Чего с монаха взять-то? Он ведь в подчинении постоянном, под приглядом начальства монастырского и духовника собственного. У него и забот-то: молись да с грехом борись. Даже те, которые в миру, вне обителей живут, все едино ни на кого не похожи. И для народа понятнее: монах, он и есть монах.
А тут целибат Пока отец Стефан на приход свой добирался, верующие и неверующие поселка и так и этак слово это склоняли, спрягали и обсуждали, пытаясь в нем тайный смысл найти. И не смогли. Остановились на двух вариантах.
Первый от деда Архипа:
Целибат это, девки, цельный батальон заменяющий!
Девки возраста деда Архипа и постарше вначале оторопели от подобного определения, а потом разом все налетели на старика с эпитетами всякими, для литературного изложения малоподходящими.
Второе обоснование, от местного церковного умельца (которого в свое время метили на должность поповскую), было принято с большим доверием. Да и как не принять?! Сергей Иванович слыл человеком сведущим в делах церковных и религиозных. Он даже участвовал в съезде тщательно законспирированного православного объединения, а также подписывал почти все обращения и петиции насчет масонских происков, штрихкодов и канонизации Иоанна Грозного.
Целибат есть священник, занимающийся исцелениями, подвел итог диспута Сергей Иванович, чем сначала вверг в огорчение бабку Фросю, известную своими «врачебными» способностями, а затем не на шутку встревожил местного костоправа знаменитого на всю округу дядю Васю.
Баба Фрося вскоре успокоилась, так как у нее был хороший и очень сильный заговор супротив конкурентов, а вот костоправ Василий технике литья воска в заговоренную воду обучен не был, поэтому серьезно опасался уменьшения доходных статей по вправке вывихов и установке на место позвоночных дисков.
Как бы там ни было, приезда нового священника ожидали с любопытством и волнением. Готовились.
Первая служба прошла на редкость слаженно и, по меркам поселка городского типа, многолюдно. Ожидаемых речей о грядущем конце света, НЛО и тайных старцах от отца Стефана не услышали, как и призывов к введению десятины не дождались.
Батюшка только в проповеди попросил соседей любить, домочадцев не обижать, да силой внуков и внучек в церковь не тащить Никаких исцелений и чудес не произошло, да и на исповеди отец Стефан лишь вздыхал, «спаси Господи» раз за разом повторял и просил говорить не за всех, а только за себя.
Хотя одно смущение произошло, но его отнесли к отсутствию у нового священника навыков поселковой жизни. Дело в том, что отец Стефан после четкой, по брошюре «Как нужно каяться» построенной исповеди Сергея Ивановича спросил у отрапортовавшего грешника:
Чужое брали?
Сергей Иванович совершенно искренне возмутился:
Батюшка, я же православный! Как же можно?!
А где вы работали до пенсии? не отставал священник.
Как где? В совхозе овощеводом, ответствовал Сергей Иванович. Пока он не развалился из-за этой власти антихристовой.
И что же, продолжал спрашивать настырный священник, домой ни огурца, ни помидора с капустой не брали?
Тут Сергей Иванович изумился:
Как это не брал? Оно же совхозное, а вот чужого, Боже упаси
«Странный какой-то поп», подумал Сергей Иванович, но все же серьезностью исповеди остался доволен, а разговор о грядущем на днях апокалипсисе отложил на ближайшее будущее.
Других изъянов за новым батюшкой православный и просто пришедший посмотреть на нового священника поселковый люд не обнаружил и даже дивился, что отец Стефан был со всеми уважителен, внимателен и на «вы».
Сложность произошла через пару недель, когда отец Стефан, вечно спешащий по приходским делам, совершенно не в соответствии с саном споткнулся о притворную ступеньку и растянулся во весь свой богатырский рост в церковном дворе. По мнению приходского люда, священник должен быть степенным и немного важным, а не прыгать по двору и лесам строительным, как молодой прораб. Несолидно это для пастыря душ человеческих.
Но батюшка не только упал, он еще и ногу умудрился подвернуть. Подняться без посторонней помощи ему удалось, а вот дальше бежать он уже не смог, впрочем, и просто идти ему тоже никак не удавалось.
Тут же появилась прилучившаяся именно в это время на данном месте баба Фрося, которая, мелко-мелко крестя полулежащего на ступеньках священника, затараторила:
Лом, лом, выйди вон изо всех жил и полужил, изо всех пальчиков и суставчиков. Лом колючий, лом могучий и стрелючий, и денной, и полуденной, и ночной, и полуночной, часовой, глазной и куриный, и лом серединный. Ступай, лом, в чистое поле, в синее море, в темный лес под гнилую колоду. Не я хожу, не я помогаю, ходит Мать Божья Пресвятая Богородица
До отца Стефана дошло, чем его потчуют, и, вспомнив семинарские годы, он рявкнул:
Изыди!
Ефросинья сгинула с глаз настоятельских, как будто ее и не было, лишь слышались ее причитания и сетования.
Сергей Иванович оказался более практичным и рассудительным:
Вам, отче, к нашему костоправу надо. Он тут рядом живет
Я лучше в больницу, кривясь от боли, выдавил из себя отец Стефан. А то и там мне начнут «как на море-океяне бесы кости собирали».
Нет, батюшка, уверил Сергей Иванович, наш костоправ читать ничего не будет, а вот ногу на место поставит. Да и больница далеко
Настоятель по причине полного отсутствия возможности двигаться согласился. Сергей Иванович тут же подогнал свою, купленную во времена советские, «копейку», усадил в нее вздыхающего батюшку, а затем спросил:
Бутылку в лавке возьмем или благословите церковного из кладовой принести?
Какую бутылку? не понял отец Стефан.
А рассчитываться с костоправом вы чем будете, отче? удивился Сергей Иванович.
Настоятель благословил взять «церковного».
Василий, с утра вставив диски на пояснице очередного, «из городу» приехавшего клиента, пребывал в настроении отдохновительном и философском. Это значит, что сидел он на скамейке в обществе соседа в собственном палисаднике, дымил «Примой» и рассуждал на околомедицинские и философские темы.
Сосед внимательно слушал. Да ему больше ничего и не оставалось, так как еще сто грамм из васильевского гонорара за лечение горожанина он мог получить только при условии полного консенсуса с мыслями и идеями костоправа.
Тут и подкатил видавший виды жигуленок Сергея Ивановича.
Вот видишь, сосед, прервав философские изыски, сказал Василий, мне сам Бог помогает. Ко мне служителя Своего направил Ты пойди, соседушка, помоги попу дошкандыбать до хаты, вишь, на нем лица нет, и в юбке своей он путается.
Пока Сергей Иванович с соседом вели отца Стефана в дом, Василий успел снять затертый пиджак периода позднего брежневизма и надеть белый халат того же времени и той же кондиции, на кармане которого было вышито: «МТФ 1 смена».
Что случилось, отец святой? приняв профессорский вид, спросил костоправ.
Да вот, крыльцо ступенька только и мог ответить священник.
Усадив больного на стул, Василий склонился над ногой батюшки, ловко расшнуровал ботинок и так же профессионально стащил его.
Нога заметно распухла.
Ты, отец святой, какого года будешь? продолжил задавать вопросы Василий, ловко и сноровисто ощупывая ногу сельского пастыря.
Шестьдесят пятого, ответствовал отец Стефан.
А чего ж жены не завел, деток не заимел?
Так целибат я.
Это как? Целитель, что ли? не отставал костоправ, продолжая свои непонятные манипуляции над конечностью батюшки.
Да нет, смутился отец Стефан, это просто если до того, как стал священником, не женился и монашество не принял, то становишься целибатом. Уже матушку иметь нельзя.
Вот как?! изумился Василий. И как же ты с этим горем справляешься, без бабы мужику ведь никак нельзя?
Отец Стефан, дабы уйти от совершенно ненужной и не нравящейся ему темы, решил перевести разговор в иную плоскость. Тем более что ему тяжело было думать над правильностью и доходчивостью своих ответов и одновременно следить за манипуляциями рук костоправа.
Скажите, Василий, а что это за обозначение у вас на халате: «МТФ 1 смена»?
Это, отец святой, баба моя на молочной ферме работала, в первой смене и В этот момент Василий резко сжал руками ногу священника и со всей силы крутанул стопу, в которой что-то резко щелкнуло.
Батюшка взвыл.
И вот оттуда халат и принесла, закончил, улыбаясь, местный костоправ.
Отец Стефан, вытирая со лба, усов и бороды обильный пот, по инерции произнес:
Чужое грех брать. Восьмая заповедь Божия «Не укради».
Какое чужое, отец святой? абсолютно искренне огорчился Василий. Совхозный это халат, с фермы, а чужого я отродясь не брал!