Тебе еще очень далеко до этого? живо поинтересовалась я.
Очень. Не пойми превратно, дело в том, что я люблю работать. Создавать. Но не уходи от темы. Я знаю, что ты много можешь, так в чем дело? Просто лень?
Может быть.
Неуверенность?
Да, а еще, если хочешь, я тебе про свои школьные двойки расскажу?
Много было?
В основном по математике. Тебя это радует?
А ты хочешь меня порадовать?
Почему нет? ляпнула я. Да это просто сарказм, или что-то в этом духе, разве не понятно?
Тогда зайдем в этот ресторанчик, выпьем кофе.
Нет.
Да.
Он плавно припарковался у уютного кафе, до моего дома было уже рукой подать, но идти не хотелось холодно. И потом, к чему эти глупые конфронтации? Ну, выпьем кофе.
Однако, когда мы уселись за столик, кроме кофе на красной льняной скатерти появился коньяк и шоколадные пирожные. Я забеспокоилась:
Ты ведь не будешь пить?
Не волнуйся. Довезу тебя в целости.
В общем мы немного поболтали, я осторожно язвила, но, думаю, выглядела вполне достойно: спокойной и недоступной. А когда вернулись к машине, он поцеловал меня. На улице. На страшном морозе. И когда он целовал меня, в эту минуту-две-три-пять (я время не засекала) это было забавно.
А что тут странного? Все это не имеет значения. Обычное дело: алкоголь ослабляет контроль над древними инстинктами. Хотя когда он целовал меня, я вдруг почувствовала себя очень даже трезвой, все было свежо и ясно, как в безоблачном утреннем небе.
Не поверите, но когда мы подъехали к дому, я хотела, чтобы он снова обнял меня и поцеловал. Мне даже стало жаль, что мы не сегодня познакомились, и он мой враг. А может быть, именно это и заводило? Как бы то ни было, я чувствовала приятную вседозволенность, потому что в любую секунду могла оборвать эту бредовую авантюру. Все под контролем, не так ли?
И он поцеловал. Очень смешно.
Ты великолепно выглядишь, заявил папа, когда суета в дверях поутихла и собаки перешли на более-менее ровное дыхание, а Богдан снова прижал к уху телефонную трубку и забубнил что-то вроде: «если у тебя запросы скромные, можешь отрываться»
Спасибо.
Хорошо посидели?
Посидели как обычно. Впрочем, банкет продолжается, просто я ушла.
Добиралась на метро?
Меня подвезли. Па, я чертовски устала. С собаками гуляли?
Да, мы выходили.
Замечательно. Господи, что это? последнее относилось к звонку в дверь, Кто это может быть?
Собаки снова с веселым тявканьем кинулись к двери. Экий праздник!
Папа глянул в глазок и открыл. На пороге стоял Терехов:
Прошу прощения за вторжение, здравствуйте, сказал он папе и повернулся ко мне, застывшей с открытым ртом, Это ты потеряла? Я подумал, что нужно их сразу отдать.
Он протянул мне связку ключей, болтавшихся на кольце с какой-то мягкой зверюшкой, и тут же наклонился погладить Кларенса, который почему-то страшно обрадовался гостю.
Это не мое! возмутилась я, чувствуя, как полыхает лицо. Как ты узнал где я живу?
Тоже мне проблема!
Папа смотрел вопросительно, Терехов так, словно хотел подсказать, что в самый раз представить его семье. Богдан тоже нарисовался в прихожей, хотя только минуту назад ушел в свою комнату, исполнив роль в ритуальном буйстве «мама пришла».
Ну, куда ж тут деваться?
Это Вадим Петрович Терехов, папа. Вадим, это мой папа, Сергей Николаевич.
«Кофе?» «С удовольствием, но, боюсь, что »
«Много слышал о вас» «А я никак не могу разговорить Лену»
«Люблю ваши книги» «Правда? Пора бы и мне их прочитать»
Они ворковали, как два старых приятеля.
А я
Минут через двадцать я попыталась вмешаться:
Папа, Вадим Петрович любезно поднялся на минутку, потому что решил, что это я забыла в его машине ключи. (Кстати, кто же это их там обронил?) Досадная ошибка. Он устал не меньше моего, думаю, что
Оба повернулись ко мне и уставились с недоумением, как будто мое присутствие на собственной кухне оказалось чем-то неуместным.
Думаю, Вадим не будет возражать, если ты отправишься отдыхать, предположил папа.
Конечно, нет! Но если я мешаю
Мы просто пойдем ко мне в комнату, заявил папа, после чего они встали, взяли свои чашки и действительно удалились в его кабинет.
С минуту я посидела в кухне, но так и не уловила ни одной связной мысли по поводу того, что происходило.
Знаю, что тут можно сказать. Обыкновенный роман. Ну да, все нынче начинается на работе. Или в институте. Или в детском саду. Ну не на балу же. И все реже в гостях у друзей. Банальная история. «Они просто обязаны полюбить друг друга». Только я вовсе не кокетничаю. И не перекладываю старую сказку на тысячу первый по-прежнему не новый лад. Типа «какая неожиданность! Да вот же она, оказывается, любовь-то!» Не моя вина, если это так выглядит. Нет.
Мы просто пойдем ко мне в комнату, заявил папа, после чего они встали, взяли свои чашки и действительно удалились в его кабинет.
С минуту я посидела в кухне, но так и не уловила ни одной связной мысли по поводу того, что происходило.
Знаю, что тут можно сказать. Обыкновенный роман. Ну да, все нынче начинается на работе. Или в институте. Или в детском саду. Ну не на балу же. И все реже в гостях у друзей. Банальная история. «Они просто обязаны полюбить друг друга». Только я вовсе не кокетничаю. И не перекладываю старую сказку на тысячу первый по-прежнему не новый лад. Типа «какая неожиданность! Да вот же она, оказывается, любовь-то!» Не моя вина, если это так выглядит. Нет.
Нет. Нет. Она не она, разве вы еще не поняли?
Нет.
Громыхала в душе. Потом дверями.
Заглянула к сыну. На экране монитора схватка, жуткие вопли.
«Слишком жестокая игра» «Тут не надо убивать, достаточно нейтрализовать»
Выпила полфлакона корвалола. Тихонько включила диск «Релакс» у изголовья постели. Не важно, что я хочу. Вернее, не важно, что
Приглушенные голоса. Хлопнула входная дверь.
Слава Богу! Точно сто пудов с плеч. Наконец-то почувствовав себя дома, я с умилением взглянула на окно. Между портьерами было видно, как сыпет снег, и пушистые белые хлопья словно светятся изнутри. Нет места лучше дома. Особенно, когда здесь нет посторонних.
Меня разбудил бодрящий запах кофе. Приятное ощущение. А легкая тревога помогла сократить до минимума обычно затяжной прыжок из сна в реальность. В этом кофейном аромате было нечто необычное. Никто в доме не просыпался раньше меня, и тем более не готовил завтрака. Я села в постели и прислушалась. Клар, спавший со мной, тоже деловито поднял голову и вильнул хвостом.
Доброе утро, приветствовала я любимого пса, и он тотчас радостно спрыгнул с постели, готовясь, как обычно, сопровождать меня в ванную.
Но я отправилась инспектировать кухню.
С ума сойти. Папа. Он сидел за столом и смотрел по телеку «Доброе утро», сжимая в руках чашку, над которой вился легкий дымок. При виде меня мило улыбнулся:
Доброе утро.
Привет. Тебе что не спится? если по утрам я не бываю груба, то только с Богданом. Потому что он, как и я, об эту пору всегда не в духе. Можно нарваться.
Что касается папы, то еще на заре нашего воссоединения мы оговорили: по утрам со мной не препираться.
Умывайся, я сварил кофе, миролюбиво ответил он.
Вижу. Это откровенный подхалимаж. Тебе что-то надо от меня. Ай, какая же я дура! О чем вы вчера говорили с Тереховым?
Не стоило называть меня подхалимом.
Говори, о чем вы вчера сплетничали? я приняла у него из рук чашку и сделала глоток.
Нет, не скажу.
Что?!
Ты относишься предвзято даже ко мне, не то, что к Терехову. Не вижу смысла говорить с тобой на эту тему.
Что?!
В ответ прозвучала длинная и сложная английская фраза. Кажется про кофе и погодные аномалии.
Приехали. Тупик. Для справки: мой папа не просто англофил, он англоман. Обожает все английское язык, традиции, культуру, манеры и прочее. Здесь есть интересный момент: когда что не по нему, он удаляется в «Англию», и становится совершенно неприступен.
Ну и ладно.
Остается только смириться. В самом деле, не ругаться же мне с папой из-за Терехова. О чем бы они там не говорили. Плевать.
И вообще, я чувствовала себя довольно легко, учитывая, что самоедство моя любимая трапеза, что по утрам, что перед сном. Да, целовалась вчера со своим врагом. И это славно. Хоть какое приключение.
Богдан!!! завопила я, проходя мимо комнаты сына (чуть не забыла про него!), и распахнула дверь, Сегодня не выходной!
О господи! воскликнул ребенок, которого буквально подбросило на кровати, Мама! А вот если я тебя так разбужу? Понравится?
Нет. Но некогда церемониться. Уже двадцать минут восьмого.
Если не будешь приставать ко мне со своим завтраком и собачьим променадом, я уложусь за десять минут.
Это неправильно, рассудила я, Бог с ними, с собаками, деда накажем. Но выбегать на мороз прямо из-под одеяла опасно. Вставай, сынок, труба трубит!
Между прочим, все эти утренние сбои в программе по вине Терехова. Нет, вы только подумайте, какие разрушения в моей отлаженной, чудесно-спокойной жизни произвел один-единственный визит этого нахала в Мой Дом!
«А тут не нужно убивать, достаточно просто нейтрализовать». Ну-ну.