомилась с ним. Дэвид Колдуэлл, на вид лет тридцать, одет в бабушкинский свитер и брючки со стрелочками, в лице ничего кельтского, но морда нерусская, видно сразу. Линда играла ему на рояле в соседней комнате и, по-моему, даже пела.
Сеня мило беседовал с крошкой-кудряшкой легкомысленного вида по имени Катя. Типичная неформалочка в шипованом кожаном барахле и с крашеными волосами.
Наобщавшись вдоволь, я пришел на кухню, где Маша напоила меня чаем. Вопреки Сениным ожиданиям спиртного не было. Маша не похожа на гениальную даму, которой плевать на внешность: маникюр идеальный, впрочем, как и прическа. Я отмечал эти детали бессознательно и, уж конечно, ни с кем ими не делился просто в юности меня сразила мать, и потрясение до сих пор свежо в памяти. Всю жизнь я думал, что у мамы рыжие волосы и красивая фигура, но оказалось, волосы она красила, а фигуру утягивала и носила лифчик с каким-то там эффектом Короче, чтоб грудь казалась больше, чем на самом деле. Почему-то я рассказал об этом Маше за чаем.
А можно спросить, как ты это узнал? отсмеявшись, спросила она.
Просто увидел в ванной этот несчастный лифчик и краску для волос.
Маша стала хохотать пуще прежнего. Да, хорошенькая интеллектуальная беседа!
А хочешь, по руке погадаю? подмигнула она.
Я согласился никто мне раньше не гадал. Маша долго рассматривала мою ладонь, бубня непонятности про холмы Венеры.
Это руки не интеллектуала.
Я и не претендую
Это руки артиста! Художника. Или человека, как-то связанного с искусством.
Что, мозоли на пальцах? засмеялся я.
Да нет, отмахнулась Маша, продолжая изучать мою лапу, и пальцы, и форма ногтей, и запястья короче, все. А еще, друг мой, ты очень умный!
Я покатился со смеху. Вот уж не ожидал!
Предсказывать мне судьбу Маша не стала этого она еще не умеет. Что ж, сам узнаю, когда придет время.
Линда и профессор Колдуэл, наконец, перестали щебетать, и подруга вернулась в мое неинтеллектуальное общество. Колдуэл именно профессор, ибо в Англии любого институтского преподавателя называли профессором, будь он хоть ассистентом. Математик, в общем. Точнее, инженер. У него какие-то дела с нашим КБ.
3 марта, воскр.
Что-то подсказывает, что в группе я не задержусь. Все хорошо, отношения с ребятами всегда были нормальными, возможность реализоваться есть, но что-то мучает, сам не знаю, что. Наверное, дозреваю до сольного проекта. До «неожиданной стороны», будь она неладна. Хорошо бы ее увидеть самому я смертельно устал от себя, жующего сопли и оплакивающего невзаимную любовь и порушенную славу в любимом городе. Хочу писать свои песни и играть их, неважно, нравятся они еще кому-то или нет. Надо освободиться от груза на сердце записать, что накопилось, и забыть.
Надо поговорить об этом с Линдой, она всегда меня понимает. Если надумаю записывать альбом, на ее помощь могу рассчитывать стопроцентно. Сеня, думаю, тоже не откажет с ударными, если я не заставлю себя прописать их. Могу, конечно, все сам сделать. Возможно, именно с лиричными и романтичными песнями так было бы правильнее всего. А уж если я не поленюсь хлопотать насчет концертов, надо привлекать ребят. Причем, энтузиастов платить сессионщикам нечем.
Я названивал Лин весь вечер, но она не брала трубку.
4 марта, пон.
Сеня с Катей шли мне навстречу, когда я выходил за ворота института. Меня не покидала мысль, что они не смотрятся вместе. Домой шли втроем, и девчушка почему-то проявила недюжинный интерес к моей персоне, засыпала меня вопросами, на половину из которых отвечал Арсений. Ее удивляло, что я ушел из дома в семнадцать лет, что жил в Питере год, потом отслужил в армии, поступил в ЛГУ, а через два года вернулся сюда.
А на что живешь? спросила Катя.
На стипендию.
Она недоверчиво хмыкнула.
А еще он пишет фонограммы, минусовки, миксы для танцулек и делает классные аранжировки, пропел Арсений, хороший минус кучу денег стоит!
Я отвернулся, чтобы не рассмеяться. Про пацанов, которых я порой учу терзать гитару, слава Богу, промолчал.
Через некоторое время безмолвной прогулки (лишь подобие снега хлюпает под ногами), Катя спросила, кокетливо склонив голову и улыбнувшись:
А почему ты такой немногословный?
Он настоящий викинг, отколол Сеня.
Катя кивнула. Забавная она, как Цоевская восьмиклассница.
Дойдя до своего дома, я молча махнул им рукой. Даже улыбнуться не хотелось. Не было настроения ворошить свою биографию, да и открывать душу незнакомой девчонке, которая смотрит в рот.
5 марта, вторн.
В столовке, на большой перемене, захлебываясь слюной, Сеня рассказывал, что вчера видел Линду «с этим англичашкой».
Нет, ну представляешь?! Идут себе по проспекту, щебечут на английском, бла-бла-бла, бла-бла-бла так и воркуют!
Я смеялся от души. Сенька учит немецкий, он чужой на празднике жизни!
Ну, тебе-то что? Может, это тот, кто нужен Лин. Может, это ее судьба?
Э, нет, друг мой, ты неверно рассуждаешь. Этак он ее и в Англию увезет!
Ну, если ей захочется, пусть везет.
Хотя, я буду ужасно скучать
Мы национальное достояние не отдаем! горячился Сеня.
Что это он так за Лин беспокоится? Никак влюбился?
У тебя же Катя есть.
Астахов скривился:
Это так, время провести. Кстати, ты ей жутко понравился. Отбей ее у меня, ради Бога!
Вот еще чтобы молодежь сопленосая мне на шею вешалась!
Жаль, сегодня нет Лин, вместе бы посмеялись. Надо бы ей позвонить.