Разве могут Евангелие и жизнь случайно совпадать вот так до неразличимости? Нет, господа, это не случай. Это наблюдательным взглядом литературного гения выхваченный из сумятицы жизни закон.
Итак, воспитывавший отец ищет сына. Это Евангелие. А невоспитывавший отец ищет сына? Это что? А это тоже Евангелие. Только не притча о блудном сыне, а главы о покаянии. Это опровержение того тезиса, что мужчина это только осеменитель, варвар, захватчик и говорящее животное. Нет. Совсем не так.
По молодости, правда, мужчина рискует соскользнуть в одну из двух, хорошо описанных, вариаций половой бессовестности. Разумею Дон Жуана и Казанову. Первый это блудник-романтик. Он искренне влюбляется в каждую новую юбку, чтобы, добившись взаимности, тотчас к ней охладеть. Второй просто циник и развратник. Его голова холодна, как у чекиста из известного афоризма Дзержинского, хотя в крови всегда огонь. Этот не влюбляется. Даже на день. Он запретил себе это делать, как обязаны делать и представители некоторых профессий, которым запрещено влюбляться в клиентов. Казанова жадно собирает удовольствия, и любовь здесь только помешает.
Стоит ли уточнять, что Дон и Казик люди антисемейные? «Схватить весло, поставить ногу в стремя, всегда лобзая новые уста» вот их стиль жизни, если воспользоваться словами Гумилева из стихотворения «Дон Жуан». Кстати, главный герой в фильме у Джармуша носит очень похожее на «Дон Жуан» имя.
Но вот приходит новый возраст. Еще не старость, нет. Но что-то новое. Аналог зимы холодной для попрыгуньи-стрекозы у Крылова. Не старость, но старение. Здравствуй, мое старение, когда, по словам другого поэта, «дева, как зверь, защищает кофточку». В это время многое становится символом и намеком: сны, отражение в зеркале, наблюдение в парке за незнакомыми семьями, письма, нытье в груди Вон у кого-то дети, а у кого-то уже и внуки. А у меня только телевизор. И тогда вступают в игру другие строчки все того же Гумилева:
И лишь когда средь оргии победной
Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,
Испуганный в тиши своих путей,
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом.
Действительно, если все женщины на жизненном пути потенциальные или фактические любовницы, то среди мужчин нет братьев (одни только соперники и мужья-рогоносцы), а среди малышни нет ни сына, ни дочки. В этой точке личной истории можно сойти с ума. Можно втихаря сделать даже с собой что-то плохое и необратимое в молчаливой и пустой квартире. Но можно и покаяться. Лучше, конечно, покаяться.
Постаревший блудник и впрямь похож на проснувшегося лунатика. На лунатика почему-то не действуют законы тяготения. И вот он ходит по карнизам и лезет по отвесной стене. Пока не проснется. А потом вдруг письмо, или книга, или встреча, или кошмарный сон. И ты, постаревший, никому не нужный, начнешь метаться. Ты вдруг рухнешь с высоты, по которой так долго ходил без страховки. Тогда случайно объявившийся сын, пусть даже объявившийся с намерением мордобоя, будет вестником небес. И жизнь моргнет игриво, что, мол, не все так плохо. У тебя все же есть дети. А если нет, то опять Вампилов. Тогда любой проходимец скажет: «Отец, это я», и ты растаешь. Ты скажешь, вскрикнешь: «Ну да! Я помню! Нашу часть тогда переводили в Гомель, и она осталась одна на пыльной дороге. На ней было легкое ситцевое платье. Дорога пылила, и я оставил тогда там свое счастье. Ты вылитый я в молодости. Сынок!»
Женщину к детям зовет инстинкт. Зовет с ранних лет и зовет так мощно, так властно, что сопротивляться ему подчас нет никакой возможности. А мужчину к детям зовет позже, и даже не инстинкт, а что-то иное. Может быть, совесть. А может, нет. Никто еще не дал этому точного имени. Однако «это» есть. И почувствовать наличие этого явления в крови и в воздухе хорошо бы пораньше. Так, чтоб не совсем поздно было.
Мужики, мужики. Послушать вас, о чем вы говорите?
Не всем эти слова посвящаются. Лишь некоторым.
Прошалив до седых волос, погонявшись, как гончий пес, то за деньгами, то за славой, то за покупной любовью; до седых волос пробегав от обязанностей, от креста, от забот; растоптав мимолетную свою жизнь, как бабочку, кирзовым сапогом, не проснуться бы вам однажды с чувством, что все пропало. Ведь тогда звериный и неутешный вой, вой смертельно раненного зверя, разорвет воздух вашей богатой квартиры или вашей убогой конуры. Это неважно. И прибегут соседи с криком: что случилось? Но в том-то и горький фокус, что поздно будет кому-то что-то объяснять. Поздно и незачем.
Самый лучший в мире папа
Мы все слышали об этом человеке. Но мысль наша, всего скорее, лишь скользила по его имени. А оно достойно того, чтобы внимание на нем сфокусировалось. Это Иосиф, праведный Иосиф, обручник Пресвятой Девы и мнимый отец Господа Иисуса Христа.
Чтобы задать тон разговору о нем, скажем сразу: Единородный Божий Сын в дни Своего детства называл Иосифа «папа», «авва». Больше никто на земле этой чести не удостаивался и не становился временным и земным подобием Вечного и Небесного Родителя. За что такая честь, для нас останется тайной. Лишь догадываться можно, насколько глубока душа этого плотника из рода царя Давида.
Писание называет Иосифа праведным, когда он заметил у Марии признаки беременности и решил тайно отпустить Ее. Дело в том, что Закон велит смертью казнить девушку, забеременевшую до брака. И еще не округлился животик, но наметанный глаз взрослого человека (Иосиф намного старше Марии) без ошибки понял, что Мария непраздна. Мысли Иосифа были вполне земные, но человеколюбивые. О зачатии от Духа Святого никто и помыслить не мог. Он не хотел подвергать Марию поношению, не поднял шум с выяснениями и осуждениями. Он просто решил Ее отпустить. Это смирение. Это праведность. Так поступают единицы.
И тут небо начинает Иосифом руководить. Ангел во сне велит не бояться. Зачатое Дитя от Духа Святого. Родится Сын, и нужно будет назвать Его Иисус. Не иначе! И Он спасет людей Своих от грехов их!
Каких Своих людей? Какие свои люди у неродившегося ребенка? Сколько вопросов должно подняться роем в душе? Очевидно, нужна большая покорность и глубокая вера, чтобы подчиниться сказанному. И Иосиф поступает на службу зачавшемуся Мессии и Его Матери.
Чтобы Христу прийти в мир, нужна Чистая Дева. От кого угодно Сын Божий на земле родиться не может. Вся история мира до Христа это приготовление Девы. Она Лестница, по Которой Христу нужно спуститься. Она Дверь Небесная, через Которую Христу нужно войти. Но нужен еще и обручник. Нужен тот, кто в глазах людей будет для Марии мужем, а для Иисуса отцом. Нужен кормилец и защитник. И это тоже не может быть кто угодно. Выбрать папу для Сына Божия ничуть не легче.
В этой семье все будет необычно. Когда ангелы требуют бежать от Ирода (как часто во сне Иосифу дают приказания небожители!), Иосифу сказано: встань, возьми Дитя и Матерь и беги в Египет. Если бы это была обычна семья, было бы сказано: встань, возьми жену и сына и делай то-то. Старшие и младшие стояли бы в привычном порядке. Но здесь порядок слов перевернут согласно иерархии: первый Ребенок, вторая по значению Мать и только третий Иосиф. Иосиф безоговорочно подчиняется.
Он не задается вопросом: что, мол, это за Спаситель, Которого самого нужно спасать? Он молча делает свою работу. В Писании нет ни одной фразы, которая бы приписывалась Иосифу. Такое впечатление, что он вообще все делал молча. Размышлял и делал, изумлялся и делал, получал во сне приказы и исполнял. Но это, конечно, не так. Иосиф разговаривал. В том числе и с маленьким Иисусом.
Этот еврейский папа должен был научить Ребенка читать Тору, молиться Богу и зарабатывать хлеб. Три необходимые вещи, при отсутствии любой из которых воспитание не будет полноценным. И вот Премудрость Божия, одетая в плоть человеческую, под руководством Иосифа осваивала законы и заповеди. В мозолистую руку Иосифа вкладывал Свою ручку Иисус, направляясь в храм, а по субботам в синагогу. Да и сами Иисусовы руки со временем узнали, что такое мозоли. Иосиф научил Его управляться с пилой и рубанком, сверлом и топором. Есть хлеб даром грешно, и Творец мира, смирившись до человеческого образа, не был тунеядцем.
Три задачи настоящего отца: научить молиться, познакомить с Писанием и дать профессию. Это должен сделать именно отец. С него спрос. Иосиф с задачей справился. И прежде, нежели гвозди были вбиты в руки Христа, на этих руках были мозоли. Вы ведь видели руки плотника, или слесаря, или каменщика. С Христом все было именно так. Он знал по опыту, что такое утомление от труда, боль в мышцах по утрам, пот, заливающий глаза. Стоит добавить к образу Христа-проповедника образ Христа-труженика. И Иосифа, стоящего рядом.
Заповедь «чти отца и матерь» Христос исполнил в числе прочих заповедей. Он был послушен. И если Христос во всем был послушен Иосифу во дни детства, то может Он слушать «земного папу» и сегодня. Как велико было смирение этого человека, так велико должно быть и его дерзновение в предстоянии прославленному Сыну Божию. Иосифа стоит призывать в молитвах.