Ну ничего себе! заключил он наконец, вернувшись к своему столу, надо же было такому приключиться! Странно, что вы первым обращаетесь ко мне, когда день уже в самом разгаре. Скажите, вы лично стали свидетелем преступления?
Да! То есть, нет В смысле, не совсем. Видите ли, было затмение, а когда свет вернулся, солнце было уже не на месте.
Хм! А есть ли еще свидетели?
Сомневаюсь, пробормотал Зигфрид, обескураженный новым направлением беседы. Неужели, неужели и здесь он не найдет помощь?
Хм! Извольте погромче, юный друг, я вас не расслышал!
Нет! Я думаю, свидетелей не было! пискнул Зигфрид.
Как же так вышло, что никто не заметил пропажи солнца? недоверчиво спросил градоначальник.
Скажите, обреченно воскликнул Зигфрид, чуть не плача от кошмарной догадки, а вы совсем не запомнили Тень?
Ни капельки, заявил Патриций. Он был готов заподозрить неладное какой-то неудачный розыгрыш, жестокую шутку. Однако жалкий вид Зигфрида предостерег его от поспешных выводов стоило дослушать эту историю до конца.
Никто, никто не заметил! убивался Зигфрид, забыв о том, что он на приеме у вельможи. Все вдруг позабыли о ней, как будто ничего и не было! Но вы посмотрите, как сильно все переменились, какими все стали враждебными! Вы прогуляйтесь по рынку, пройдитесь по улицам, посмотрите на небо это не то небо, он чужое, потому что на нем чужая звезда
Зигфрид опустошенно замолчал, понимая, что Патриций ни за что не поверит в его историю. Ни за что на свете!
То есть, ежели я верно вас понимаю, молвил Патриций, вы утверждаете, что давеча было украдено наше солнце. Затем, в суматохе затмения, оно было заменено на поддельное светило, а злоумышленница Тень, как вы заявляете, скрылась при этом с настоещею звездою в неизвестном направлении? Так?
Так! вздохнул дракончик.
И как вам кажется, осуществима ли такая схема? Как вышло так, что вы были единственным свидетелем происшествия? где были все остальные? Где был я, в конце концов?
Все заперлись, всхлипнул Зигфрид, все сидели по домам. Она просила нас отдать по любимой вещице, а дракончики отказались. Я единственный пошел на площадь, но там было пусто
Он понимал, что бессвязные обрывки истории не добавляли ей правдоподобности, но разве это имело хоть какое-то значение, когда градоначальник ни за что, ни за что на свете не поверил бы ни в одну волшебную историю?
Она была здесь много дней шепотом добавил он. Неужели, неужели вы не помните
Градоначальник, ничего не помнивший и ни во что не веривший, тем не менее испытал укол сострадания к плачевному состоянию просителя и, сам не зная почему, продолжил беседу.
Неужели контраст между старым и новым светилом столь разителен?
Оно другое! воскликнул Зигфрид, хватаясь за соломинку призрачной надежды. О, если бы вы только посмотрели на него, хоть разок!
Озадаченный Патриций, всем своим видом показывая, что не ожидает от этого эксперимента ничего хорошего, пожал плечами.
Люций! меланхолично крикнул он, хватая колокольчик, одиноко покоившийся до поры до времени на крышке стола, и несколько раз звякнув. А ну-ка! Люций, ко мне!
Раздался тактичный топот, и в комнату влетел запыхавшийся секретарь, всем своим видом старавшийся изобразить непринужденность и шарм.
Милейший, проверь, есть ли за окном солнце, приказал Патриций, и, заметив недоуменный взгляд своего подчиненного, лениво добавил для пущей убедительности:
Чего уставился, изволь действовать!
Люций, едва заметно усомнившись, направился к окну, недоверчиво оглянулся на градоначальника, предусмотрительно сощурился и скрылся за шторами. Шторы зашевелились, замерли, воскликнули: «Так вот же оно!», затем снова ожили и явили миру озадаченного Люция.
Солнце на месте, доложил секретарь, почесывая голову.
Оно на месте, но оно поддельное, настаивал Зифгрид, посмотрите внимательнее!
На морде градоначальника пробежала морщинка сомнения, и Зигфрид воодушевился. Патриций, будучи весьма проницательным дракончиком, понял, что идти по пути категоричного отрицания не было смысла.
Градоначальник махнул рукой. Люций вновь пропал за шторами, лишь для того, чтобы через некоторое время повторно провозгласить, что солнце пребывало на своем законном месте и выглядело вполне привычно.
Я тоже не сразу понял, что солнце испортилось, не сдавался Зигфрид, но сейчас я твердо-претвердо в этом уверен!
Я тоже не сразу понял, что солнце испортилось, не сдавался Зигфрид, но сейчас я твердо-претвердо в этом уверен!
Как, ты настаиваешь! возмутился Патриций. Тогда изволь, я проверю сам!
И градоначальник, собрав в кулак всю начальничью волю, во второй раз за встречу степенно покинул насиженное кресло, размял затекший хвост, почесал правое бедро и направился к окну. Щурясь и кряхтя, он достиг занавесок, передохнул, притопнул и знающей лапой решительно высвободил окно из объятий тяжелой ткани он распахнул шторы. Ох, опять этот свет! Патриций брезгливо зажмурился.
Некогда он покинул этот суетный мир, удалился в добровольное заточение блаженного полумрака, мудрой сонливости. Как же он ненавидел те редкие выходы в народ, на которые его понуждал высокий пост! Как же он не переносил жару, как ненавидел хлопоты! Да, сложно было отказать себе в удовольствии прочитать раз-другой на публике страстный монолог, взять ситуацию в свои руки, поучить всех уму-разуму, но
Патриций открыл глаза и храбро встретил докучливые лучи. Он не боится! Славная карьера, годы непрестанного труда все прошло под знаком этого беспощадного светила, все вершилось на виду у его зоркого ока! Но теперь, теперь Патрицию нужен был отдых. И он его заслужил! Заслужил своею верною службой, заслужил своей порядочностью, мудростью! Разве нет? Разве не сделал он недавно что-то особенно примечательное, что-то бесподобно волшебное, что-то безусловно отважное Вот только что это было? Память ворочалась с трудом.
Патриций задернул шторы.
Он вздохнул и побрел обратно к столу, волоча за собою почтенный хвост. Водрузив себя на кресло, градоначальник отрицательно покачал головой.
И чего только не придумает в эти сумасшедшие дни молодежь! Буйная, необузданная энергия, которую следовало бы потребить на благие дела, на размышления и созерцания! На прения! Подумать только, сколько таланта пропадает зря!
Он посмотрел в серьезные, умоляющие глаза Зигфрида почти сочувственно, почти по-отечески. Бедный юноша! Неужели он и правда верил в то, что солнце подменили! О, воспаленная фантазия! О, глупый кошмар!
«Все ясно!» решил для себя Зигфрид. «Он не поможет!»
«Все ясно!» понял градоначальник. «Он сбрендил!»
Нужно как-то помочь ему, решил Патриций. Нужно направить заблудшего дракончика на путь истинный; мягко, не обидев, намекнуть ему, что проблема его носит скорее медицинский, психологический характер, и что хорошо было бы немедля ею заняться. Да, так он и сделает. Что бы такого сказать, чего бы посоветовать? И Патриций, нахмурив мудрый лоб, говорил так:
Солнце на месте, юный горожанин я лично в этом удостоверился. Его сияние все так же докучливо и, э-э-э, привычно. Мне кажется, друг, ты преувеличиваешь. Возможно, ты получил солнечный удар? Может быть, что-то тревожит тебя? мудро предполагал градоначальник, не желая вдаваться в подробности и выяснять, а что же именно тревожит Зигфрида. Наверняка, на почве треволнений ты вообразил себе всякую несусветицу, что бывает часто с теми, кто не всыпается и много думает о разной чепухе Отдохни, посиди дома, испроси совета в гошпитале я более чем уверен, что, как подсказывает мне многолетний опыт, неразрешимых проблем не бывает. Иди с миром, не отчаивайся!
И градоначальник сделал лапою властный жест, означающий, что аудиенция окончена.
И все же, ваше превосходительство, я твердо верю в то, что видел! заплакал Зигфрид, понимая, что его карта бита. Солнышко неправильное, его подменили!
Но, друг мой, возразил Патриций, пытаясь хоть как-то успокоить Зигфрида, даже если допустить, что сегодняшнее солнце это вдруг не вчерашнее солнце Допустим! Даже если так подумай, друг, что раз уж никто не заметил подмены значит не так уж оно и плохо, верно? Возможно, оно даже лучше, потому что сегодня, на мой взгляд, оно не так сильно бьет в глаза. К чему кручиниться?
С каждым его словом сердце Зифгрида все больше и больше наливалось печалью. Он сам не заметил, как ноги его подкосились, и он медленно, обреченно опустился на пол, безвольно положив рядом собою хвост. А градоначальник все говорил, и говорил, и словам его, казалось, не было конца. Зигфрид почувствовал, как соленые капельки предательски защекотали уголки его глаз, а потом одна за другой покатились по безразличным щекам и забарабанили по паркету. Все пропало! Он не верит он не помнит! И как же ему сразу не пришло в голову, что градоначальник всего лишь навсего такой же обычный дракончик, как и он сам! Как же он не догадался, что хандра, охватившая весь город, не пощадит никого даже самый высокий из чинов. Горе, горе бедному Плаксингтону! Горе всей стране Драконии!