Кому я отдала эти годы? болезненно поморщилась она, слепо нашаривая на столе бланк. Вне сомнения, он таскался за каждой юбкой, когда говорил, что задерживается на работе или объяснял, что у него внеплановая встреча с клиентом в выходной день.
Это предположение окончательно убедило ее в том, что она оказалась права, решив порвать с этим гнилым распутником. Она резко повернулась и, пройдя к столику для клиентов, села писать заявление, решив сосредоточиться и не видеть больше, как он будет любезничать с длинноногой куколкой. Стас устроился за столиком напротив, но она на него даже не взглянула.
Заполнить первые строки заявления было не трудно нужно было всего лишь указать фамилию, имя и отчество. Лиза сделала это, улыбаясь: ей доставила удовольствие мысль, что скоро она вернет себе девичью фамилию и забудет, что на земле была такая дура, носившая одну фамилию вместе со Стасом.
Сразу после этого начались трудности. Нужно было указать причину, по которой она хотела развестись. У нее, действительно, были весомые и серьезные причины, не позволяющие ей жить ни одного дня более с этим типом, но так просто выкладываться на бумагу они не хотели.
«Тип» напротив испортил бланк (Лиза была уверенна, что специально!) и чуть ли не вприпрыжку побежал за новым к «секс-бомбе» загса.
«Неустойчив в к противоположному полу, что отражалось на его отношении к семье», быстро написала она, чувствуя, как ее распирает от гордости по поводу красоты формулировки, а также собственной справедливости и благородства. Она могла бы обвинить его в изменах, но не сделала этого, потому что не видела их собственными глазами.
«Невнимателен, жесток», она припомнила, как два года назад на работе, пытаясь достать книгу с верхней полки, она грохнулась со стремянки и чуть не вывихнула ногу. Во всяком случае, было такое подозрение. Лизу, конечно, сразу же отправили в больницу. Стаса пытались вызвонить на работе, но он, как оказалось, был на какой-то встрече, и появился только вечером, когда Лиза была уже дома и лежала, стеная, на диване, с укутанной шерстяным клетчатым шарфом ногой. Она никогда не забудет, как он вошел в дом веселый, довольный тем, что какая-то очередная его сделка наконец-то заключена на выгодных для фирмы условиях. Конечно, он не мог знать всего, что произошло с Лизой, но чувствовать-то он должен был. И она не могла простить ему, что осмотрев ее ногу, он сказал: «Ничего страшного, только синяк». Да, дело окончилось всего лишь синяком, но зато каким огромным. И ей было больно, больно, больно! А ему было плевать, плевать, плевать!
Она немного подышала, чтобы успокоится, подумала и в третьей строке написала «Скандальный характер». Если это было и преувеличение, то очень небольшое. Да, конечно, он никогда не начинал ругаться первым. Но ведь и она не начинала. Ссора вспыхивала совершенно непостижимым образом. В обыденной жизни всегда полно всяческих мелких проблем, которые, тем не менее, нужно постоянно решать. Стас, живущей своей работой в фирме, почему-то считал, что эти проблемы должны лежать исключительно на ее плечах. И когда она все-таки пыталась достучаться до его совести, делал непонимающий вид, который раздражал ее, потому что Потому что она могла реагировать точно таким же образом, но не делала этого должны ведь как-то решаться эти проклятые житейские проблемы. А у нее тоже была работа, которую она любила, и в ее системе тоже существовала карьерная лестница, по которой она мечтала подняться в заоблачные высоты. В конце концов, не он ли затеял скандал по дороге? За что был тут же наказан. Само небо показывает, что она на верном пути.
Она поискала еще, но больше ничего не нашла и решила, что и этих трех пунктов хватит с головой, чтобы их развели мгновенно. Поднимаясь, она скосила глаза на бумагу, в которой Стас своим четким деловым почерком исписал почти пол-листа. «Однако!» с возмущением подумала она.
«Куколка», к удивлению, листы не взяла. То есть, конечно, она обязана была их принять, и даже пообещала это сделать как только они вернутся от психолога.
От какого психолога? рассеянно спросила Лиза, обдумывая, что же все-таки мог написать Стас в своей «кляузе».
По коридору, вторая дверь направо, сказала девушка.
Нам не нужен психолог, мы все уже окончательно решили, сказала Лиза.
Если люди разводятся, им обязательно нужен психолог.
Вы хотите содрать дополнительную плату? возмутилась Лиза.
Вы хотите содрать дополнительную плату? возмутилась Лиза.
Консультация бесплатна.
Мы не хотим консультироваться даже бесплатно, нервничая, сказала Лиза. Что это, вообще, за чушь? Нас что, будут уговаривать не разводиться?
Извините, это не в моей компетенции, девушка развела руками и посмотрела на Стаса, стоящего за спиной Лизы, полным сочувствия взглядом.
Вы сказали, направо? вмешался Стас, едва заметно потесняя Лизу плечом.
Ну конечно, ему было плохо видно эту стерву!
Да, вторая дверь, девушка улыбнулась.
По коридору? вежливо уточнил он.
По крыше! злобно процедила сквозь зубы Лиза, резко развернувшись и стараясь делать шаги побольше, чтобы быстрее захлопнуть за собой дверь.
Глава 4
Маленький старичок, отвернувшись к окну, поливал из зеленой игрушечной лейки пальмочку. На декоративной, но все же настоящей пальмочке, агрессивно выщерив желтые зубы, сидела ненастоящая пластмассовая обезьяна.
Заметив вошедших, хозяин кабинета засуетился и бросил лейку. Он сделал быстрый приглашающий жест рукой, начал торопливо сгребать разложенные на столе бумаги и как попало засовывать их в потертый кожаный портфель, который валялся тут же.
Удивительный бедлам, жалобно сказал он, будто кто-то в его отсутствие тайно проник к нему в кабинет и, по вредности характера, нарочно навел этот ужасающий беспорядок.
Впрочем, он был самокритичен.
Все от моей работоспособности, смущенно признался он. Все делаю что-то, делаю А потом приходится устранять последствия этой бурной деятельности. Вот когда ничего не делаешь, тогда и полный порядок, сделал он удивительный вывод. Такой вот вечный круговорот бумаг в природе.
Он сунул незакрытый портфель под стол и, наконец-то, обратил к посетителям лицо, изрезанное лучистыми морщинами возле глаз. По таким морщинам обычно легко можно распознать смешливого человека.
Стас с Лизой присели. Старик, положив впереди себя руки, сцепленные в замок, с ожиданием уставился на них.
Моя фамилия Панев, я психиатр. Слушаю вас.
Нет, это мы вас слушаем, сказала Лиза. Нас направили на консультацию, которую, как нам сказали, вы должны нам дать. Но которая нам совершенно не нужна.
А я не уверен, ласково проворковал психиатр. Не уверен
Мы не собираемся мириться, предупредила Лиза.
Отлично, откликнулся он. Если вы не собираетесь мириться, никто не вправе вас заставить.
Он был того неопределенного пожилого возраста, когда человеку с одинаковым успехом можно дать и шестьдесят с хвостиком, и все восемьдесят. Видавший виды мешковатый костюм находился в явном противоречии с белоснежной, тщательно отутюженной белой рубашкой. Неопределенного цвета галстук, завязанный неаккуратным узлом, съехал набок. Вполне возможно, если бы он не пытался ежесекундно его поправить, тот выглядел бы вполне прилично. «Такой вот круговорот», подумала Лиза.
Значит, вы, молодые люди, решили развестись? довольно весело спросил Панев.
Ну, не пожениться же, не скрывая иронии, которая так и норовила перейти в сарказм, сказала Лиза.
А! Я так и думал, обтекаемо сказал психиатр, которому почему-то понравилась реакция Лизы.
Лиза закатила глаза и решила сидеть молчаливым истуканом, пока «консультация» не будет окончена.
Я рад, неожиданно сказал он.
Лиза воззрилась на него с подозрительным изумлением. Общепризнанное мнение, что развод, даже чужой не то событие, по поводу которой принято выражать открытую радость. Через минуту ее осенило, что сидящий перед ней человек психиатр, а потому, услышав о непреклонности решения пары расторгнуть брак, будет стараться заставить изменить это решение всякими запутанными и обманными способами.
Вы не ожидали этого услышать, верно? сказал он, блеснув в сторону Лизы и Стаса глазами, в которых ясно просматривалась хитреца.
Мне все равно, равнодушно и холодно сказала Лиза. Потому что никто не рад этому больше, чем я сама.
Ваш брак был слишком тяжелым? без малейшего сочувствия в голосе поинтересовался Панев.
Вероятно, он был закален ежедневными разводами. Всем не насочувствуешься.
А как вы думаете? ответила она вопросом на вопрос, даже не посмотрев в сторону Стаса.
Вы тоже так считаете? психиатр все-таки посчитал нужным выслушать обе стороны.