Да вы всё не правильно делаете! И сидите не сяк, и квохчите не в такт, ну кто же эдак устраивается на насесте, а ну-ка дайте-ка я вам покажу петушится он. И начинает перед курами целый спектакль устраивать. Заберётся к ним на жёрдочку, лапками за неё ухватится и пытается выпятиться таким образом, чтобы можно было шпорами похвастать.
Гребешком трясёт, хвост распушает, шейку вытягивает, кукарекать старается. А жёрдочка-то тонкая только на кур и рассчитанная, а петушок-то молодой, неопытный, удержаться ему сложно, возьми да и оборвись с неё. И всегда он так неловко, так нелепо падал, что большой ворох всякой чепухи из сена и соломы в воздух поднимал.
И так каждый раз. Ну как ни начнёт воображать-важничать, так обязательно и свалится. Наведёт в курятнике тарарам да суматоху, и убежит восвояси, чтобы старшие куры не заставили его порядок наводить. Но вскоре курам всё это безобразие надоело, и когда он, в очередной раз, пришёл к ним в курятник забавляться, то они его просто не пустили.
Пошёл отсюда петух заполошенный! Тебе бы только хвалиться да шалить, а нам потом за тобой убирать! говорят они ему, да гонят проказника прочь. Ну а петушку делать нечего, он покудахтал на кур, покудахтал, да и отправился в дальний угол птичьего двора, к старому индюку приставать. Пришёл к нему в загон и давай его поучать.
Ну, кто же так хвост веером распускает, негоже это, вот я тебе сейчас покажу как надо прокукарекал он и начал перед ним красоваться, своим хвостом фигурные фортеля выделывать. Да так навыделывался что у него голова кругом пошла, и он от такого кружения на бок шлёпнулся. Лежит головой крутит, крылом хлопает, на индюка смотрит, а тот у него в глазах двоиться да бородкой потрясывает.
Не правильно ты индюк свою бородку носишь, не должна она у тебя с клюва вниз свисать вновь кукарекает петушок, и еле приподнявшись, в запале не разобрав, что к чему, опять давай на индюка прыгать-скакать, да пытаться тому бородку подправлять.
Ну, какому же индюку понравиться, когда ему всякий там петушок-глупышок бородку поправлять норовит. Ну не терпят индюки к себе такого отношения. Вот и этот индюк не стерпел да и устроил петушку-задаваке хорошую взбучку. Да такую, что отбил у него всякую охотку к индюкам приставать.
Эх, индюк-индюк ничего-то ты так и не понял, ни как правильно хвост держать, ни как бородку носить, а ведь я тебе добра желал обиженно прокукарекал петушок индюку, и тут же собрался пойти ещё куда-нибудь, ещё кого-нибудь начать поучать. Посмотрел он по сторонам, взглянул на птичий двор, а идти-то ему и некуда, он ведь весь его уже исходил-излазил, везде побывал и всем на нём надоел-наскучил. Никто с ним ни дружить, ни просто говорить не хочет.
Пойдёт он к уткам, а они от него уплывают. Кинется в курятник, а куры перед ним дверь закрывают. Ну а к старому индюку он даже и вязаться не стал, а ну как опять трёпку задаст. Вот и обуяла петушка скука-грусть-тоска. Походил он так, походил, поклевал пшена, попил водички, малость клюв почистил, а поиграть-то ему всё равно охота, а не с кем, все от него отвернулись. Вот тогда-то, и решил петушок поиграть с самим собой.
Ах, не хотите моих советов слушать, со мной играться не желаете, так я и без вас обойдусь. Мне бы вот только что-нибудь интересное удумать! гордо прокудахтал он, и стал размышлять, чем бы ему таким заняться.
Думал-думал, что ему делать да и придумал за своим собственным хвостом гоняться. Шейку свою длинную повернёт, головушку наклонит и ну по пёрышкам на хвосте клювом чиркать. Да так зайдётся, так заиграется, что и не остановить его. Крутится-крутится, словно волчок, за хвостом гоняется, клюёт его, клюёт. Ох, и понравилась же ему такая игра.
Так он и стал играть сам с собой, со своим собственным хвостом, и никто ему уже и не нужен. И всё бы ничего, но однажды в задоре игры он совершенно случайно, даже и не заметил, как это случилось, выдернул из хвоста одно пёрышко.
Ох, как интересно, вот так-так! удивлённо воскликнул он и стал рассматривать пёрышко. А посмотрев повнимательней, заключил.
Да оно мне за мою игру наградой станет, вроде эдакого приза за победу! гордо прокукарекал он, а потом весь вечер носился с этим пёрышком по птичьему двору, показывая его всем и каждому.
Смотрите-смотрите, какая у меня награда есть! Я сегодня сам себя за свой хвостик поймал! Я его победил, он не смог от меня убежать! шумно кукарекая, восторгался он своей придумкой играть с хвостом в догонялки.
Но никому и дела не было ни до самого петушка, ни до его утех. Все на птичьем дворе занимались своими делами-заботами, им не сильно-то и хотелось тратить своё драгоценное время на забавы игривого забияки. Ну а самому же петушку затея выдёргивать из своего хвоста по пёрышку всякий раз, когда он его догонял, пришлась по душе.
И с этого момента у него всё так и повелось. Поест, попьет, погуляет петушок, и давай со своим хвостом забавляться, постоянно выдёргивая из него по пёрышку. Дёргал он их так, дёргал и вот в один прекрасный момент они-то все и закончились.
Как так! Что такое! Куда это мои пёрышки подевались! И почему это они у меня снова не вырастают, а ну-ка начинайте расти! Да что же это за хвост такой! возмущался и злился петушок, поглядывая на свой беспёрый, совершенно лысый кончик хвоста.
Да только зря он кудахтал и возмущался, пёрышки-то так и не росли. Ему глупышу было и невдомёк что каждому петушку его хвостик даётся только один единственный раз в жизни, и второго такого раза больше не будет. Не знал бедняга, что хвост для таких игр не предназначен и, конечно же, поплатился за это. А оставшись без своей игрушки, заскучал наш петушок, пригорюнился, запечалился, не стало у него больше никакого развлечения. Скучал он так, скучал, горевал-горевал, да со скуки-то быстро состарился и помер.
Вот так и закончилась эта история с глупым молодым петушком. И у неё, как и у всякой другой истории есть своя мораль, и она такова, прежде чем расходовать все свои пёрышки оставь для себя хотя бы одно, чтобы оно, когда тебе станет худо, жизнь спасла. Так-то вот, не раскидывайся тем, что тебе раз и навсегда даётся! воскликнула стрекоза, закончив свою сказку.
А пока она её рассказывала, то успела вытащить из волчьих ворсинок лишь правое крылышко да одну ножку. И ей, чтобы полностью освободиться надо было, ещё потрудится.
Ну что волк, ты хоть что-то понял? грустно вздохнув, спросила она у внимательно слушавшего её волка.
Не знаю, что там нужно было понять, но сказка мне понравилась! Она была очень интересная, никто и никогда мне ничего подобного не рассказывал. А ты мне ещё что-нибудь расскажешь, а, дух лесной? тут же отозвавшись, спросил серый волк. Он по-прежнему так и думал, что разговаривает с лесным духом. Стрекоза же в надежде немедленно выбраться ещё раз дёрнула оставшимся завязшим крылышком и лапками. Но тут же сообразив, что ей их так быстро не вытащить, ответила.
Да, расскажу, ну что тут поделаешь, но только уж и ты стой смирно, не чешись и не шевелись, а то я замолчу, и больше ты меня никогда не услышишь сердито пища предупредила она серого волка.
Ладно-ладно, буду стоять, не шелохнувшись, только ты продолжай откликнулся волк и, застыв, приготовился слушать дальше.
4
Ну, вот и хорошо, слушай дальше, жил-был в лесу маленький муравей. Щупленький, ножки тоненькие, сам величиной с берёзовую почку, но уж очень ловкий, сильный и бесстрашный. Никого не боялся, ну разве что только птиц. Ни перед кем мурашка не кланялся, никому спуску не давал на всех нападал, и всех норовил скушать. Ни одному насекомому в лесу не было от него покоя. А чтобы быть всегда сильным и ловким требовалось муравью постоянно питаться. Но как бы много он ни питался, и как бы много ни съедал разных вкусностей, ходил он всегда голодный и с утра до ночи пищу себе искал уже было начала свой рассказ стрекоза, но серый волк вдруг перебил её.
Ой, ну прямо как я, постоянно голодный и никому покоя не даю, только я намного больше его по размеру и гораздо сильней! воскликнул он, и хотел ещё что-то добавить, однако стрекоза, не дав ему продолжить, резко осекла его.
А ну-ка замолчи! Ты мне мешаешь рассказывать, ещё раз прервёшь меня, то я навсегда перестану с тобой общаться! сердито пискнула она, и осторожно выпутывая левое крылышко из его жёсткой шерсти продолжила свою сказку.
Ну, так вот, бегал он так, значит, бегал по лесу, искал себе еду, искал, и вдруг однажды с ним произошёл такой случай. Забрёл он в своих поисках так далеко от своего муравейника, что всё вокруг показалось ему незнакомым. И листва-то на деревьях какая-то не та, и кусты вроде другие, и трава-то совсем чужая. И решил он забраться повыше на рядом стоящую высокую березу, чтобы оттуда всё получше оглядеть.
Эх, полезу-ка я, посмотрю с высоты, где мой дом родной, а пока забираюсь, по дороге, может ещё, что и съестного себе найду. Будет чем перекусить, а то уж больно сильно я проголодался, когда по лесу бегал подумал он и стал забираться на берёзу. Лезет муравей, лезет, по сторонам поглядывает, покушать себе высматривает. И вот залез он уже на половину березы, а ему всё так никто и не попадается. У него уже и живот подвело и голова от голода кружиться, а он всё ничего найти себе не может.